Контроль - Суворов Виктор

– В том и дело, что не всех. Всех, кто строит танковые, артиллерийские, авиационные, автомобильные заводы, мы отправляем домой, щедро наградив. Но вы делали очень деликатную работу.

– И много таких, как я?

– Считанные единицы. Вы – не правило. Вы – исключение.

– Кто следующий?

– Три инженера, которые монтируют вентиляционные системы в гостинице «Москва».

– Но в Америке хватятся.

– Пусть хватаются. Каждый, кто не должен вернуться, нами заранее оформляется не в Советский Союз, но в Швейцарию, Бразилию, Австралию, Германию. Это мы используем в своих интересах: американские инженеры уезжают во многие страны… и пропадают. А в Советском Союзе они не пропадают. Вот они поработали и возвращаются домой при больших деньгах.

– Мои деньги вы передадите моей семье?

– Нет, мы их конфискуем. Сей Сеич, примите портфель, пересчитайте и составьте акт о приеме денег, которые заработал мистер Хампфри.

– На мое место едет новый инженер из Америки?

– Да.

11

Севастьян-медвежатник смеется да головой покачивает: хитра девка, эх, хитра. А сам проволочки свои и крючочки раскладывает.

– В общем так, доченька, раз ты такая хитрая, тайну свою тебе расскажу. Был у меня в жизни момент: застегнули мне белы рученьки, заточили меня в узилище. И вышак ломится. Потом сюда привезли. Учи, говорят, делу своему, иначе… А я решил: учить буду, а главного не расскажу. Тут в монастыре я уже восемнадцать лет протрубил, многих ваших ремеслу обучил, а главную тайну тебе первой расскажу. Жалко умереть и тайну ремесла с собой унести. А ты мне понравилась. Тебе расскажу, а ты ее храни. Расскажи другому, но только тому, у кого душа добрая. Расскажи один раз в жизни и только тому, кто хранить ее будет. Расскажи только тому, кто ее тоже откроет лишь однажды и только тому, кого настоящим человеком считает. Значит, так. Как крючочками в дырочке вертеть, я тебе покажу. Тут ума большого не надо. Главное не в том. Главное в другом. Медведя полюбить сначала надо. Понимаешь? Всей душой полюбить. И ничего от него не требовать. И ничего от него не желать. Медвежатник – это как строитель, как поэт, как художник, как писатель. Плох тот художник, который пишет картину и уж заранее деньги вычисляет, какие за нее получит. И картина у него плохой получится. И денег ему за нее не дадут. Художник творцом должен быть. Богом у своей картины. Любить должен свое творение еще в замысле. Или строитель: есть хорошие строители, которые любят дом еще до того, как начали строить его. Любят каждый камень, в стену вложенный. Любят каждый гвоздик, в стену вбитый. Тот, кто любит дело свое, – того успех найдет, и дом тот веками стоять будет. Ты меня поняла, дурочка?

– Поняла.

– И в нашем деле на любви все стоит, с любви начинается и ею же завершается. Ты ж его полюби. Ты ж его железякой холодной не считай, сейфа бронированного. Ты ж вообрази, что нежное он существо, уязвимое. Пока деньгами сейф набит, так всякий его любит, всякий к нему мостится. А как пуст, так никому не нужен. Так обидно же ему, сейфу. Как человеку обидно: при деньгах и славе – все тебя любят, а как денежки ушли и слава померкла, так и отвернулись все. Не обидно ли? Так вот ты сейф полюби не за деньги, а просто так. За силу полюби, за вес, за бока его непробиваемые. И с лаской к нему. Но чтоб помысла в тебе не было такого: вот открою тебя и обчищу. Не откроется он душе корыстной. Отдай ему любовь свою, взамен ничего не требуй. Отдай. Может, он сам и откроется. Все в мире на любви стоит. Любовь – золотой ключик, который все сейфы открывает. Люби дело свое, и оно тебя полюбит. Люби людей, и они тебя любить будут. Не прикидывайся, что любишь. Люби! Трижды тебе говорю.

Сверкнул луч за спиной медвежатника расписного, и показалось Насте, что голова его – в золотом сиянии.

– Севастьян Иваныч, а вы – святой?

12

Завтра – исполнение.

Завтра ее первое массовое исполнение.

В списке 417 исполняемых. На четыреста исполняемых нет нужды рыть две ямы. Одной хватит. Яма уже вырыта. Рыли ее урки перекованные. У каждого в деле штамп: «Встал на путь». Работали перекованные с явным пониманием смысла своей работы. Зачем еще зэки в лесу под конвоем яму роют? Рыли и поглядывали на конвой: не для себя ли роем? И решили меж собой: не для себя. Нас двенадцать, а яма человек на пятьсот. Рыли и радовались: правильно, что на путь исправления встали. Правильно, что перековались. Тех, кто упорствовал, в ямку зароют.

Настя на откосе стояла, когда перекованные рыли. Интересно любое дело видеть в развитии. Интересно видеть город в тайге от первого колышка, вбитого на полянке, до широких проспектов, до прекрасных дворцов, до гектаров стеклянных крыш главного сборочного цеха, до первых пикирующих бомбардировщиков, выруливающих из цеха на первый испытательный взлет. Интересно видеть величественное здание от первого взмаха карандаша на чистом белом листе до монтажа нержавеющих звезд в облаках. Интересно видеть место расстрела от первой лопаты, уверенно врезавшейся в землю, до последней елочки, посаженной на месте захоронения. Встал Холованов, расставил широко ноги, огляделся и сказал: «Тут им лежать».