Рыбка по имени Зайка - Донцова Дарья

Я сделал стойку, услыхав имя той, ради кого явился сюда искать гимназию.

– Матильда Львовна? Это кто?

Пожилая дама склонила голову набок:

– Теперь директор, а до недавнего времени завуч, великолепный специалист, педагог, каких мало. Вернее, подобных сейчас и вовсе нет, вымерли, как динозавры. Скажу по секрету, наша школа ничем особенным не отличается, так, весьма средненький, как теперь модно говорить, колледж. В расписание, впрочем, всякого напихали. История мировой культуры! Смех берет! Знаете, о чем на уроках толкуют? Читают детям книгу «Легенды и мифы Древней Греции». Ведет занятия одна мамаша, правда, историк по образованию. Но толку-то? Школьники сами способны подобную литературу купить. Просто, чтобы на вывеске написать «гимназия», потребовалось расширить круг предметов. Кстати, домоводства там нет, и столовая плохая. Но ради Матильды Львовны я внука вожу именно сюда. Очень надеюсь, что, став директором, она наведет порядок. Нам бы в каждую школу по такой Матильде Львовне, и все, никаких реформ образования в России не надо. Знаете, отчего все меры, которые принимает соответствующее министерство для улучшения качества обучения российских детей, рассыпаются в прах?

Я посчитал, что сразу распрощаться с милой дамой невежливо, и ответил:

– Нет.

– Очень просто, – вздохнула бабуля, – учителя попросту ненавидят детей и свою работу. Хоть какие учебники им дай, феноменальные программы разработай, толку не будет. Если попадется на пути ребенка Матильда Львовна, вот тогда вам повезло, но такие, как она, увы, редки, словно алмаз «Орлов». Да что я болтаю, ступайте в школу, сами увидите.

– Надеюсь, директор на месте, – пробормотал я, поднимаясь.

– Так первое сентября не за горами, – напомнила бабушка, – небось Матильда Львовна ремонт завершает.

Толкнув дверь кабинета с табличкой «Директор», я ожидал увидеть полную даму в строгом английском костюме. На лацкане пиджака у нее нацеплена золотая брошь, шея украшена бусами, волосы уложены в старомодную «халу», на носу очки, а на запястье большие мужские часы. Именно так выглядела Зинаида Сергеевна, главное лицо десятилетки, в которой учился Ваня Подушкин. Я боялся директрису до одури, хотя, будучи тихим, апатичным тройкочетверочником, редко был вызываем в кабинет Зинаиды. Но все равно, стоило ей появиться в столовой, как у Ванечки мигом прихватывал живот. Теперь-то я понимаю, отчего у меня начинались колики. От страха со мной случался спазм, но я никому не рассказывал о своих ощущениях и сначала мучился от рези в желудке и от изжоги.

Воспоминания обрушились на меня с такой силой, что я ощутил сильнейшее желание убежать прочь из рассадника знаний.

Испытав это чувство, я удивился, а потом разозлился на себя и смело вошел в комнату. Матильда Львовна оказалась совершенно непохожей на Зинаиду. Молодая женщина, вернее, молодая в моем понимании дама, одетая в красивое светло-розовое платье, стояла у стеллажа с книгами. Русые волосы, вьющиеся то ли от природы, то ли от усердия парикмахера, падали на хрупкие плечи. Никаких бус, брошей и мужских часов. Из украшений лишь тонкий браслет из какого-то ярко-красного материала.

– Вы сотрудник санэпидемстанции? – с удивлением в голосе воскликнула Матильда Львовна.

Я хотел уже было изложить заранее заготовленную историю о сыновьях-безобразниках, но тут большие, цвета ореховой скорлупы глаза директрисы посмотрели прямо мне в лицо, и я совершенно неожиданно произнес:

– Разрешите присесть? Вот мое удостоверение.

– Частный детектив, – еще больше удивилась Матильда Львовна, изучив документ. – Я думала, у нас людей такой профессии нет.

– Вы очень внимательны, – вздохнул я, – абсолютное большинство граждан, повертев эту книжечку, принимают меня за работника МВД.

– Тут же ясно написано: «Агентство «Ниро».

– Народ не видит букв.

– Я просто нацелена на поиск ошибок в тетрадях, – засмеялась Матильда Львовна, – привычка педагога внимательно изучать любой текст – и письменный, и устный – скорее мешает в жизни. Вот вчера я пошла в магазин купить кефир, передо мной у прилавка стояла женщина и объяснялась с продавцом.

– Что у вас за порядки! Безобразие! Касса в одном месте, товар в другом. Хочу коробку каши, а вы мне свиную голову дали.

– У вас голова пробита, – ответила продавщица.

– Сами ее пробили!

– Каша не в моем отделе!

– А ну зовите сюда старшего менеджера, – окончательно разъярилась покупательница.

– Успокойтесь, – лениво протянула тетка по ту сторону прилавка и заорала: – Люся, перебей этой голову в кашу! А вы ступайте вон туда! Там из вашей головы кашу сделают.

– Безобразие, – злилась женщина, – придешь, а тебе голову пробьют! Вас уволить надо!

Матильда Львовна слушала диалог и изумлялась. Продавщица с покупательницей даже не понимали, что их разговор звучит жутко: «Перебей этой голову в кашу!»

– Чек давайте, – вздохнула торгашка, когда покупательница, хотевшая получить коробку геркулеса быстрого приготовления, переместилась к другому прилавку, – во народ попадается! Ну выбили голову, чего орать? Эка беда, ща каши вместо нее пробьем, и порядок, пошла домой счастливая! Спокойней надо быть, доброжелательней себя вести. Ведь чуть-чуть с пробитой головой постояла, а как вопила! Нет бы улыбнуться: «Девочки, вы ошиблись», а эта сразу огнем плеваться. Сделай ей прямо в секунду из головы кашу!

– Действительно, смешно, – улыбнулся я.

– Это вы еще детские сочинения не читали, – покачала головой Матильда Львовна, – там такие перлы попадаются! Вчера привели ребенка, новенького, он в шестой пойдет, а классы у нас разные. В «А» сидят те, кто более подготовлен, в «Б» послабее. Ну я и предложила ему изложение написать, прочитала текст, в нем имелась фраза: «Испугавшись дикого зверя, мальчик побежал сквозь заросли саксаула»[5]. Я оставила школьника на время, вернулась, забираю работу и читаю: «Испугавшись дикого зверя, мальчик побежал сквозь заросли сексаула».

– Скажи, деточка, – спросила Матильда Львовна, – ты знаешь, что такое саксаул?

– Да, – совершенно спокойно ответил тот, – аул – это деревня у лиц кавказской национальности, а сексаул – такой квартал, где проститутки работают, вроде улицы красных фонарей в Амстердаме, мы там с мамой весной были на экскурсии.

– Это уже даже и не смешно, – покачал я головой, – зачем же мамаша сынишку в такое место повела?

Матильда Львовна развела руками:

– Вопрос не ко мне. Впрочем, я задала его родительнице и услышала ответ: «А что удивительного? Теперь не прежние времена, ребенок должен знать о сексе».

Я не ханжа, но кое-что, ей-богу, мне кажется излишним.

А вот вам еще пример. Весной мы писали диктант, я говорю фразу:

«Марфа кликнула Анфису».

Поднимается лес рук.

– Что случилось? – удивилась Матильда Львовна.

– В диктанте ошибка, – ответили школьники хором.

– Да? – спросила учительница. – Где же? «Марфа кликнула Анфису», очень простая фраза.

По классу пролетел смешок.

– Чем же она кликала? – снисходительно поинтересовалась Машенька Рябцева. – Вы нам отрывок из классики диктуете, написано в девятнадцатом веке, а тогда ни компьютеров, ни «мышек» не было. Марфа никак кликнуть не могла!

Вот как. Для меня глагол «кликать» имеет значение «звать», для них – связан с компьютером.

– Вы так хорошо помните ситуации на уроках? Даже имя девочки сейчас назвали!

Матильда Львовна тряхнула копной волос.

– Наверное, это тоже профессиональное. Десятки детей выучила, кое-кого и не вспоминала после последнего звонка ни разу, но стоит вам попросить рассказать, ну, допустим… об Илье Казанском, и сразу откуда-то все всплывет. У Илюши бабушка болела диабетом, а сам он…

– Имя Гали Усовой вам знакомо? – быстро спросил я.

– Конечно, – округлила глаза Матильда Львовна, – мушкетерка.

– Кто?

– Мушкетерка, – засмеялась Матильда Львовна. – Роман Дюма «Три мушкетера» читали?

– Конечно.

– Они были мужчинами, – с занудностью преподавателя напомнила Матильда Львовна, – а в моем классе учились девочки Лолита Кисова, Галя Усова и Маша Лаптева, вот их мушкетерками и прозвали за дружбу. К компании примыкала еще Римма Победоносцева, но они ее скорей из милости держали.

– Маша Лаптева? – воскликнул я. – Она потом манекенщицей стала?

Матильда Львовна уставилась в окно:

– Точно не скажу. Хотя Маша красивая девочка, рост у нее подходящий для модельной карьеры, она первой на физкультуре стояла. Но мы с ней после той истории более не встречались. Лаптеву родители в другое учебное заведение перевели, остальных, впрочем, тоже забрали, оно и понятно. Одноклассники мушкетеркам бойкот объявили, мы ничего поделать не смогли, объясняли детям, растолковывали: колдовства не существует, но переубедить их не сумели. Очень уж многих смерть Игоря задела, в него почти вся школа влюблена была. Да, ужасное несчастье, ничего его не предвещало!