Помпеи - Харрис Роберт

— Я бы все-таки сказал, что мирмиллион. Бребикс кивнул.

— И сколько боев?

— Тридцать.

— Ого!

Аттилий был искренне удивлен. Немногие переживали тридцать боев. Это означало восемь-десять лет выступлений.

— И из какой ты школы?

— Аллея Нигидия. Я сражался во всех городах на берегах этого залива. В основном, конечно, в Помпеях. В Нуцерии. В Ноле. А когда завоевал свободу, поступил на службу к Амплиату.

— А почему ты не пошел в тренеры?

— Я видел слишком много убийств, акварий, — негромко произнес Бребикс. — Спасибо за хлеб.

Он поднялся на ноги — одним стремительным, плавным движением — и перешел поближе к остальным. Его до сих пор нетрудно было представить на арене амфитеатра. Аттилий догадывался, какую ошибку делали противники Бребикса. Они наверняка считали его тяжеловесным, медлительным, неуклюжим. Но он был проворен, словно кот.

Акварий глотнул еще воды. Отсюда ему был виден противоположный берег залива, каменистые островки, расположенные перед Мизенами — небольшая Прохита и высокая гора Энарии, — и он в первый раз заметил, что по морю идет зыбь. Между корабликами, разбросанными по сверкающей, металлической поверхности моря, то и дело показывались белые буруны. Но ни один из кораблей не поднял парус. Странно, но факт, — ветра не было. Волны на море были, а ветра не было.

Еще одна загадка природы на радость Плинию.

Солнце начало прятаться за Везувий. Над густым лесом описывал круги орел-зайчатник — небольшая, черная, сильная птица, известная тем, что никогда не кричит. Скоро путники должны были оказаться в тени. Аттилий подумал, что это хорошо, поскольку тогда станет не так жарко — и в то же время плохо, потому что это значит, что до темноты уже недолго.

Он допил воду и велел рабочим подниматься.

В доме воцарилась тишина.

Корелия всегда могла точно определить, когда отца не было дома. Казалось, что весь дом сразу же переводит дух. Девушка набросила плащ, снова прислушалась и распахнула ставни. Ее окно смотрело на запад. Небо на противоположной стороне двора было красным, словно терракотовая крыша; сад под балконом уже спрятался в тени. Вольера по-прежнему была накрыта тентом, и Корелия стянула его, чтобы дать птицам подышать. А потом, повинуясь внезапному порыву — она никогда прежде так не поступала, — девушка отодвинула защелку и открыла дверь вольеры.

Потом она вернулась в комнату. Трудно расставаться с привычками, приобретенными в неволе. Щеглам потребовалось некоторое время, чтобы заметить предоставленную возможность. Но через некоторое время одна птаха, похрабрее остальных, постепенно продвинулась вдоль насеста и соскочила на порог. Щегол склонил увенчанную черно-красной шапочкой голову набок, моргнул — и взмыл в воздух. Послышался шум крыльев. Через полумрак двора пронеслась золотистая вспышка. Щегол облетел сад и присел на крышу. Еще одна птица выпорхнула через дверь, и еще... Девушка с удовольствием понаблюдала бы, как они улетают, но нужно было закрывать ставни.

Корелия велела своей служанке отправляться вместе с остальными рабами на форум. Так что в коридоре никого не оказалось, равно как и на лестнице, и в саду, где отец любил вести свои тайные — как он полагал — беседы. Корелия быстро прошла через сад, держась поближе к колоннам, на тот случай, если кто-нибудь все-таки попадется навстречу. Потом она миновала атриум их старого дома и свернула в таблиниум. Здесь ее отец занимался делами — вставал на рассвете, чтобы поприветствовать деловых партнеров, принимал их поодиночке или группами, до той поры, пока не открывался суд. После этого он уносился в город, а за ним тянулся обычный хвост просителей. В этой комнате находился не один, как обычно, а целых три крепких сундука — символ власти Амплиата. Они были сделаны из прочного дерева, окованы медью и железными цепями прикованы к каменному полу.

Корелия знала, где хранятся ключи от сундуков, потому что в более счастливые времена отец разрешал ей сидеть у него на коленях, когда он работал. Или это он желал лишний раз продемонстрировать компаньонам свое обаяние? Девушка открыла ящик маленького стола. И действительно, ключи были там.

Ларец с документами обнаружился во втором сундуке. Корелия даже не стала заглядывать в папирусы — просто спрятала свитки в поясную сумочку, заперла сундук и вернула ключи на место. Самая рискованная часть замысла была выполнена, и девушка позволила себе чуть-чуть расслабиться. У Корелии была заготовлена история на тот случай, если ее обнаружат — что ей, дескать, стало получше, и она решила все-таки присоединиться к остальным и пойти на форум. Но ей никто так и не встретился. Девушка прошла через двор, спустилась по лестнице, миновала плавательный бассейн, негромко журчащий фонтан, обеденный зал, в котором проходила та кошмарная трапеза, быстро проскользнула через колоннаду и мимо гостиной Попидия. Скоро она будет хозяйкой этого всего. Кошмар какой.

Раб с медным подсвечником в руках почтительно прижался к стене, пропуская ее. Занавеска на двери. Еще одна, более узкая лестница. Корелия словно оказалась в ином мире: низкие потолки, грубо оштукатуренные стены, запах пота. Помещения для рабов. Слышался чей-то негромкий разговор, звяканье горшков и — к облегчению Корелии — лошадиное ржание.

Конюшни находились в конце коридора. Коре-лия угадала правильно: отец решил отвезти своих гостей на форум на носилках, и все лошади остались дома. Девушка погладила по морде свою любимицу, гнедую кобылу, и прошептала несколько ласковых слов. Обычно лошадей седлали рабы, но Корелия достаточно часто наблюдала за ними и знала, что нужно делать. Когда она затянула кожаную подпругу под животом лошади, кобыла переступила с ноги на ногу и толкнулась боком в деревянную стену денника. Корелия затаила дыхание, но на шум никто не явился.

— Тихо, девочка, тихо, — прошептала Корелия. — Это же я. Все хорошо.

Дверь конюшни выходила прямо на улицу. Каждый звук казался сейчас Корелии до нелепости громким: стук отодвигаемого железного засова, скрип петель, стук копыт. Когда она вывела кобылу на улицу, по противоположной стороне улицы быстро шагал какой-то мужчина. Он взглянул на Корелию, но не остановился. Вероятно, он опаздывал на жертвоприношение. Со стороны форума донеслась музыка, а потом приглушенный рев, напоминающий грохот обрушившейся волны.

Корелия вскочила на лошадь. Сегодня ей было не до благопристойности, и она уселась в седло по-мужски. Ощущение безграничной свободы ошеломило девушку. Улица — самая что ни на есть обычная улица с лавочками сапожников и портных, мимо которых она ходила столько раз — вдруг превратилась в край света. Корелия поняла, что, если она промешкает хоть мгновение, паника одолеет ее. Она сжала бока лошади коленями и потянула поводья, разворачивая ее прочь от форума. На перекрестке она снова свернула влево. Из осторожности Корелия выбирала безлюдные переулки. Лишь после того как девушка решила, что уже достаточно далеко отъехала от дома и вряд ли кого встретит, она выбралась на главную дорогу. Со стороны форума раздался новый взрыв аплодисментов.

Корелия поехала вверх по склону холма, миновала неоконченные бани, которые строил ее отец, здание резервуара и нырнула под арку городских ворот. Проезжая мимо будки стражника, Корелия опустила голову и натянула капюшон плаща поглубже. Мгновение — и Помпеи остались позади. Корелия очутилась на дороге, ведущей в сторону Везувия.

Аттилий и его экспедиция добрались до главного водовода Аквы Августы на самом исходе дня. Вот только что акварий смотрел, как солнце скрывается за огромной горой, темным силуэтом вырисовывающейся на фоне красного неба, — в лучах вечернего солнца казалось, будто деревья на склонах охвачены огнем, — и вот в следующий миг оно уже исчезло. Аттилий поглядел вперед и увидел на темнеющей равнине нечто, напоминающее мерцающие груды светлого песка. Акварий прищурился, потом пришпорил коня и поскакал вперед, догоняя повозки.

Четыре пирамиды гравия расположились вокруг круглой каменной стены высотой человеку по пояс. Это был резервуар-отстойник. Аттилий знал, что у Августы их должно быть не меньше дюжины: согласно рекомендациям Витрувия, следовало устраивать по отстойнику на каждые три-четыре мили. В них вода замедляла свой бег, и всяческий мусор, так или иначе попавший в акведук, оседал на дно. Каждые несколько недель из резервуаров извлекали мелкие камушки, обкатанные водой до гладкости гальки за время путешествия по водоводу; время от времени их собирали и либо просто увозили подальше, либо пускали на постройку дорог.

Чаще всего боковые ответвления начинались именно от резервуаров-отстойников, и Аттилий, спешившись и обойдя вокруг отстойника, увидел, что и этот не был исключением. Почва под ногами была топкой, а растительность — более зеленой и пышной, чем вокруг. Вода лилась через края отстойника, покрывая его стены блестящей прозрачной пленкой. Прямо у стены находился последний смотровой люк ответвления, идущего к Помпеям. Аттилий оперся на край резервуара и заглянул внутрь. Отстойник имел двадцать футов в диаметре и не менее пятнадцати в глубину. Теперь, с заходом солнца, стало слишком темно, чтобы разглядеть усеянное галькой дно, но Аттилий знал, что в нем проделано три отверстия: через одно вода Августы входила в отстойник, через другое выходила, а через третье к акведуку подсоединялись Помпеи. Вода струилась меж пальцев Аттилия. Интересно, когда Корвиний и Бекко закрыли заслонки в Абеллине? Если все прошло благополучно, поток должен начать ослабевать в самое ближайшее время.