Не называй меня малышкой - Лютикова Люся

– Ага, сотрудник. Посмотри на эту ситуацию с другой стороны. Ты журналист, работаешь в газете по трудоустройству. Допустим, ты придешь в редакцию «Известий» и скажешь: «Я тут слышала краем уха, что вы ведете расследование по поводу взяточничества в верхнем эшелоне власти. Дайте-ка мне ваши материалы, я тоже хочу участвовать!» Как думаешь, какова будет их реакция?

– Они будут просто счастливы! – убежденно заявила я.

– Угу, счастливы послать тебя куда подальше.

– Слушай, – обозлилась я, – может, хватит выискивать повод, чтобы не делать? Лучше ищи возможности, чтобы сделать!

Руслан бросил тоскливый взгляд на африканскую маску и сказал:

– Ладно, допустим, у меня появятся такие возможности, но не в ближайшее время. На моем отделе «висят» два убийства и три разбойных нападения. Когда выдастся свободная минута, займусь твоей Варварой.

У капитана зазвонил мобильник, он коротко переговорил с кем-то и направился к выходу.

– Я ничего не обещаю, – сказал он на прощание и ушел.

Я сникла. Мужчина может обещать и не сделать. Но если он даже не обещает, то абсолютно точно и пальцем ради тебя не пошевелит.

19 ноября

Сегодня я весь день мотался по строительному рынку, покупал материалы для работы. Администрация начала подготовку к туристическому сезону, собирается ремонтировать старые корпуса, и меня попросили привести в порядок электрику.

Вернувшись на турбазу, я обнаружил, что сторожа нет на месте. Наверняка Петрович напился и спит в своей лачуге, решил я. Сам открыл ворота, отметил, что дорога ровно припорошена снегом, значит, в последние несколько часов сюда никто не заезжал.

Когда подходил к дому, увидел следы от валенок. Они вели к крыльцу, в обратную сторону человек не проходил. Дверь была открыта настежь. Я кинулся в дом.

Посреди комнаты стояла малышка, рядом с ней – сторож. Уходя, я приковал ее правую руку наручниками к спинке кровати, теперь наручники валялись на полу. Малышку шатало, Петрович пытался ее поддержать, но ему это плохо удавалось, он был, по своему обыкновению, пьян. Странно, как пенсионеру вообще удалось расстегнуть наручники. Когда-то он работал слесарем, вот правильно говорят, что мастерство не пропьешь.

Меня поразило, что малышка смогла сделать даже несколько шагов. Ноги ее не слушались, мышцы уже начали атрофироваться. Плюс гиря волочилась по полу, плюс собственный солидный вес. Далеко бы она все равно не ушла. А Петрович не обладает силой Геракла, чтобы волочь ее на своем горбу. Впрочем, если бы он позвонил в милицию, вызвал подмогу, то ей бы удалось убежать.

Это я сейчас в дневнике все так долго описываю, а тогда оценил ситуацию за секунду.

Я приблизился к ним, сторож предостерегающе поднял руку.

– Слышь, Артур, ты тут не безобразничай… – начал он, но договорить не успел.

В руках у меня был ящик с инструментами, я ударил пенсионера прямо в висок. Петрович упал и не поднялся. Тонкая струйка крови стекла по лицу и застыла причудливой красной змейкой.

Я обернулся к малышке. Она тяжело опустилась на пол и в шоке смотрела на труп.

– Он умер из-за тебя, – сказал я. – Зачем ты его позвала?

– Я его не звала, – пробормотала она, словно во сне, – он пришел сюда в поисках еды.

– Как он открыл дверь?

– Взломал, кажется.

Она заплакала, уткнувшись в ладони.

Я толкнул ее:

– Вставай, сейчас не время рыдать.

Малышка неожиданно послушалась, перестала всхлипывать, я помог ей подняться, довел до кровати, опять пристегнул ее руку к спинке.

Потом вернулся к сторожу. Взял тело за ноги, оттащил на улицу, засунул в машину. Петрович весил максимум семьдесят килограммов, с малышками не сравнить.

Я проехал пять километров по проселочной дороге и оставил тело в овраге. Не стал даже забрасывать сверху снегом, место тут глухое, его обнаружат только летом грибники.

Когда вернулся, малышка меня ждала.

– Что ты с ним сделал? – спросила она.

Я ничего не ответил. Закрыл дверь в ее комнату и пошел спать.

Глава 21

Субботним утром я приготовила кофе и пила ароматную жидкость, глядя на улицу через окно. Только в выходные дни жизнь в центре Москвы приближается к нормальной. Редеют потоки автомобилей, испаряются толпы пешеходов, даже становится слышно, как поют птички на деревьях. Правда, сейчас, зимой, из птиц присутствуют только вороны. Но хоть какой-то отзвук природы в бетонном мегаполисе!