Если вы не влюблены - Куликова Галина Михайловна

Дворецкий слушал Таню очень внимательно и наматывал на ус каждую мелочь. Конечно же он понимал, что не слишком порядочно использовать состояние бедняги для того, чтобы выпытать у нее информацию. Нельзя так бесцеремонно обращаться с девушкой, которая тебе небезразлична. Если ты действительно влюблен, профессионализм не должен брать верх над чувствами. Однако он определенно брал верх, и Дворецкого это почему-то страшно огорчало.

Первый день в Приозерске артисты проводили кто как. Будкевич и Веленко были в театре, готовились к завтрашней премьере. Кроме того, к Алику должен был приехать Барабанов, с которым они продолжали обсуждать большой фестивальный проект. Остальные поднялись поздно и долго спорили с официантами, требуя, чтобы им предоставили включенный в счет за проживание шведский стол. Официанты терпеливо объясняли, что оплаченный завтрак заканчивается в десять, а сейчас уже полдень.

– А что, в полдень позавтракать в Приозерске никак невозможно? – язвительно спрашивала Маркиза. С утра она надела розовое платье с рюшками по подолу, и Рысаков немедленно сделал ей сомнительный комплимент, заметив, что она похожа на пастушку.

Официанты пообещали накормить всех, но за деньги, и принялись порхать по залу, расставляя приборы.

– Испортили настроение, – заявила Регина, злобно посмотрев на часы. – За деньги необязательно торчать здесь и дышать испарениями горохового супа, которым провонял весь первый этаж.

Злилась она еще и потому, что с утра пораньше к ней вломился Дворецкий, который желал услышать от нее историю украденных туфель во всех подробностях. И даже интересовался их биографией. Сначала Регина пыталась с ним заигрывать, но номер не прошел, и она перешла на деловой тон.

– Я отлично помню, где я их покупала. В Москве покупала, на Соколе. Там есть маленький магазинчик, в нем торгуют отечественной обувью, сделанной по итальянским образцам. Туфли были довольно удобными, хотя и не слишком элегантными. Я специально такие выбирала – служанка не может ходить в изящной обуви. Кроме того, если бы мне захотелось выделиться, я бы сделала это с помощью хорошей игры, а не красивых туфель.

– Похвально, – заметил Дворецкий. – А платили за них вы сами?

– Платила сама, но сохранила чек, который потом представила Будкевичу. Это обычная практика.

– Может быть, вы увели башмаки у кого-нибудь из-под носа?

– Не выдумывайте глупостей, – отрезала Регина. – Вряд ли кто-то охотился именно за этой парой. Да еще от самой Москвы. Скорее всего, туфли просто позаимствовали… Если, конечно, Рысаков не врет.

– С чего бы ему врать? – удивился Дворецкий, мигом прокрутив в голове возможность подобного развития событий. – У него никакой корысти нет.

– Откуда вам знать? – спросила Регина, разглядывая свои ногти. – Может быть, у Тихона есть свои резоны. Вы же опытный сыщик… Так что не будьте ребенком. Нельзя верить человеку только потому, что он снялся в удачном телесериале.

– Нет, с этими туфлями все же что-то не так, – возразил Дворецкий, никак не отреагировав на «опытного сыщика». Он давно уже не покупался на лесть и не поддавался на провокации. – И ведь окончательно они исчезли как раз в тот момент, когда ваш режиссер решил сдать их в милицию.

– Так, может, сам Рысаков их и спрятал, – Регина подняла на Дворецкого темные глаза, которые даже без косметики были весьма выразительными. – Когда допрашиваете Тихона, имейте в виду: это хитрая маленькая бестия!

К хитрой маленькой бестии Дворецкий отправился сразу после того, как вышел от Брагиной. Рысаков только что побрился и был румяным, словно хорошо вскормленный младенец. Однако первый же вопрос сыщика привел его в состояние крайнего раздражения.

– Что вы все ко мне пристали?! – возмутился Тихон. – Что ты делал в книжном магазине? – передразнил он козлиным голосом. – Как будто я безграмотный! Как будто я не могу захотеть облагородить себя при помощи печатного слова!

– А чем конкретно вы решили себя в тот день облагородить? – без тени иронии спросил Дворецкий, постукивая пальцами по столу.

– Приобрел пособие по бодибилдингу. – Заметив недоверчивый взгляд собеседника, он сварливо добавил: – Культура тела, между прочим, для артиста второй хлеб.

Дворецкий хотел спросить, какой первый хлеб для артиста, но потом решил, что в таком случае пойдет у Тихона на поводу, и тот заболтает его до смерти. Между тем допрашиваемый уже вошел во вкус и безо всякого стеснения заявил:

– Страсть к чтению – единственная зависимость, которую не стоит лечить принудительно!

– Очень ценное наблюдение, – похвалил Дворецкий. – Но у меня есть несколько вопросов, которые не касаются литературы. Я хочу знать, как выглядела та журналистка, на которой были туфли Регины Брагиной.

– Да я же рассказывал! – Тихон хлопнул себя по коленкам и скорчил досадливую физиономию. – Она была довольно высокой, не толстой и в темных очках. Волосы черные, не длинные, но и не совсем короткие. Такие… средние. В конце концов, не я один видел эту женщину! В книжном магазине была еще какая-то распорядительница, она занималась журналистами, наверняка она лучше разглядела и ту самую девушку, которая вам нужна!

Дворецкий со скучающим видом достал из кармана рубашки небольшой листок бумаги, развернул и монотонно зачитал вслух:

– Из показаний гражданки Лесниковой, организатора встречи Аристарха Заречного с читателями. Цитирую: «Журналистка представилась Инной Полозовой из Москвы. Она чуть выше среднего роста, стройная. На ней были солнечные очки в леопардовой оправе. Волосы темные, короткие, закрывают уши». Вот, собственно, и все.

– Найти Инну Полозову, похоже, не удалось? – спросил Рысаков с любопытством.

– Не удалось, – подтвердил Дворецкий. – Никакой Инны Полозовой на телевидении нет и не было. Никто не отправлял ее к Аристарху Заречному собирать материал для передачи. В подготовке программ, которые она упоминала, никогда не участвовала никакая Полозова. Все это десять раз проверено и перепроверено.

– И что это значит, по-вашему?

– По-моему, – охотно ответил Дворецкий, – мнимая журналистка была пособницей убийцы.

– А почему пособницей, а не убийцей? – спросил Рысаков, приняв комфортную позу и покачивая ногой в длинном носке с ромбиками. – Она запросто могла ухлопать писателя сама.

– Ничего подобного. Когда она покидала его дом, охранники слышали голос Заречного, который с ней тепло попрощался. Даже назвал ее «милая».

– Шустрый мужик, – похвалил Тихон, – времени даром не терял. И что из этого следует?

– Из этого следует, что Полозова его не убивала. Однако, возможно, находясь в доме, каким-то образом впустила убийцу внутрь. Так ловко, что охранники этого не заметили. И потом убийца ускользнул. А может быть, он как раз забрался в дом в тот самый момент, когда так называемая Полозова уезжала. Отвлекающий маневр.

– А на чем она уезжала? – тотчас задал вопрос дотошный Тихон.

– На такси, – ответил Дворецкий, внимательно наблюдая за лицом собеседника. – Только таксиста так и не нашли. Охранники на номер не смотрели, марку машины не запомнили, лица шофера не разглядели.

– В общем, козлы, а не охранники, – констатировал Рысаков.

– Розыскные мероприятия результатов не дали. В Ордынске есть городское такси, а там имеется база данных. Но в эту компанию вызов машины на адрес Аристарха Заречного не поступал. Вероятно, к дому приезжал частник, а он вряд ли откликнется на призыв милиции. Хотя – кто знает? Пока, по крайней мере, интересующий нас водитель не объявился.

– Я бы тоже не пошел в милицию добровольно, – признался Тихон и добавил, шевельнув бровями: – У хорошего мента всегда хватит воображения для того, чтобы повесить на вас какое-нибудь обвинение. Не принимайте на свой счет.

– Не беспокойтесь, – бросил Дворецкий, поднимаясь на ноги и направляясь к выходу. – На свой счет я принимаю только вклады.

– Ну и фрукт этот ваш Рысаков! – сказал Дворецкий, вваливаясь в номер, который они честно делили с Таней.

Ей досталась спальня, а ему комната с диваном, телевизором и большим столом, на котором он успевал изрядно насвинячить за очень короткий промежуток времени. Больше всего Тане досаждали окурки самых причудливых форм, коими Валерий наполнял не только пепельницу, но и вазочку для цветов, и металлический поднос для стаканов. Курил он хоть и не самую распоследнюю гадость, но однако же и не дамские сигаретки, которые пахнут жженой бумагой. Номер насквозь пропитался табачным духом, и казалось, что именно поэтому у двух ангелочков, изображенных на висящем над диваном панно, такой негодующий вид.

– Да уж, что фрукт, то фрукт, – согласилась Таня. – Тебе удалось узнать что-нибудь новое?

– Возможно.

– А что?

Таня стояла посреди комнаты с расческой в руке и пыталась усмирить волосы, которым, судя по всему, приснился кошмарный сон.