Блондинка за левым углом - Куликова Галина Михайловна

Чем дольше размышлял Дубняк над проблемой, тем отчетливей понимал, что если стихию нельзя победить, то ее нужно хотя бы локализовать. Для начала, пусть это и достаточно рискованно, надо восстановить с группой "У" связь. Казалось бы, чего проще — включить телефон! Но внезапно обострившаяся интуиция запротестовала, и он оттягивал и оттягивал исполнение своего же решения. Но в конце концов усилием воли он заставил себя совершить поступок. После чего стал ждать.

Ждать пришлось недолго. На следующее утро, когда Дубняк работал в своем кабинете, телефон издал первую пронзительную трель. Выронив от неожиданности листы оперативных сводок, которые разлетелись по столу, он полез в карман пиджака, но сразу не смог ухватить ставшую скользкой как змея трубку. Телефон все не умолкал, продолжая звонить и вибрировать одновременно, и Дубняку показалось, что это его бьет нервная дрожь.

Наконец удалось установить связь, и Дубняк обреченно выдавил:

— Да.

Услышав на другом конце знакомый голос, Лайма едва не зарыдала от счастья. Она терзала телефон уже много дней подряд, в разное время суток и почти потеряла надежду связаться с исчезнувшим шефом. И даже стала всерьез опасаться, что он погиб на каком-нибудь спецзадании или просто умер — работа-то тяжелая! Что делать в таком случае, она решительно не представляла, ведь босс был их единственным связующим звеном с таинственным миром спецслужб. Ни телефонов, ни адресов, ни паролей, ни явок — один только Дубняк.

Боясь, что вожделенный голос пропадет так же внезапно, как и появился, Лайма закричала:

— Борис Борисович, это я, Лайма! Ой, только не пропадайте никуда!

Дубняк покрылся холодным потом — все инструкции относительно разговоров по телефонам противная девка уже успела забыть!

— Без имен, — прошипел он. — Вы что, сбрендили?

— Ой, извините, это я от неожиданности. У нас столько вопросов, тут такие дела — люди пропадают, а трупы появляются…

— Прекратите немедленно, — взвыл Дубняк, — я же вас инструктировал!

— А как же мне докладывать? — обиделась Лайма. Ее переполняла важная информация, которую непременно нужно довести до руководства, а это самое руководство то исчезало на долгие недели, то не желало ее выслушивать. — По телефону нельзя, встречаться — нельзя. Я бы представила отчет в письменном виде, но я же не знаю, куда его направить?

Препираться таким образом было бессмысленно, и Дубняк распорядился:

— Позвоните мне сегодня в 23 часа. Получите дальнейшие инструкции. Все, отбой.

И он отключился. «Только бы, — подумалось ему, — эти безумные разговоры не оказались в чьих-нибудь шаловливых ручонках. Ничего, в общем, особенного, но все же…»

Могучая интуиция, долгие годы служившая Борису Борисовичу верой и правдой, не подвела его и на этот раз. Жаль только, он не послушал ее сурового голоса. Большие дела, как правило, губят мелкие проколы и глупое стечение обстоятельств. Для Дубняка таким, мягко выражаясь, неприятным обстоятельством стала внеплановая проверка, проводимая в этот день службой собственной безопасности. Связана она была с тем, что один из оперативников был изобличен в связях с людьми, которые, по некоторым данным, финансировали известную террористическую группировку. Теперь необходимо было установить, не имел ли он подельников среди сотрудников ведомства.

В девятнадцать ноль-ноль, как и было объявлено, в кабинете руководителя службы собственной безопасности началось совещание по предварительным итогам проверки. Руководитель, пожилой седой человек с прекрасной выправкой кадрового военного, расхаживал вдоль длинного стола, за которым сидели подчиненные. Докладывал эффектный брюнет лет сорока. Говорил он размеренным, спокойным голосом, поочередно задерживая острый взгляд на ком-нибудь из внимательно слушавших коллег и лишь изредка заглядывая в лежащие перед ним бумаги. Завершая выступление, он сказал:

— Факты, которые я только что перечислил, потребуют тщательного исследования, однако уверен, что уже сейчас необходимо наметить комплекс мероприятий, дабы пресечь все на самой ранней стадии.

Руководитель, молча слушавший доклад, произнес:

— Для решения этих проблем создадим отдельную группу. Завтра прошу Тарасова и Григорьева ко мне в девять часов — обсудим детали.

— Если позволите, еще один вопрос, — обратился к нему брюнет и, получив разрешение, продолжил: — Был один странный звонок. Вызываемый абонент находился в нашем здании, однако номер этот зарегистрирован на гражданку Симакову, пенсионерку, 1923 года рождения. Как следует из перехваченного нами разговора, ее номером пользуется, не знаем, постоянно или временно, подполковник Дубняк. У самого Дубняка имеется служебный мобильный телефон.

— Точно он?

— Некая Лайма, позвонив по этому номеру, назвала собеседника по имени и отчеству — Борис Борисович. Кроме того, первоначальная экспертиза подтвердила, что голос принадлежит именно Дубняку.

— Что вас беспокоит? Наличие лишнего мобильного не криминал…

— Разговор был очень странный.

— Точнее.

— Вот, извольте взглянуть. — И брюнет протянул начальнику лист с распечаткой злополучного разговора.

Тот, прочитав, задумчиво потер подбородок и задумался. Потом, обращаясь к брюнету, сказал:

— Не будем делать скоропалительных выводов. Вы отследите разговор, который он назначил на одиннадцать. Потом и решим, как быть. Проконтролируйте все телефоны — домашний, мобильные, ну и вообще…

— Разумеется, — тонко улыбнулся брюнет, который, похоже, ходил в любимчиках у начальника, — все будет сделано.

Ровно в двадцать три ноль-ноль «тот самый мобильный» зазвонил снова. Неслышно включилась записывающая аппаратура.

— Шеф, — сдавленным голосом сказала Лайма. — Группа нуждается в содействии. У нас проблемы.

— Но пока все хорошо, — неохотно поощрил ее Дубняк. — Объект постоянно на виду…

— Шеф, это подтасовка. Объект уже похищен… Скоро у правительства потребуют денег. И наверняка это будет гигантская сумма.

— Ерунда, — отрезал Дубняк. Он сам придумал, что Сандру Барр должны похитить, и, конечно, не мог поверить, что это случилось на самом деле. — Выкупа не потребуют. Живите спокойно, занимайтесь своими обычными делами, если будете нужны — я вас сам разыщу. Приказ — лечь на дно до особых распоряжений!

— Шеф! — крикнула Лайма, обнаружив с его стороны явное недопонимание происходящего. Испугавшись, что он сейчас даст отбой, она выпалила: — Вы должны нам верить! Она въехала в страну под чужим именем, а того типа, который встретил ее в аэропорту, почти сразу убили.

— Повторяю: лечь на дно! — рявкнул Дубняк и прервал разговор.

Уже засыпая, он подумал: в конце концов, приказы не обсуждают. Они хотели получить его инструкции, они их получили. И не посмеют их проигнорировать. Единственное смущало его. Просто выйти из игры может только Лайма. Она вернется к привычной жизни. А Корнеев? Дубняк лично обещал вернуть его в аналитический отдел ведомства. Медведь вообще остается не при деле. У него нет ни пенсии по ранению, ни другого источника дохода. Дубняк рассчитывал, что группу "У" удастся безболезненно ликвидировать в ходе первой же операции, а потом окончательно замести следы. И вот, пожалуйста…

На следующее утро в кабинете руководителя службы собственной безопасности состоялась запланированная на вчерашнем совещании встреча. Подведя итоги, руководитель службы, обращаясь к эффектному брюнету, поинтересовался:

— Что у вас по Дубняку?

Брюнет протянул ему лист, который тот молча прочитал. Прикрыл глаза, посидел немного, потом коротко взглянул на подчиненных. Перечитал текст еще раз. Люди, находившиеся в кабинете, напряглись — они хорошо знали эту манеру своего начальника и уже ожидали распоряжений.

Распоряжения последовали немедленно:

— Охране, на все посты, приказ — Дубняка из здания не выпускать ни под каким предлогом, даже на «Скорой». — Он кивнул одному из сидящих за столом сотрудников, и тот поспешно вышел из кабинета — выполнять.

— Дальше. К кабинету Дубняка — наружное наблюдение. — Он кивнул, и еще один человек бросился выполнять приказ.

— Вас, — начальник посмотрел на брюнета, — я попрошу лично зайти к Дубняку минут через тридцать и пригласить его ко мне. Предлог придумаете сами — что-нибудь абсолютно невинное, он не должен насторожиться. И сами же проводите его ко мне. Маловероятно, конечно, но если будет сопротивляться — применить силу.

— Слушаюсь, — вытянулся перед ним эффектный брюнет.

— Выполняйте. Желаю удачи.

Дубняк шел по коридору в сопровождении любезного сотрудника службы собственной безопасности, размышляя о своих проблемах. Вызов к руководителю грозного подразделения, которого побаивались и недолюбливали (побаивались за принципиальность и непреклонность в борьбе с предателями, а недолюбливали за то, что он, один из немногих, имел прямой доступ к высочайшему начальству), его смутил, но не испугал — он был чист перед родной организацией. Во всяком случае, почти чист. Группа "У" не в счет — ведь она работала на ведомство, а не против него.