Две невесты на одно место - Донцова Дарья

К несчастью, происшествие закончилось ужасно, к перелому добавилось воспаление легких и нервный срыв. Из клиники Аня так и не вышла. Игорь стал круглым сиротой.

Игорь замолчал, потом тихо добавил:

– Я тут одну книгу читал, про великих кладоискателей, и узнал, что все они плохо кончили: один повесился, другой от неизвестной болезни умер, третий вообще пропал. А еще в этом издании говорилось, что над кладами проклятье тяготеет, ну, вроде те, кто зарывал, надеялись потом снова сами их откопать и проклинали того, кто в захоронке без разрешения порыться надумает! Уж не знаю, правда ли, но у нас именно так и получилось. Сначала отец рассудок потерял, нашел колье и того, сдвинулся, затем он и Костя погибли. А ведь ехали они клад отрывать. Последней мама ушла, опять же из-за того ожерелья, не иначе оно и впрямь проклято.

– В вашем доме есть ценные вещи? – спросил я.

Игорь улыбнулся:

– Нет, так, ерунда, типа трех серебряных столовых ложек и двух совершенно не представляющих никакого интереса колечек, оставшихся от мамы, впрочем, имеются еще золотые часы Кости.

– А карты? – напомнил я. – Вы же говорили, что они очень дорогие.

Игорь вздохнул:

– Верно. Только у Федора в основном были копии, а они не особо ценятся. Три самых раритетных экземпляра я продал, когда бизнес начинал. Стартового капитала не имел, вот и спустил наследство. Кстати, совсем об этом не жалею, я эти карты тихо возненавидел, из-за них весь ужас случился. Одно время хотел копии со стен поснимать да сжечь. И что интересно, так один раз и сделал, сложил рамки в мешок, утром решил на помойку сгонять, а ночью мама приснилась, грустная такая, качает головой и плачет: «Верни, сынок, папины игрушки на место».

Я проснулся весь мокрый от слез и назад все на гвозди повесил. Когда же ценные экземпляры продавать решил, то сначала копии заказал, маму обижать не хотел, подумал, она меня поймет. Ведь жить-то надо, ну не на чужого же дядю пахать, лучше хоть маленький, да свой бизнес иметь. Очень боялся, что родители из-за этого рассердятся, повесил копии и громко сказал: «Извините меня, папа с мамой, так уж жизнь повернулась». Наверное, я кажусь вам сумасшедшим?

– Нет, – ответил я, – сам иногда ловлю себя на том, что беседую с покойным отцом, человеку трудно примириться с кончиной близких. Писатель Метерлинк утверждал, что мертвые живы, пока мы о них вспоминаем. Значит, ценностей в доме нет?

– А почему вы задаете этот вопрос? – удивился Игорь.

Я сделал вид, что не слышу его, и продолжил:

– Ничего из квартиры не пропадало?

– Что же могло исчезнуть?

– Ну, допустим, кольца вашей мамы и золотые часы Константина, – сказал я и тут же понял, что сморозил глупость.

Ну кто станет затевать масштабное представление с Франсуазой из-за грошовых украшений?

– Сейчас гляну, – кивнул Игорь, – я коробочку давно не открывал, ни к чему мне.

– Кстати, – попросил я, – заодно осмотритесь как следует, вдруг все-таки что-нибудь пропало? Сразу не заметили, а сейчас в глаза бросится?

– Ладно, – слегка растерянно ответил Игорь, – у меня есть шкаф, там старые вещи лежат, лет десять гардероб не разбирал. Вероятно, и впрямь что-то испарилось! Посидите тут или со мной пойдете?

– Лучше останусь и воспользуюсь вашим телефоном, если разрешите, – попросил я.

– Звоните на здоровье, – спокойно ответил Игорь и ушел.

Я набрал номер Норы и начал вкратце передавать беседу с Самойловым, внезапно хозяйка прервала меня:

– Ваня, пусть Игорь вспомнит название журнала, год и месяц, когда была опубликована фотография Арины.

– Думаете, такое возможно?

– Думалка здесь ни при чем, – обозлилась Нора, – твое дело спросить и записать ответ.

– Вроде все на месте, – заявил Игорь, входя в комнату, – хотя если честно, то я уж и не помню содержимое гардероба, барахло всякое: старые костюмы Федора, несколько пальто, отрезы на платье, бог весть чего мама хранила.

– Меня интересуют лишь дорогие вещи, типа золота, картин великих мастеров, раритетного фарфора.

Игорь засмеялся:

– У нас такого никогда не было.

Но я решил не сдаваться.

– Скажите, Игорь, если бы вы были грабителем, что бы украли у себя?

Самойлов вытащил сигареты.

– Ну… может, домашний кинотеатр и CD-проигрыватель.

– Это мелко.

– Ничего себе! – возмутился Игорь. – Такие дуры здоровые.

– Не в том смысле, не в размере дело, а в цене, – пояснил я.

– Кинотеатр не копеечная вещь, – возразил хозяин.

– Он исчез?

– Да нет, стоит себе.

– Может, у Ани водилась старинная посуда? Или доставшаяся ей от бабушки… э… табакерка?

Игорь уставился на меня, потом тихо, но четко сказал:

– Вы, Иван Павлович, не волнуйтесь, ничего у меня нет, мама из очень бедной семьи происходила, у них дома чай лишь по воскресеньям пили, а в будний день они траву заваривали. Если вас по непонятной для меня причине волнует благосостояние отца и матери, то, повторюсь, они ничем не владели, кроме карт, в основном копий. Подлинники я на бизнес обменял!

– Хорошо, я понял, ничего ценного нет, – сдался я.

– И не было.

– Ладно, можете вспомнить название издания, в котором Аня увидела фото Арины Гофмайстер? – попросил я. – Впрочем, понимаю, что такое практически невозможно!

Игорь щелкнул языком.

– Да уж! Знаете, моя мама никогда себе ничего не позволяла: одежду покупала лишь по необходимости, косметикой не пользовалась, парфюмерией тоже, даже в парикмахерскую не ходила, ее соседка стригла. Режим жесткой экономии. Единственное баловство – журнал «Дамское счастье»[6]. Вообще говоря, это я его первым купил, решил маме приятное сделать, просто так, без повода, принес и положил ей на подушку.

Аня сначала отругала сына:

– У нас гречка закончилась и масла нету, а ты заработанное на ерунду тратишь!

Игорь даже обиделся на мать, но потом вечером Аня села в кресло и погрузилась в чтение, изредка она окликала Игоря, говоря: «Представляешь, Наполеон был крошечного роста! – или: – Джон Кеннеди, оказывается, изменял жене. Слушай, очень интересное издание».

С тех пор Аня стала сама покупать «Дамское счастье». Прочитанные номера она никогда не выбрасывала, разве можно отнести на помойку красивое, дорогое издание? К тому же в ноябре Аня успевала забыть о том, что читала в январе, и охотно заново брала в руки старый номер.

– У вас сохранились подшивки? – подскочил я.

– Ну да, – кивнул Игорь, – пылятся на антресолях. Конечно, давно следовало избавиться от них. Ну зачем мне эти журналы? Или старые пальто отца вкупе с туфлями умершей мамы? Но, знаете, рука не поднимается отнести барахло на помойку, такое ощущение, что тогда окончательно похороню своих, навсегда, следа их на земле не останется.

– Можно ли найти фото Арины? – перебил я Самойлова. – Помните год и месяц, когда «Дамское счастье» опубликовало статью о Гофмайстер?

Игорь мрачно посмотрел на меня.

– Думаете, можно забыть момент, когда в последний раз видел свою мать здоровой? Вечером того дня я отвез ее в больницу, и все, живой она оттуда не вышла.

– Извините, – пробормотал я, – право, мне очень неловко, но моя работа вынуждает иногда быть не совсем тактичным. Нам с Элеонорой очень нужен тот номер, со снимком Арины.

Игорь почесал подбородок.

– Нет проблем, – сказал он спустя пару секунд, – только вы мне помогите, одному неудобно пачки сверху снимать.

Примерно через полчаса, перемазавшись в пыли, Игорь радостно воскликнул:

– Во, добрался, держите.

Я схватил стопку толстых журналов, крест-накрест перевязанных простой веревкой, и отчаянно расчихался.

– Аллергия? – сочувственно спросил Самойлов.

– Нет, – кашляя, ответил я, – сам не пойму, что случилось.

– Пыли надышались, – поставил диагноз Игорь и ловко перерезал бечевку, – вот он, журнальчик, а вон и статья большая, с фото, глядите. Ничего девочка, а? Только сейчас она уже небось не такая красавица, наверное, замуж вышла, детей нарожала и матроной стала.

Я посмотрел на снимок и не удержал восхищенного вздоха. Арина Гофмайстер и впрямь была удивительно хороша. Смуглая кожа, огромные глаза, которые оттеняет удачно подобранное платье. Красиво очерченный рот, прекрасные волосы и при этом пышная, наверное, искусственно поднятая корсетом грудь.

Утро следующего дня началось со звонка Веры.

– Милый, – закудахтала она, – а где мои ботиночки?

– О господи, – простонал я, садясь на кровати, – совсем забыл! Лежат в багажнике, если хозяйка разрешит отлучиться, то скоро привезу.

– Ждем тебя, любимый, – радостно воскликнула девушка.

– С кем? – насторожился я.

– Так нас двое, я и сыночек! – захихикала Вера и отсоединилась.

Я от отчаяния застонал. Сейчас начнет трезвонить Лиза, ее обновки тоже в «Жигулях». И точно, сотовый закудахтал.