Тайна Розенкрейцеров - Гладкий Виталий Дмитриевич

Коповский пришел в себя лишь тогда, когда услышал чей-то знакомый голос:

– Все, свою часть работы я сделал. Он купился, как последний фраер…

В ночной тишине раздался довольный смешок.

Червиньский!? Мент поганый, сдал меня со всеми потрохами, с яростью подумал Стах. Но кому? Это вопрос… Впрочем, какая разница? Все равно каюк.

Значит, Жулинский с ним в паре… С подходцем работает, старый мерзавец. Вот сука! Знал бы, убил.

На этот раз я уже точно не спрыгну на ходу, обречено решил Стах. Это и к бабке не ходи. И сразу же вспомнил мертвого Рудзевича. Наверное, и тот хмырь в кепке здесь, базарит с Червиньским.

Стах как-то сразу успокоился – от полной безысходности – и вслушался в разговор.

– Тебе еще нужно отчитаться, – сказал кто-то строго. – Начальству ситуация пока не совсем понятна.

– Доложите, что мне нужно где-то дня два-три. Уже кое-что проясняется, но я должен еще раз побывать на том месте и снова поговорить с ментами из райотдела.

– Хорошо, доложу. Всех благ…

«Волжанка» зачихала изношенным мотором и покатила вперед, подпрыгивая, как горный козел, на каждой кочке, потому что амортизаторы уже давно пришли в негодность. Стах лишь мычал сквозь стиснутые зубы, катаясь туда-сюда по пыльному грохочущему ящику.

Но вот машина остановилась, и багажник открылся. Стаха выдернули наружу, как сказочный дед репку, и сняли клейкую ленты – наверное, чтобы ему легче было дышать. Он быстро осмотрелся. Вокруг шумели лесные заросли. Сколько хочешь, кричи, никто не услышит…

– Копай…

С него сняли наручники и сунули в руку лопату.

– Здесь… – указали место.

– Могилу себе? – стараясь быть как можно спокойней, спросил Стах.

– Нет, ямки для посадки деревьев.

Окружающие его парни негромко рассмеялись. Весельчаки, мать вашу!… – в отчаянии подумал Стах. Но виду не показал, что от смертного ужаса он едва стоит на ногах.

– Спасибо, что не оставите меня без погребения, – сказал он с притянутой за уши иронией и вогнал лопату в землю. – На том свете вам это зачтется.

– Козырный мужик, – сказал кто-то очень тихо, шепотом, как показалось Стаху, с уважением. – Я бы так не смог…

– Когда-нибудь проверишь в натуре.

– Типун тебе на язык!

Парни снова заржали.

Козлы! Сволочи…

Автомат бы сейчас…

А может, дать по башке лопатой тому, что стоит поближе, и на хода? Лес близко, в двух шагах. Как же, такие они дураки, чтобы дать ему даже малейший шанс. Вон, двое верзил фонариками светят прямо ему в лицо и держат пистолеты наготове. Да и стреляют они, наверное, будь здоров. Битые парни, профи.

– Ну-ка, погоди! – вдруг раздался резкий голос худощавого невысокого мужчины, стоящего немного в стороне.

Что главный тут он, Стах определил сразу. Этот человек разговаривал с Червиньским, и ему все повиновались беспрекословно.

Худощавый подошел к Стаху вплотную и снял с Коповского оберег с изображение креста из роз, который оставил ему отец. Он посветил на серебряный медальон фонариком… и вдруг резко отшатнулся.

– Простите, ради Бога, меня не предупредили, – сказал он дрожащим от напряжения голосом, возвращая оберег. – Едва не случилось непоправимое. Я даже не мог предположить, что вы посвященный. Почему вы не открылись нам сразу?

Стаха заклинило. Он машинально, как сомнамбула, забрал из рук худощавого свой оберег и вернул его на место. Мысли метались в голове, словно рыбья мелюзга, попавшая в сети. Наконец голос у него прорезался, и Коповский деревянным голосом ответил – первое, что пришло ему на ум.

– Я не знал, кто вы такие.

"И сейчас не знаю, – добавил он мысленно. – И не хочу знать…"

Наверное, его ответ показался более чем убедительным, потому что худощавый лишь сокрушенно покрутил головой и скомандовал, обернувшись к парням

– В машину!

Только теперь Стах заметил, что, кроме «волжанки», на поляне, где ему предстояло умереть, находился еще и «джип».

– Еще раз простите, брат, – тихо сказал худощавый – так, чтобы не слышали парни. – Это моя оплошность. С кем не бывает… (Стах сказал «Умгу…») Да будет вечно существовать наше братство Креста и Розы и Коллегия Святого Духа! Вы поедете с нами?

– Нет.

Худощавый с пониманием кивнул.

– Ясно, – сказал он. – Дела…

– Да, дела. Где мы?

Нежданный, негаданный «брат» объяснил. Оказывается, они отъехали от поселка километров на двадцать.