Доживем до зарплаты - Лютикова Люся

– Ничего я не сделала, мне не до того было, – обозлилась Наталья.

– Ну так делай! Неужели ты думаешь, что твои проблемы решатся волшебным образом?

Неожиданно она засмеялась:

– Ты угадала, я как раз об этом думаю. Лежу, бывало, в постели, и мечтаю: вот было бы здорово, если бы сейчас появилась фея и сказала: «Хороший ты человек, Натуля! Вот тебе за это тридцать тысяч долларов!» Хватит, чтобы долг отдать, и еще на шубу останется!

– А чего так мало-то? – ехидно поинтересовалась я. – Почему не миллион?

– Ну что ты, – серьезно ответила Наташа, – миллион – это же нереально!

Трясясь в вагоне метро, я вспоминала прошедший день. Вот так живешь и думаешь, что ты самая несчастная на всем белом свете. Нет у тебя ни квартиры, ни мужа. А когда познакомишься поближе с другими женщинами, то понимаешь – все мы в одной лодке. У Тони с Наташей когда-то был полный набор: и муж, и квартира, и уверенность, что любовь продлится до конца жизни. А что теперь? Обе оказались у разбитого корыта. Сдается мне, что пресловутое семейное счастье – это миф, который придумали сами дамы, чтобы вызывать зависть у подруг.

Что-то давненько я не встречала жену, которая была бы счастлива в браке. Разве что Вера Субботина, по ее словам, жила с супругом душа в душу. Но кто знает, сколько пикантных подробностей она от меня утаила?

Правильно говорят: для счастья женщине нужен мужчина, для несчастья вполне достаточно мужа.

Глава 23

Надо быть честной перед самой собой. Расследование зашло в тупик. Я обнаружила, что ни Наталья, ни Антонина не причастны к преступлениям. Что же делать? Может быть, более внимательно присмотреться к другим сотрудникам редакции?

Взять, к примеру, Павла Хроленка. Фотограф ведет себя странно: стоит обратиться к нему с каким-нибудь вопросом, как он шарахается от меня словно черт от ладана. Почему он все время настороже? Это очень подозрительно. И хотя Павел мало похож на 40-летнюю блондинку, я решила познакомиться с ним поближе.

Настал момент, когда мы с Хроленком оказались в редакции одни. Помешивая в чашке чая сахар, я с невинным видом поинтересовалась:

– А вот интересно, легко ли содержать сфинкса?

Павел сосредоточенно смотрел в компьютер, делая вид, будто у него много работы.

– Ну, кошку породы донской сфинкс, – продолжала я. – А то мне предлагают взять, а я боюсь, что они капризные, на них не угодишь…

Хроленок продолжал отмалчиваться. А я гнула свое:

– Собака в моей комнате не поместится, а сфинкса мне даром отдают. Ты, Паш, что думаешь?

– Это зависит от воспитания, – наконец вступил в беседу фотограф. – Вот у моей сестры есть сфинкс, так он даже геркулес лопает. А у ее подруги точно такая же кошка признает только парную телятину и свежую печенку. Будет два дня сидеть без еды, но к обычному сухому корму не притронется.

Я чуть не подпрыгнула от этих слов.

– У твоей сестры есть сфинкс? И часто ты с ней общаешься?

– С кем? С сестрой или с кошкой? – рассмеялся Павел.

– С обеими.

– Бывает, сестра просит подвезти ее то к ветеринару, то на дачу. В общественном транспорте неудобно с кошкой толкаться.

– А у тебя и машина есть? Какая? – допытывалась я.

Тут парень опять принял насупленный вид:

– Слушай, у меня дел невпроворот, не отвлекай болтовней.

– Ну назови хотя бы марку!

– «Нива», – буркнул Павел.

Я выглянула в окно. Около подъезда была припаркована только одна «Нива» – белая. А ведь именно такая машина сбила Веру Баринову…

Я подошла к фотографу со спины и прошептала ему в ухо:

– А Веру ты знаешь?

Павел так резко вскочил, что компьютерное кресло откатилось в другой угол.

– Не знаю.

– Прямо-таки ни одну Веру не знаешь?

Вместо ответа он отрицательно покачал головой.

– А почему же ты тогда желаешь ей смерти?

Хроленок переменился в лице.

– Бред какой-то, – пробормотал он, – никому я смерти не желаю.

И, схватив со стола пачку сигарет, выбежал в коридор. Я последовала за ним.

Павел стоял у открытого окна, смотрел на поток машин, несущихся по шоссе, и курил. Разглядеть выражение его лица было невозможно.

Я встала рядом, несколько раз глубоко вдохнула свежий морозный воздух. Наконец решилась спросить:

– Почему ты так с ней поступил?

Павел с силой вдавил окурок в пепельницу и закрыл окно.

– Она сделала тебе что-то плохое? – не отставала я.

Хроленок посмотрел мне прямо в глаза: