Как понравиться маньяку - Климова Юлия

    – А что же теперь делать? – растерянно спросила Ника, сама от себя не ожидавшая такой неуверенности. Обычно она начинала активно кокетничать с понравившимся мужчиной, и дня через два это давало нужный результат.

    – Не боись, прорвемся! – громко объявила Леська, и машина рванула с места.

* * *

    Игорь отправился разговаривать с родственниками убитой Соловьевой, а Максим Григорьевич поспешил в магазин «Коллекционер». Его темно-синяя «восьмерка» пыхтела всю дорогу, предвещая скорую поломку. Кочкин гладил запыленную переднюю панель и шептал: «Потерпи, миленькая, вот получу зарплату, и тогда уж мы с тобой о-го-го!» Машина, входя в тяжелое материальное положение следователя, везла его дальше.

    Магазин оказался вполне приличным – два этажа, яркая реклама, одетые в желтую униформу молоденькие девочки, распространяющие листовки у входа, искусственные цветы, похожие на настоящие, улыбчивые лица стройных продавщиц и бесконечные ряды всевозможной обуви. Максим Григорьевич изучил представленный ассортимент и без особого труда нашел и кроссовки, и туфли, и мокасины, купленные убитыми женщинами незадолго до смерти.

    – У меня тридцать восьмой размер, – тряся над головой красным тапком, кричала дородная тетка, – а вы мне второй раз даете тридцать седьмой! Безобразие!

    – Это что, – вторила ей другая, пониже и похудее, – я тут три дня назад сапоги зимние хотела купить, так моего размера вообще не оказалось.

    Минуя недовольных женщин, Кочкин направился к девушке, на груди у которой красовался бейджик с надписью «администратор зала». Представившись и предъявив удостоверение, он попросил встречи с директором магазина, и девушка, не прекращая улыбаться ни на секунду, проводила его на второй этаж к двери, отделанной светлым деревом.

    Директором оказалась миловидная женщина лет тридцати пяти, она сначала занервничала, узнав, кто к ней пришел, но потом быстро успокоилась – Кочкин ее заверил, что с претензиями по работе магазина к нему никто не обращался и его визит с жалобами не связан.

    – Тогда что вас привело ко мне? – поинтересовалась Лидия Андреевна.

    – По долгу службы приходится искать многих людей, так что я к вам просто за информацией, – туманно ответил Максим Григорьевич, на самом деле не зная, с чего бы лучше начать.

    – Буду рада помочь.

    – Вашему магазину полгода, срок небольшой, случались ли за это время серьезные инциденты? Странные происшествия? Запомнилось ли что-нибудь в этом роде?

    – Не знаю, – Лидия Андреевна немного растерялась: нервотрепки хватало, покупатели – народ вздорный, но что из этого может заинтересовать следователя, да и не навредят ли ее слова репутации магазина? – Да как-то ничего припомнить не могу… Витрину однажды разбили на первом этаже в зале, но это просто две покупательницы поругались и подрались, потом света два дня не было, электрики проводку чинили… Вы знаете, все не упомнишь, да и, если честно, один день похож на другой. Вот три месяца тому назад вывеску стащили. На улице на углу повесили указатель, так ночью его отковыряли вместе с куском стены.

    – Вы заявление писали?

    – Нет, что вы, ерунда же, по большому счету, подростки, наверное, не знают чем заняться.

    – А что на вывеске было написано?

    – Только название магазина, буквы красные, прописью.

    Этот момент заинтересовал Максима Григорьевича, мысленно он поставил жирную галочку.

    – А вывеска была большая?

    – Нет, максимум метр, если вас интересуют точные размеры, я могу узнать.

    Кочкин задал много вопросов, но ответы ничем интересным не порадовали. Лидия Андреевна пригласила администраторов зала, но они тоже не вспомнили ничего примечательного. – А за время работы магазина увольнений много было? – спросил он, хватаясь за последнюю соломинку.

    Директриса тут же позвонила начальнику отдела кадров – четверо уволенных по собственному желанию, без вопросов и проблем, и один – уволенный со скандалом.

    – Курочкин Семен Федорович устроился к нам сразу после открытия, проработал только три недели, а потом пришлось с ним попрощаться. Прекрасно его помню, со своими обязанностями не справлялся, еще и грубил…

    – А какую должность он занимал? – спросил Максим Григорьевич, записывая все услышанное в толстый блокнот.

    – Мастер. Иногда обувь поступает с незначительным браком, где-то скобочка отогнулась, где-то еще что-то, – Лидия Андреевна замялась, и Кочкин понял, что значительный брак тоже скрывался с помощью умелых рук мастеров. – Ну, вот он и должен был исправлять недостатки. А к нему как в комнату зайдешь, так все одна и та же картина – коробки с обувью в одном углу, а он с книжкой – в другом. Терпели мы, терпели, разговаривали, объясняли, но у нас же все-таки не изба-читальня.

    – Вы сказали, что он уволился со скандалом?

    – Да, раскричался, что интеллигенцию никто не любит и не понимает, что мы его права ущемляем, и еще что-то в этом роде, а на следующий день устроил маленькую демонстрацию. Простоял до обеда около дверей магазина с плакатом. Кажется, там было написано: «Руки прочь от интеллигенции!».

    Поговорив с начальником отдела кадров, изучив личное дело Курочкина и еще немного покрутившись в торговых залах, Максим Григорьевич вернулся в прокуратуру. На его счастье, столовая была еще открыта. У общипанного фикуса сидел Игорь и торопливо поедал пирожки с капустой, запивая их остывшим чаем.

    – Только что приехал, – жуя, стал отчитываться он, – был в квартире Соловьевой, живет с теткой, Телефонист звонил неделю назад, они тоже посчитали это шуткой.

    – Понятно, – кивнул Кочкин, цепляя на вилку сморщенный шампиньон. – А что про туфли узнал?

    – Купила пару недель назад. Тетка, кстати, тоже приобрела себе полусапожки, но маньяк что-то на нее не клюнул. О магазине узнали из рекламы, щит напротив их дома повесили.

    Игорь стал торопливо рассказывать обо всем, что ему удалось разведать, Максим Григорьевич внимательно слушал, но мысли его все время уносились в сторону – к ранимому интеллигенту Семену Федоровичу Курочкину и к соседу Олеси Эдику.

    Если вы поругались со следователем – немедленно миритесь, это вам обязательно зачтется в загробной жизни.

    P.S. Помните, следователь – тоже человек и ему будет приятно, если вы покормите его чем-нибудь домашним.

    – Ну, а как он тебе нравится? Очень сильно?

    – Очень, – кивнула Ника, – сейчас уже кажется, что жить без него не смогу.

    – Быстро же ты втрескалась!

    – И это говоришь мне ты? Ты, которая влюбляется по пять раз в месяц и каждый раз утверждает, что это на всю жизнь?

    Леськина улыбка растянулась до ушей, душевные волнения подруги ее забавляли: не часто строгую Веронику можно увидеть такой мечтательно-воздушной. Вот уже два часа они обсуждали Игоря и конца этому разговору, похоже, не было.

    – Ты давай выходи за него замуж поскорее, – потребовала Леська, – а то меня скоро убьют, а я ваших детишек и понянчить не успею.

    Ника ничего ответить не успела: телефон призывно запиликал.

    – Да, – осторожно начала Леська, боясь, что это Телефонист опять решил порезвиться.

    – Это Кочкин, – раздался в трубке знакомый голос.

    – А, это вы, – начала выплескивать свою обиду Леська, – и как идет расследование?

    – Спасибо, хорошо.

    – Неужели! А я-то думала, что без моих советов и рекомендаций вы пропадете. Наверное, уже мысленно примеряете новые погоны, которые получите за поимку маньяка. Без меня вы его все рано не поймаете!

    – Олеся Владимировна…

    – Перестаньте со мной разговаривать так, будто мне сто пятьдесят лет!

    – Олеся Владимировна… – замялся следователь. Переходить на «ты» он не собирался, но перед девушкой робел и слегка ее побаивался, – я звоню спросить – как у вас дела, все ли в порядке?

    – О! Конечно, все в порядке, шейные позвонки не смещены и не переломаны, если вы об этом! Сердце стучит, а запах моего разлагающегося тела пока не ударяет в нос ни соседям, ни прохожим на улице!

    Ника стала делать умоляющие знаки: такого отношения, по ее мнению, следователь не заслуживал. Кочкин вздохнул и попрощался, а Леська заметалась по комнате, тряся кулачками в воздухе и злобно стреляя глазами.

    – Позвонил он, видите ли, узнать, не прибили ли меня еще! Чуткий и добрый! Только полюбуйтесь на него!..

    – Что ты к нему пристала, – перебила Ника, – на работе человек.

    – Это только благодаря мне он понял, что связывает убитых женщин, я в этом деле – самая главная! – Леська остановилась и вздернула нос. – Я сама расследую это дело, посмотрим, кто из нас умнее! Завтра же поеду в магазин и ты, кстати, поедешь вместе со мной.