Тьма над Петроградом - Александрова Наталья

– Ужасное время, – поддакнул Горецкий, – ужасные люди…

– Это все проклятая война, – комиссар с грустным вздохом откусил от булочки, – люди попробовали крови. Теперь никто ничего не боится – еще бы, чего можно бояться после Соммы и Вердена! Те, кто выжил тогда, считают себя несправедливо обойденными жизнью. Да еще множество иностранцев… Иногда мне кажется, что Париж больше не французский город…

– Знаю, что мои соотечественники доставляют вам множество хлопот, – самым смиренным голосом произнес Аркадий Петрович.

Комиссар спохватился, что допустил невольную бестактность, тут, к счастью, принесли Горецкому заказанный омлет, а комиссару – яйца пашот.

На некоторое время беседа за столом прекратилась – собеседники отдавали дань несомненным талантам повара. Комиссар управился быстрее, и тотчас перед ним появилось следующее блюдо – пармская ветчина с корнишонами.

– Читал вчера в газетах про неудавшееся ограбление… – рискнул Горецкий перейти к делу, которое его интересовало.

– Эти газеты!.. – Комиссар даже отбросил вилку. – Честное слово, мосье Горецки, будь моя воля – я бы закрыл все газеты! Оставил бы только журналы мод для дам!

– А еженедельное обозрение? – улыбаясь спросил Горецкий.

– Ни Боже мой! – Комиссар замахал руками так энергично, что уронил солонку. – Вы читали, что они там пишут про работу полиции? Ни слова правды!

– Вот поэтому я так ценю нашу дружбу, – сказал Аркадий Петрович совершенно искренне. – Общение с вами позволяет мне совершенно объективно оценить работу полиции. Вы, господин комиссар, разумеется, никогда ничего не приукрашиваете, если бы вы почаще давали интервью в газеты…

– Куда там! – Комиссар продолжал заниматься ветчиной. – Однако вы, мой друг, совершенно правы… Насчет газет я, конечно, погорячился, но меня можно понять, они набросились на это неудавшееся ограбление, как голодные собаки на кость.

– Что, действительно грабители рыли подкоп несколько месяцев? – поинтересовался Горецкий.

– Да какое там! – Комиссар снова энергично махнул рукой, но на этот раз официант был начеку и вовремя убрал солонку, соусник и пустую тарелку.

– Все это происходило недели три, на большее у них просто не хватило бы терпения. Скажу сразу, замысел был неплох – подобраться к подвалам банка с соседней улицы Сен-Сабин. Вы знаете, это такая тихая, запущенная улица, в основном по ней ездят крестьянские телеги, что везут продукты на рынок. Домишки там старые, народ соответственно бедный и разный. Сняли лавочку, открыли писчебумажный магазин – чтобы меньше народу ходило. Ну и стали рыть.

Комиссар оживился, когда ему принесли следующее блюдо – холодную телятину по-провансальски с зеленью и каперсами. Горецкий все сидел над омлетом.

– Если говорить честно, – комиссар понизил голос и наклонился через стол, – то у них могло бы получиться. Направление выбрали верно, и если бы хватило у ребят ума взять в компанию хоть какого-нибудь специалиста по рытью туннелей и шахт, дело вполне могло бы выгореть! Но… что тут сделаешь. Вместо нормальных креплений они подпирали свод обычными палками и жердями – и так, мол, сойдет. А телеги-то груженые! Вот и рухнуло все.

– А я читал, что в яму полностью провалился автомобиль известного актера…

– Ох, не говорите мне об этих актерах! – трагическим голосом сказал комиссар. – Эти ради рекламы готовы даже провалиться в преисподнюю!

Горецкий понимающе кивнул.

– Ну, этот хозяин магазина, конечно, перетрусил, рассказал все, что знал, – успокаиваясь, заговорил комиссар. – Мои мальчики уже сидят в засадах во всех местах, где могут появиться бандиты. Арестуем их непременно! – Комиссар с неослабевающим аппетитом принялся за телятину, обильно смазав ее горчицей.

Аркадий Петрович закончил со своим омлетом и сделал приглашающий знак официанту насчет кофе.

– А что там с соседним подвалом? – спросил он вроде бы невзначай.

– Ох, чуть не забыл! – Комиссар отставил тарелку и вытащил бумажник. Из бумажника появился неровно оторванный листок бумаги.

– Понимаете, – комиссар подождал, пока уберут тарелки, – дома там старые, но подвалы крепкие, очень глубокие. Сами знаете, наши прадеды умели строить… Чтобы как можно быстрее разобрать завал, наши специалисты решили применить динамит. Ну и… взрыв пошел в сторону, стена рухнула…

– Что, верно, там склеп?

– Найдено четыре трупа, – неохотно сообщил комиссар, – все полуразложившиеся, один посвежее, недельной давности. Хозяйка того дома – бывшая проститутка Луиза по кличке Коровья Задница. Прошу прощения за подробности, но кличка ей очень подходит. Сейчас Луиза уже не у дел, конечно, по причине возраста. Содержит лавочку со всякой всячиной, имеет разные сомнительные знакомства. Крепкая мадам, пока молчит насчет того, откуда взялись трупы. Но непременно скажет – она же не полная дура брать на себя четыре убийства. Однако этот последний… это мужчина, от сорока до пятидесяти лет, документов при нем никаких, естественно, не обнаружено, одежда сильно поношенная, но некогда шита хорошим портным. Они, видите ли, присыпали трупы негашеной известью, чтобы не было запаха, так что лицо узнать невозможно… Но вот что удалось рассмотреть на его белье. Старое, рваное, но с дворянской монограммой. И я подумал, что этот человек похож на русского…

– Действительно, кем еще может быть человек, обнищавший и опустившийся, но в дорогом когда-то белье, если не русским эмигрантом? – спокойно согласился Горецкий.

Комиссар бросил на него взгляд искоса, ожидая подвоха, но Горецкий мигом надел пенсне и превратился в милейшего профессора, образованнейшего человека, знатока французской истории, интереснейшего собеседника. К тому же знающего толк в отличной кухне и французских винах.

Комиссар тут же подумал, что в следующий раз неплохо бы с мосье Горецким пообедать и попробовать еще раз то чудесное «Шато Мутон Ротшильд»… На свете есть вещи, доставляющие несомненную радость, и отличное вино – одна из них…

Аркадий Петрович склонился над листочком. Торопливыми штрихами там была нарисована корона из стилизованных виноградных листьев. Под короной в самом центре располагалось красиво выписанное заглавное русское «Т».

– Ну что ж, – Горецкий поднял глаза и отодвинул листок, – корона, несомненно, герцогская, на графской зубцы были бы другого рисунка. В России европейскому титулу герцога соответствует князь. А заглавная буква «Т» – это скорее всего князья Тверские.

– Вы уверены? – спросил комиссар Леру и тут же пожалел о своем вопросе.

Разумеется, господин Горецкий уверен, в противном случае он бы не стал ничего утверждать категорически. Комиссар неоднократно имел случай убедиться в удивительных знаниях и большом опыте своего визави. И допущенная им сейчас оплошность могла быть объяснена только количеством съеденного.

Если быть честным с самим собой, подумал комиссар, то телятина по-провансальски была явно лишней. В следующий раз надо быть более умеренным.

С такими благими мыслями господин комиссар добавил в кофе двойную порцию сливок.

За кофе оба собеседника были удивительно молчаливы, Горецкий думал о чем-то серьезном, судя по нахмуренным бровям, комиссар же перебирал в голове текущие дела, хотя много раз давал себе слово не делать этого за едой.

Отставив пустую чашку, Аркадий Петрович в ответ на невысказанный вопрос комиссара сухо сообщил, что, судя по всему, мужской труп, найденный в подвале на улице Сен-Сабин, принадлежит князю Георгию Александровичу Тверскому, если, конечно, неизвестный не ограбил князя неделю назад и не раздел его до нитки. Если же предположить, что белье когда-то было заказано именно для этого человека, тело которого нашли в старом подвале, то есть покойник принадлежит к роду князей Тверских, то под описание подходит из всех живущих в Париже только Георгий Александрович.

Если бы на месте комиссара сидел сейчас Борис Ордынцев, он не преминул бы ехидно поинтересоваться, каким это образом Аркадий Петрович полностью в курсе всех проблем и передвижений своих соотечественников, если, по его же собственным словам, он не слишком любит иметь с ними дело. Он не ходит на всевозможные собрания различных эмигрантских обществ, не встречается с бывшими военными в клубе, не протирает брюки, сидя в приемных у высокопоставленных особ, но тем не менее почему-то всегда знает, чем дышат эти самые эмигрантские круги и какие события происходят у русских.

Но Борис Ордынцев был сейчас далеко, в России, и, вспомнив о нем, Горецкий еще больше нахмурил брови.

Господин комиссар, напротив, просиял и рассыпался в благодарностях за завтрак, а главное – за то, что Горецкий хоть и предположительно, но определил, кто же такой был найденный в подвале покойник. Комиссар, разумеется, проверит по своим каналам, так ли это на самом деле, и, убедившись, что князь Тверской действительно исчез примерно с неделю назад, с новыми силами примется за Луизу Коровью Задницу с целью выяснить, кто привел князя к ней в лавочку и за что его убили. Она скажет, рано или поздно, но скажет.