Филе из Золотого Петушка - Донцова Дарья

Поглядывая на подозрительно сопящего Пашу, я машинально дочитала повествование до конца.

– «Два первых поросенка погибли оттого, что были глупыми, третий расстался с жизнью из-за лени. Ему нужно было не выпрашивать кирпичи даром, а предложить фермеру свои услуги. В качестве заработной платы Наф-Наф имел бы право требовать кирпичи. Тот, кто ленится, всегда плохо заканчивает, помните об этом, ребятки!»

– А-а-а-а, – завопил Паша, – а-а-а! Наф-Нафа жалко!

Крупные слезы текли по его щекастой мордочке. Я взяла мальчика на руку:

– Тише, тише, ты же не дослушал до конца.

Все хорошо закончилось.

– Да? – шмыгнул носом Паша. – И чем?

Я взяла книгу и, делая вид, что читаю, принялась выдумывать на ходу.

– Волк проглотил трех попросят, но потом у него заболел живот, и пришлось ему идти к врачу.

Доктор вытащил из него совершенно живых свинок, они даже не успели испугаться. Все остались целы: Ниф-Ниф, Наф-Наф, Нуф-Нуф и волк.

Просто отлично!

– Ты врешь, – заявил Паша, заглядывая в Книжку, – я сам читать умею, такого тут нет.

А-а-а-а!

Окончательно растерявшись, я хотела сбегать к себе домой за конфетами, но тут, на мое счастье, появилась запыхавшаяся Ангелина Степановна.

– И что же ты капризничаешь? – спросила она с укоризной.

При виде любимой няни Паша заревел еще пуще, а я быстро протянула ей книгу.

– Вот, про трех поросят читали, я сама едва не зарыдала.

Ангелина Степановна покачала головой:

– Нынешняя детская литература меня просто в тупик ставит. Теперь считается, что ребенка нужно готовить в жизни, лишать его иллюзий.

Это еще что! А вот эта книга! Мрак! Бедная девочка-швея шьет платье для богатой дамы и, закончив работу, умирает от голода. Заказчица же очень рада: и наряд готов, и платить никому не надо!

– Не может быть!

– Сами посмотрите. – Ангелина Степановна сунула мне томик под названием «Любимые волшебные сказки». Я полистала страницы, украшенные великолепными яркими иллюстрациями.

Отличная бумага, хороший шрифт, твердый переплет, но содержание… Тушите свечи!

«Жили-были три человека. Один – одноглазый, другой – однорукий, третий – одноногий».

Или еще.

«Пошли козел и баран в лес. Увидел их волк, козел взобрался на дерево, а баран стоял внизу и спрашивал: „Ты, козел, куда лезешь?“ Тут-то его волк и сожрал! А козел хоть и был козлом, но жив остался».

– Понравилось? – усмехнулась Ангелина Степановна.

– До жути, – ответила я и ушла к себе.

И еще кое-кто говорит, что детективные романы – это чтиво, которое следует немедленно запретить, потому что люди после прочтения их в массовом порядке начнут убивать, грабить и воровать.

Господа, вы детскую литературу читали? Ей-богу, покруче несчастной Арины Виоловой будет!

У меня, по крайней мере, все хорошо заканчивается.

Южное Бутово не ближний свет. Поэтому я оказалась там около часу дня, уже не надеясь кого-то застать дома. Скорей всего, и Антонина, и ее супруг сейчас на работе. Ладно, я все-таки позвоню в квартиру, удостоверюсь, что никого нет, и сяду либо на лестнице, либо в своей машине.

Буду караулить Антонину, она моя последняя надежда!

Дверь распахнулась сразу.

– Уже приехали? – спросила полная женщина, одетая, несмотря на теплую погоду, в глухой черный костюм.

– Да, – растерянно кивнула я, – только что.

– Валя, – крикнула тетка, – таз неси!

Мигом появилась девушка, тоже в черном.

В руках она держала большую миску с водой, через ее плечо свисало полотенце.

– Руки вымойте, – тихо сказала она.

Растерявшись, я выполнила указания, и меня впустили в квартиру.

В столовой стоял длинный стол, заставленный едой. Угощенье выглядело не совсем обычно: блины, мед, рисовая каша с изюмом. Чуть поодаль, на буфете, в рамке была фотография молодой, задорно улыбающейся женщины, перед рамкой – рюмка с водкой и тарелочка с куском черного хлеба.

Внезапно мне стало жарко. Господи, я попала на поминки.

В маленькой кухне три женщины, одетые с головы до ног в черное, строгали салаты.

– А где ж остальные? – спросила одна у меня.

– Не знаю.

– Вы на кладбище не ездили?

– Нет.

– А-а, – протянула другая, – мы думали, уже люди вернулись. Туся, дай нож.

Самая молодая женщина положила на стол резак и спросила:

– Вы с работы?

Я осторожно кивнула.

– Вот беда, – покачала головой Туся, – никто не ждал такого.

Из прихожей послышался звонок, одна женщина ушла открывать, лязгнул замок, потом раздался крик:

– Леся, софу раздвинь, Кольке плохо, на ногах не стоит.

Худенькая тетка, перемешивавшая оливье, побежала на зов. Мы с Тусей остались вдвоем.

– Глупость Тоню сгубила, – неожиданно сказала она.

Я села на стоявший рядом стул и тихо спросила:

– Почему?

Туся взяла банку с майонезом, вытряхнула его в салаты и, методично работая ложкой, ответила:

– Сами разве не знаете? Вы с какой службы?

– В смысле?

– Ну из стриптиза или с автомойки?

– Э…

– Не стесняйтесь, – вздохнула Туся, – теперь все в курсе, правда, Колька Тоньку чуть не убил!

Я подскочила на стуле:

– Ее муж убил?

Туся отложила ложку.

– Тебя как звать?

– Виола.

– Муж у тебя есть?

– Да.

– Он знает, чем ты занимаешься?

– Конечно.

– И как реагирует?

– Нормально.

Туся полезла в холодильник, выудила банку рыбных консервов и стала аккуратно вспарывать крышку.

– Повезло, значит, тебе, коли такой неревнивый попался. А Тонька…

Я молча слушала Тусю.

Антонина, боясь, что ее супруг Николай не одобрит того, что она бегает по залу с подносом голая, не стала посвящать мужа в детали своей работы. Нет, Коля знал, что Тоня служит официанткой в ночном клубе и имеет неплохие чаевые.

Только хитрая жена в свое время объяснила ему:

– Наш клуб особый, совершенно закрытый, туда ходят только богатые люди. Знаешь, многие ведут у нас деловые разговоры. Никакого стриптиза, на сцене только пианистка или скрипачка играет, все очень солидно. Одно неудобно, что ночью пахать приходится, но ведь за это хорошо платят!

Коля, положительный, спокойный, верил жене, как себе… Ему и в голову не приходило проверить ее слова. Впрочем, он и сам частенько возвращался домой под утро. Николай работал персональным шофером у высокопоставленного чиновника, вечно занятого по горло. Хозяин по злачным заведениям никогда не таскался, и Коле даже в голову не приходило, что в столице существуют такие места, как «Смотри, но не трогай».

Скорей всего, Антонина и Николай мирно жили бы и дальше, но неожиданно бес толкнул в ребро Виталия Марковича, хозяина парня.

Несколько дней назад он, хитро улыбаясь, сказал шоферу:

– Вот, Николаша, поедем по этому адресу машину мыть.

– Зачем так далеко? – удивился водитель. – Тут за углом мойка имеется.

Виталий Маркович засмеялся:

– Нет, давай туда. Все министерство который день гудит, там голые девушки авто полируют.

Мы с тобой совсем заработались, давай поглядим на красоток. Ты молодой, и я еще не совсем в тираж вышел.

Николай только покачал головой и порулил в указанном направлении. Эх, верно говорят, седина в бороду, бес в ребро. Кто бы мог подумать, что сановного, серьезного Виталия Марковича привлечет столь сомнительное приключение?

Догадываетесь, что случилось? Когда Николай узнал в одной из нагло смеющихся голых девок с губкой в руке свою собственную жену, он вылетел из машины… Виталий Маркович и охранники еле справились с беснующимся парнем.

Когда Антонина заявилась домой, Николай вытряс из нее всю правду сначала про клуб, а затем про мойку, и, надавав врунье зуботычин, заорал:

– Будешь теперь дома сидеть!

– Но, Коля, – попыталась сопротивляться Тоня, – нам деньги нужны!

Супруг последний раз ткнул кулаком Антонину и, пригрозив разводом, уехал к своей сестре, где, впервые в жизни напившись, выложил ей всю правду. Сестра принялась ужасаться, охать, ахать!

Николай три дня прожил у нее, остыл и подумал, что погорячился.

– Я сам виноват, – сказал он сестре, – не смог бабу обеспечить, вот она и пошла на такое!

Родственница поджала губы:

– Твоя жена – шлюха!

Коля распсиховался и уехал домой. В квартиру он ввалился около десяти вечера, заплаканная Тоня кинулась ему на шею. В общем, супруги помирились. Антонина, абсолютно счастливая, бросилась готовить ужин, увидела, что кончилось масло, и, крикнув: «Сейчас вернусь, только в магазин смотаюсь», побежала в торгующий круглосуточно павильончик.

Ларек стоит в двух шагах от подъезда, было только десять вечера, поэтому Николай, совершенно не беспокоясь, сел у телика. Прошли десять минут, пятнадцать, полчаса.

Коля, решивший, что жена встретила знакомых и зацепилась за них языком, обозлился, вышел на балкон и заорал:

– Антонина!

Ларек был как на ладони, но жена не отозвалась.