Первый раз - Ольховская Анна

– Мам!

– Ладно, ладно, шучу. Пойдемте. Прямо напротив выхода стоит машина, темно-зеленая «Шкода». Это наш Росинант. Только сначала… возьмите, переоденьтесь. Ваше тряпье сложите в мешок, потом выбросим.

– Тряпье, – ворчала я, натягивая новенькие джинсы и свитер, – еще утром это были вполне приличные вещи. Выбрасывать она их собралась! Неэкономная ты, транжира буржуйская. Нет, чтобы простирнуть их, подштопать и дома носить, когда никто не видит!

– Ты что, и в язык свой стимулятор вколола? Или у тебя опять словесная диарея, как реакция на пережитое?

– Нет, Саша, я все же тебя стукну, – обиженно засопев, я направилась к выходу, – но потом, попозже, когда сына твоего рядом не будет, чтобы не ронять твой родительский авторитет… Ой!

Оказалось, что несколько часов, проведенных в подземелье, сделали меня совой. Яркий свет солнца мгновенно меня ослепил и вызвал неудержимое желание бестолково заметаться по мостовой, хлопая крыльями и ухая. Но могучая сила воли гранитной глыбой придавила это желание, так что ухнула я всего два раза. А потом проморгалась и снова могла видеть.

Да, да, знаю, на свете есть немало красивейших городов: Вена, Париж, та же Прага, но сейчас, в данную минуту, они все потеснились, уступая пальму первенства провинциальному чешскому городишку Клатовы.

Ничего более прекрасного, чем эта узкая, мощенная камнем улочка, приветливо улыбавшаяся нам чистейшими окнами, я еще не видела! Впору было рухнуть на колени и начать неистово целовать булыжники мостовой.

Я устроилась на заднем сиденье авто, уступив переднее место, рядом с Сашей, ее сыну. Славка старался не отдаляться от матери больше, чем на полметра. Ему – и это было заметно – очень хотелось, как в детстве, вцепиться в мамину ладошку и не выпускать ее до тех пор, пока они оба не окажутся дома.

Саша включила зажигание и плавно тронула автомобиль с места. И она еще уверяла меня, что боится водить! Хотя… Боялась та, прежняя, робкая и нежная Саша, но никак не эта, новая.

Я смотрела на проплывавшие мимо нас пряничные домики и не могла поверить в то, что еще сегодня утром, несколько часов тому назад, я точно так же сидела на заднем сиденье машины, увозившей меня навстречу мучительной смерти.

Ехали мы минут десять. Саша припарковала «Шкоду» возле аккуратного двухэтажного здания с трудночитаемой вывеской и повернулась к нам:

– Вот мы и на месте. Это частный пансион, здесь не очень интересуются документами своих постояльцев. Поэтому пансион не из дешевых, зато чистый, уютный и с прекрасной кухней.

– А ты откуда знаешь? – Я осуждающе посмотрела на подругу. – Небось первым делом жратиньки побежала, забыв обо всем и обо всех!

– Теть Ань, ну вы что! – Славка возмущенно сдвинул брови, но мать, засмеявшись, чмокнула его в нос:

– Ах ты, мой защитничек! Совсем вымотался, похоже, раз так реагируешь на ворчание вредной тетки. Забыл, что собой представляет эта мадам?

– Нет, ну ни фига ж себе заявочки! Я тут изо всех сил удерживаюсь от мер физического воздействия, берегу ее родительский авторитет, а она…

– Ладно, Анетка, потом подеремся подушками, – подруга перешла на деловой тон, – а сейчас давайте-ка пойдем в наши комнаты…

– Комнаты?

– Да, я сняла два номера: нам со Славой и тебе. Надо хорошо выспаться и отдохнуть.

– То есть как? Мы разве не поедем сегодня в замок выручать Вику? И прижать этого гада? – Славка недоуменно переводил взгляд с матери на меня.

– Сынок, ну ты как маленький…

– Ничего подобного!

– А если ты уже взрослый, то должен понимать – соваться в замок нам сейчас нельзя. Это означает одно: добровольно залезть в мышеловку и послушно спустить крючок, захлопывающий дверцу. Неужели ты надеешься, что, увидев нас живыми и невредимыми, эти двое раскаются и, рыдая, бросятся просить прощения?

– Нет, но…

– Что – «но»? Замок полон прихвостней фон Клотца, нас тут же нейтрализуют, и на этот раз они постараются избежать прежних ошибок. Нам нужна помощь.

– Тогда идем в полицию! – предложил Славка.

– Опять двадцать пять! Сынок, про полицию Клатовы мы уже говорили, забыл?

– Что же делать, мам? Кто нам поможет?

– Не переживай, Славка, – я ободряюще улыбнулась расстроившемуся парнишке, – помогут. К завтрашнему дню сюда прибудет, звеня уздечками, батальон гусар!

– Каких еще гусар?!

– Гусар Интерпола, других не держим.

– Откуда?

– Саша, в наших номерах есть телефоны?

– Разумеется.

– А выход на международную связь там имеется?

– Думаю, да.

– Замечательно! Сейчас я позвоню Алексею, и можете не сомневаться – завтра фон Клотца и вашего… хм… пана Голубовского ожидает бо-о-льшой сюрприз! Думаю, стоит дождаться их здесь, в Клатовы, пусть сами привезут Вику из замка.

– Зачем это они привезут сюда Вику?

– Затем, что на завтра назначено бракосочетание всеми уважаемого Фридриха фон Клотца и его прелестной юной невесты, Виктории Голубовской. Я только не знаю, во сколько сие свершится. Но это легко уточнить в мэрии, где действо, собственно, и будет происходить.

– Но ведь… – Славка закусил губу и отвернулся. – Вика там сейчас совсем одна, и помочь ей некому, и эта крыса может сделать с ней все, что угодно! При полной поддержке папашки.

– Не волнуйся, сынок, – Саша ободряюще потрепала спутанные вихры парня, хотя ее глаза тревожно блестели, – Вика продержится.

– Да, дверь она должна была забаррикадировать покрепче, еду я ей оставила, до завтра Вика и носа из комнаты не высунет, – сказала я.

– Так, может, она и на свадьбу не поедет? – встрепенулся Славка.

– Нет, Слава, на свадьбу она поедет. Ради тебя. Фон Клотц поставил Вике условие: она добровольно выходит за него замуж, а он распорядится выпустить тебя из тюрьмы.

– Вот сволочь! Гад! Крыса поганая! Какая еще тюрьма?! Я бы подох сегодня в той дыре! И что тогда?

– А ничего. Вика уже оказалась бы замужем и сидела бы в замке, взаперти. А папенька ее всем рассказывал бы, как счастлива его дочь.

– А про сына он что бы говорил?

– Ну, предположим, что его отпрыск подался в бега, решил мир посмотреть. Его ищут, но пока безрезультатно…

– Ненавижу гадов!

– Все, Слава, успокойся. Пойдемте-ка лучше в пансион, отдохнем, поужинаем, а потом обсудим завтрашние планы, – Саша вышла из машины и остановилась, поджидая нас.

Пансион действительно оказался уютным, в нем по-домашнему пахло пирогами, а доброжелательная хозяйка, оживленно лопотавшая на ломаном русском, очень напоминала мою тетушку, Галю. Неунывающая оптимистка, она с улыбкой встречает любые жизненные неурядицы, и от этой солнечной улыбки неурядицы смущаются, блекнут и стыдливо уползают в заросли лопухов, дабы заняться там самосовершенствованием.

Хозяйка проводила нас до дверей наших комнат, сообщила, что ужин здесь подают в семь часов, пожелала всем приятного отдыха и вернулась к своим пирогам.

– Значит, ужин через два часа. – Саша с сочувствием посмотрела на едва державшегося на ногах сына. – Видимо, придется попросить принести нам еду в номера, сынусь мой совсем расклеился. Да и нам лишний раз маячить внизу не стоит. В общем, так: вы пока отдыхайте, а я смотаюсь к мэрии, разузнаю насчет завтрашнего мероприятия. Не думаю, что бракосочетание столь известного в городе человека, как многоуважаемый Фридрих фон Клотц, останется без внимания. К семи мы ждем тебя, Анетка, в наших апартаментах. Договорились?

– Ага, – кивнула я и открыла дверь своего номера. – Договорились.

Комната жеманно трепыхала веселенькими шторками, которые щекотал игривый сквозняк. Окна, распахнутые настежь, наполняли все вокруг ароматами весны. Чудесный вид на горы, открывавшийся взору постояльца, должен был вызвать у него восхищенное умиление, но лично у меня он вызвал лишь рвотный позыв. Осточертели мне эти горы, хватит!

Я решительно закрыла окно и задернула шторы. В номере стало довольно сумрачно, зато уютно. А теперь – телефон!

В спешке я несколько раз неправильно набирала номер и от злости готова была уже расколотить пластикового вредителя, но телефон, словно почувствовав угрозу, неожиданно отозвался родным голосом:

– Да, слушаю вас.

А у меня вдруг перехватило дыхание, я не могла произнести ни слова, получался только какой-то сдавленный сип.

– Говорите же, кто это? Почему вы молчите? – Лешка явно начал раздражаться, я испугалась, что он сейчас бросит трубку, и… расплакалась! Нет, вы представляете, до чего довели меня все эти события?!! Миссис Слюнтяйка, к вашим услугам. – Господи, зайцерыб, это ты?! Что случилось?!! Да что же это такое! Ну ответь, хомка мой родной, ну, пожалуйста! Что ж ты делаешь со мной?! – Лешка уже сорванно кричал, его страх, его волнение молнией скользнули по проводам и ударили в меня, прочистив горло и мозги.

Я всхлипнула и наконец смогла выдавить:

– Лешик, мне так плохо без тебя…