Самовар с шампанским - Донцова Дарья

– Птица, – растолковал Жорж, – выращивается для почты, она с острова на остров письма доставляет. Ее не едят! Слопать амбронию – это все равно что сделать котлеты из Хуча!

– Птичья почта, – восхитилась я, – прямо как в романах Жюля Верна. А электричество у вас есть?

– Не в первобытном мире живем, у нас цивилизация, – обиделся Жорж, – и мобильная связь работает, ты сейчас со мной по телефону разговариваешь. Правда, с Интернетом проблемы, он иногда рушится. Но мне это нравится, не желаю новости знать и почту в Сети не проверяю. У нас очень хорошо, и птицы письма носят, потому что островитяне ратуют за естественность. Приезжай в гости, увидишь рай и захочешь в нем остаться.

Я усмехнулась. Учитывая нестабильный Интернет и нежелание Жоржа проверять электронную почту, ответ на свое послание Дегтяреву придется ждать пару лет.

– Зачем я тебе понадобился? – спросил Жорж.

– Помнишь кражу драгоценностей герцогини Шевальер?

– Не каждый день исчезают исторические побрякушки, – хмыкнул Перье. – Их украли в начале девяностых. Этим занимался Роже Барбье, очень опытный следователь, но он так и не выяснил, кто украл ювелирные изделия, заработал инфаркт и умер. Сначала меня к Барбье прикрепили, но потом перебросили на другие дела, на подхвате у Роже остался Николя Васкос. Ты его знаешь, он после кончины Роже со мной работал. Я пошел на повышение, обзавелся подчиненными.

Я напрягла память:

– Смешной, тощий рыжий парень, весь в веснушках? Носил круглые очки, отчего здорово смахивал на сову?

– Ну, теперь он толстый и лысый, – рассмеялся Жорж, – занимает мою должность.

– Можешь попросить его завтра встретиться со мной? – обрадовалась я. – В кафе «У Андре». Очень надо, попробуй уговорить Николя.

– Думаю, он не будет сопротивляться, ты ему нравилась, он все спрашивал, какие у нас отношения и не буду ли я против, если он за тобой приударит, – насплетничал Жорж.

– С ума сойти! Я же старше Николя! – пробормотала я.

– О! Моя дорогая! Курага всегда слаще зеленого абрикоса, – проворковал Перье. – Так ты в Париже! Ну и как он там без меня поживает? По утрам все прохожие по-прежнему в собачье дерьмо наступают?

– Прилечу завтра первым рейсом, – уточнила я. – Собачки, как всегда, везде гадят, а парижане за ними убирать не собираются, с пакетами не ходят.

– Приятно знать, что в безумной Европе существуют стабильные вещи. Во сколько Николя надо прийти в кафе?

– В обед, – предложила я.

– Супер! Ровно в час дня он тебя встретит, – пообещал Жорж.

Мы поболтали еще пару минут, потом Перье вдруг воскликнул:

– Вроде в деле о драгоценностях Шевальер прослеживался русский след.

– Какой? – тут же встрепенулась я.

– Не помню, – вздохнул Жорж, – но Николя тебе точно о нем расскажет.

Я положила телефон на тумбочку, открыла айпад и начала рыться в Интернете в поисках владельца медцентра по имени Андрей, у которого год назад умерла дочь-наркоманка по имени Яна.

Париж встретил меня дождем, поэтому расстояние от такси до дверей кафе я преодолела одним прыжком.

– Бонжур, мадам, – прочирикала официантка, – все занято, могу предложить сесть у стойки, там как раз осталось местечко.

– Меня ждут, – объяснила я, – такой рыжий, в веснушках и смешных очках.

Официантка принялась озираться.

– Бонжур, Даша, – произнес за спиной хриплый баритон. Я резко обернулась.

Около меня стоял полный лысый мужчина, на его шее болтался темно-синий шарф.

– Николя? – неуверенно осведомилась я.

– Он самый, – кивнул толстяк. – Изменился, да? Совсем не узнать?

– Это из-за того, что вы без очков, – вывернулась я.

– Сделал лазерную коррекцию зрения, – пояснил Николя, – а вы стали еще красивее.

– Окончательно превратилась в курагу, – пробормотала я.

– Давайте сядем, – засуетился Васкос, – здесь отличный салат с курицей.

Некоторое время мы выбирали еду, потом замолчали, я первой приступила к основной теме беседы:

– Помните дело о драгоценностях герцогини Шевальер?

– О да! – усмехнулся Николя. – Именно тогда я горячо возненавидел прессу и не изменил этому чувству до сих пор. Журналисты раздули такое! Архитектурное управление рыдало! Его завалили просьбами о сносе старых каминов. В особенности преуспел шестой округ, там даже кое-какие гостиницы пали жертвой этого безумия и тоже решили очаги порушить. Народ надеялся в дымоходах сундуки с сокровищами обнаружить. До анекдотических ситуаций доходило! Жена моего старшего брата Клодин потребовала: «Николя, добудь нам с Винсентом разрешение на разбор камина». Я ей разумно ответил: «Дорогая, я полицейский, а не инспектор архитектурного надзора. И ваша квартира находится в доме, построенном в конце двадцатого века». Но это не сработало. Клодин возмутилась: «Ну и что? Вдруг у нас тоже что-то в трубе спрятано? Нам с Винсентом нужна жилплощадь побольше, клад бы пригодился. Неужели ты не можешь достать родственнику нужный документ?» Год Клодин со мной не разговаривала. А все газеты! Сначала они про русскую мафию писали, ну да, на заре девяностых было модно о ваших уголовниках рассказывать. И кто только желтой прессе информацию о строителях слил? Нехорошо, конечно, но я до сих пор уверен, что секретарша Роже язык распустила. Глупая была женщина, но Барбье ее любил. М-да.

– Откуда в деле взялся русский след? – удивилась я. – И почему жители шестого округа оказались самыми активными кладоискателями?

– О! Вы не в курсе! – воскликнул Николя. – Анри Гриньон, потомок Франсины, обитал на rue Suger[18].

– Она в паре минут ходьбы от Андре дез Ар, – протянула я.

– Верно, – согласился Николя и вытащил из сумки планшет, – я взял для вас материалы. Думаю, лучше рассказывать последовательно.

– Отличная идея, – согласилась я и, забыв про вкусный салат, начала слушать Николя.

Когда Анри Гриньон увидел на складе пустой ящик, ему стало плохо, и он понял, что сокровища украли. Его доставили в больницу, туда приехал местный полицейский, которому Гриньон не смог ничего сказать. О драгоценностях сообщил представитель аукционного дома. Дело моментально передали Барбье, и он приехал в клинику, чтобы допросить жертву воров. Анри был без сознания, ему стало хуже, у постели сидела вызванная врачами из деревни его жена Валери.

– Мужа сгубила жадность, – рыдала она, – он всегда трясется над каждой копейкой, от его скупости все беды. Жалел денег на ремонт труб в доме, и что? В результате их прорвало, вода залила первый этаж, пришлось намного больше потратить, устраняя последствия аварии. Скаредность заставила мужа отнести несметное богатство к старику Алану Жан-Жаку. Да весь округ в курсе, что тот еще жаднее моего мужа, бизнес у него умирает, клиентов совсем нет. Надо было додуматься! А почему Анри туда поперся? Алан Жан-Жак ему скидку тридцатипроцентную сделал, сказал: «Эксклюзивные условия для соседа». И теперь уплыло богатство. Проверьте русских! Это они затеяли! Мафия! Грабители!

– Что за русские? – напрягся Роже.

Валерия затараторила сорокой, и полицейские услышали запутанную историю. У Алана Жан-Жака есть сын Поль, он влюбился в одноклассницу, русскую девушку по имени Лоретта.

– Минуточку, – подскочила я, – как фамилия этого Алана Жан-Жака?

– Проще будет называть его просто Алан, – улыбнулся Николя, – Алан Эвиар.

– С ума сойти, – воскликнула я, – Поль и Лоретта Эвиары! Но с какого бока Лоретта русская? Этого не может быть, она то ли из Оверни, то ли из Верхней Гароны, приехала в Париж подростком к тетке и на самом деле сидела с Полем Эвиаром за одной партой.

– Вы знаете Лоретту? – изумился в свою очередь Васкос.

– Давайте сначала расскажу вам, почему я заинтересовалась делом Гриньон, – предложила я.

– Внимательно слушаю, – кивнул Николя.

Я постаралась полно и последовательно изложить цепь событий.

– Кольцо герцогини Шевальер подарил своей любовнице некий полицейский по имени Василий Кожин, – пробормотал Николя, когда бивший из меня фонтан красноречия иссяк. – Он его приобрел в ломбарде у охранника-приятеля?

– Вранье! – отмахнулась я. – Ювелир Бархатов утверждает, что на фото подлинник, снимок ему принесла девушка, просившая сделать копию перстня. Она же потом приволокла кучу фотографий, на них было запечатлено много старинных драгоценностей. Но Юрий отказался сотрудничать с ней. Я побежала по следу и узнала, что, вероятно, к мастеру заглянула некая Яна, у ее отца крупный медцентр, его зовут Андрей. Мне пришлось покопаться в Интернете, и я нашла подходящего человека: Андрея Сергеевича Николаева, хозяина одной из первых в Москве коммерческих клиник. Сейчас у Николаева целая сеть заведений, и у него была дочь Яна, которая скончалась чуть более года назад. О причинах гибели девушки вездесущая Сеть молчит. Но ходит сплетня, что дочь Николаева была наркоманкой. Я позвонила сегодня утром перед отлетом в Париж по рабочему телефону Николаеву, ответил безукоризненно вежливый секретарь: «Андрей Сергеевич находится на отдыхе. В Москву вернется осенью».