Помпеи - Харрис Роберт

К нему снова вернулась способность соображать. Запруженная вода схлынула, и поскольку заслонки в Абеллине были опущены двенадцать часов назад, пока что на смену этим водам ничего не придет. То, что осталось, теперь постепенно утечет по акведуку. Аттилий почувствовал, как что-то дернуло его за пояс. Это была веревка, увлекаемая водой. Аттилий изловил ее и намотал на руку. Добравшись до конца веревки, он ощупал его. Ровненький. Похоже, она не порвалась и не перетерлась. Должно быть, Бребикс просто выпустил ее. Но почему? Внезапно Аттилия охватил страх. Ему захотелось обратиться в бегство. Он побрел вперед, но его продвижение напоминало ночной кошмар: он шел, ничего не видя, вытянув руки перед собой, придерживаясь за стену. Он брел, словно немощный старик, и не мог идти быстрее. Он чувствовал себя в двойном плену — под гнетом земли, окружающей его со всех сторон, и под давлением воды, текущей ему навстречу. Ребра его болели. Плечо горело, как будто на нем выжгли клеймо.

Аттилий услышал всплеск, а затем увидел, как вдали пронеслось желтое светящееся пятнышко, словно падающая звезда. Инженер остановился, тяжело дыша и прислушиваясь. Возгласы, новый всплеск, еще один промелькнувший факел. Его искали. Аттилий услышал далекий возглас: «Акварий!» — и попытался понять, следует ли ему отвечать. Может, он зря нагоняет на себя страх? Завал обрушился так внезапно и с такой мощью, что нормальному человеку было просто не под силу удержать веревку. Но Бребикс куда сильнее обычногочеловека. И он знал, чего следует ожидать, и должен был подготовиться.

— Акварий!

Аттилий заколебался. Другого выхода из туннеля нет — это точно. Так что придется пойти вспять, навстречу рабочим. А вот подозрения следует оставить при себе.

— Я здесь! — крикнул он и зашлепал по убывающей воде навстречу пляшущим огням факелов.

Они приветствовали его изумленно и почтительно — Бребикс, Муса и Политий. Им казалось, что выжить в этом потопе было невозможно — так они сказали. Бребикс твердил, что веревка выскользнула у него из рук, словно змея, и в доказательство показывал ладони. Даже в свете факелов на них были отчетливо видны глубокие ссадины. Возможно, он говорил правду. Голос его звучал сокрушенно. Хотя, если так подумать, всякий убийца будет пристыжен, если его жертва умудрится выжить.

— Помнится мне, Бребикс, будто ты обещал удержать не только меня, но и мою мать.

— Да кто ж знал, что твоя мать такая тяжелая!

— Боги любят тебя, акварий! — очень серьезно заявил Муса. — Они уготовили для тебя какую-то особую участь.

— Моя участь — починить этот гребаный акведук и вернуться обратно в Мизены! — сказал Аттилий.

Он отвязал веревку от пояса, взял у Полития факел и протиснулся вперед, освещая туннель.

Как быстро спадала вода! Ему уже было всего лишь по колено. Инженеру представился пронесшийся мимо него поток — как он движется к Нолеи остальным городам. В конечном счете он обогнет залив — пройдет через аркады к северу от Неаполя, по огромной арке в Кумах и по гребню полуострова спустится в Мизены. А этот участок вскоре окончательно пересохнет. Останутся лишь лужи на полу. Что бы ни случалось, он исполнил данное адмиралу обещание. Он расчистил главный водовод.

Участок, на котором туннель был перегорожен, все еще пребывал в скверном состоянии, но большую часть работы вода за них сделала. Теперь нужно убрать остатки земли и битого кирпича, выровнять пол и стены, восстановить кирпичную кладку. Ничего особенного. Обычные временные меры. А осенью можно будет вернуться и окончательно навести порядок. Правда, чтобы управиться за ночь, до той поры, пока Бекко не открыл заслонки и по водоводу не пошел новый поток, придется хорошенько потрудиться. Акварий объяснил, чего он хочет, и Муса начал выдвигать встречные предложения. Можно уже сейчас начать спускать вниз кирпичи и складывать их у стен — чтобы к тому моменту, как вода уйдет, они были наготове. Можно немедленно начать замешивать раствор. Впервые с того момента, как Аттилий возглавил акведук, Муса выказал готовность сотрудничать с ним. Похоже, чудесное спасение аквария наполнило его благоговейным трепетом. «Может, мне почаще воскресать из мертвых?» — подумал Аттилий.

— По крайней мере, вонь исчезла, — сказал Бребикс.

Аттилий еще не успел этого заметить. Теперь же он принюхался и понял, что бывший гладиатор говорит правду. Похоже, поток унес с собой и всепроникающий запах серы. Интересно, а откуда этотзапах вообще взялся и куда улетучился теперь? Но размышлять над этой загадкой времени не было. Аттилий услышал, что его зовут, и побрел по воде к смотровому колодцу.

— Акварий! — донесся голос Корвиния. — Что?

В проеме возникло лицо раба, окруженное красноватым сиянием.

— Что такое?

— Тебе лучше посмотреть самому. И он исчез безо всяких объяснений.

Ну что там еще такое? Акварий ухватился за веревку, предусмотрительно подергал ее и полез наверх. В его нынешнем состоянии задача оказалась еще сложнее, чем прежде. Он медленно взобрался — правая рука, подтянуться, левая рука, подтянуться... — ухватился за края колодца и выбрался на поверхность, в теплую ночь.

За то время, пока он находился под землей, успела встать луна — огромная, красная полная луна. В ее свете звезды выглядели неестественными и непомерно большими.

На поверхности работа была в разгаре: повсюду виднелись груды извлеченной из туннеля земли, два больших костра рассыпали искры, факелы, воткнутые в землю, создавали дополнительное освещение, повозки были почти полностью разгружены. Озеро окружала полоса грязи, там, где вода уже отступила. Рабы из бригады Амплиата сидели у повозок и ожидали приказаний. Когда Аттилий выбрался на поверхность, они с любопытством уставились на него. До инженера вдруг дошло, как он сейчас выглядит: мокрый, грязный... Аттилий крикнул Мусе, чтобы тот поднимался и возвращался к работе, потом ог-ляделся по сторонам, разыскивая Корвиния. Тот обнаружился шагах в тридцати; он стоял рядом с волами, спиной к колодцу.

— Ну? — нетерпеливо крикнул Аттилий.

Корвиний обернулся и вместо объяснений отступил вбок. За ним стоял какой-то человек, закутанный в плащ. Аттилий двинулся туда. И лишь тогда, когда он подошел почти вплотную и неизвестный откинул капюшон, Аттилий понял, кто это. Даже если бы перед ним вдруг возникла Эгерия, богиня источников, инженер и тогда не был бы потрясен сильнее. Первое, что пришло ему в голову — что девушка приехала вместе с отцом, и он оглянулся, пытаясь понять, где же прочие всадники со своими лошадьми. Но лошадь была всего одна. Она мирно щипала траву. Девушка явилась сюда в одиночку.

— Корелия! Что случилось? — изумленно спросил Аттилий.

— Она не захотела объяснять мне, чего ей надо, — вмешался Корвиний. — Она сказала, что будет говорить только с тобой.

— Корелия?

Девушка многозначительно кивнула в сторон) Корвиния, приложила палец к губам и покачала головой.

— Вот, видишь? Я еще вчера, когда она свалилась нам на голову, понял, что это добром не кончится...

— Успокойся, Корвиний. Все в порядке. Иди работать.

— Но...

— Я сказал — за работу!

Раб ссутулился и побрел прочь, а Аттилий повнимательнее присмотрелся к девушке. Лицо в пыли, волосы растрепаны, плащ и одежда заляпаны грязью. Но сильнее всего Аттилия обеспокоили ее глаза, неестественно расширенные и блестящие. Он взял Корелию за руку.

— Здесь не место для тебя, — мягко сказал он. — Что ты тут делаешь?

— Я хотела привезти тебе вот это, — прошептала Корелия и извлекла из поясной сумки несколько небольших папирусных свитков.

Это были шесть свитков разного времени написания и разной сохранности, достаточно небольшие, чтобы их можно было сжать в кулаке. Аттилий взял факел и вместе с Корелией отошел в сторонку от рабочей площадки, за повозки, поближе к остаткам озера. По воде протянулась серебристая дорожка лунного света, широкая и прямая, словно римская дорога. С дальнего берега доносилось хлопанье крыльев и крики водяных птиц.

Аттилий снял плащ с плеч девушки и расстелил, чтобы ей было где сесть. Потом он воткнул факел в землю, уселся и развернул самый старый из документов. Это был план одного из участков Августы — этого самого участка; чернила, которыми были отмечены Помпеи, Нола и Везувий, выцвели и из черных сделались светло-серыми. На плане красовалась императорская печать божественного Августа, свидетельствующая, что документ был изучен и получил официальное одобрение. Картографический чертеж. Оригинал, начерченный больше века назад. Быть может, его держал в руках сам великий Марк Агриппа... Аттилий повертел свиток в руках. Этот документ мог храниться лишь в одном из двух мест: либо в архиве смотрителя акведуков в Риме, либо в Мизенах, при Писцине Мирабилис. Инженер осторожно свернул папирус.

В следующих трех свитках содержались в основном колонки цифр, и Аттилию потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что к чему. Один из документов имел заголовок — «Колония Венерия Помпеанорум», — и был расчерчен по годам DCCCXIV, DCCCXV и так далее. Почти два десятилетия. Каждый год был разбит на колонки. Пометки, цифры, итог. Цифры с каждым годом возрастали, и к последнему — к концу восемьсот тридцать третьего года от основания Рима — удваивались. Второй свиток на первый взгляд был копией предыдущего, но, присмотревшись повнимательнее, инженер понял, что цифры тут вдвое занижены. Если, скажем, в первом папирусе сумма, относящаяся к прошлому году, равнялась триста пятидесяти двум тысячам, то во втором она уменьшилась до ста семидесяти восьми тысяч.