Пока не пробил час - Глебова Ирина

– Степан Григорьевич.

– Я сразу спрошу вас о деле, Степан Григорьевич, не возражаете? Меня интересует один день – вернее, поздний вечер, возможно даже, ночь… Это было не так давно, может быть, что-то припомните… В ночь на первое июля, когда в Белополье убили вдову Савичеву, не было ничего необычного у вас здесь, в имении? Я ничего не утверждаю, так, одни предположения. Прошу вас, подумайте, вспомните… Дело очень важное!

Управляющий дернул себя за длинный висячий ус:

– Вот, значит, как обернулось – вызнали-таки! А я тут голову ломаю, докладывать княгине, когда она приедет, или скрыть, пощадить паныча? А он небось сам и рассказал все, когда его допрашивали по тому делу?

Викентий Павлович лишь приблизительно представлял, о чем может идти речь. Но кивнул уверенно и бесстрастно:

– Что-то в этом роде… Однако, будьте уж так добры, расскажите-ка все поподробнее! Присядем…

Он сам опустился на скамейку с витой спинкой, рядом присел управляющий.

– Слушаю вас, Степан Григорьевич! Давайте по порядку, так сказать – протокольно.

… Свое имение в Битице Голицыны любили и часто бывали там. Князю нравилась здешняя охота на кабанов, княгиня любила устраивать праздники и приемы для местной знати, привозить с собой столичных гостей. Говорила: «Климат Малороссии для меня – бальзам! Даже лучше, чем в Италии!»

Вечером накануне первого июля Степан Григорьевич заработался: сверял счета за ремонтные работы, за отпущенное крестьянам сено с господских покосов, за проданный купцам лес… Когда подбил все итоги, было уже поздно. Он погасил свет, вышел на крыльцо и остановился, задумавшись. Дома, в Битице, ждала только жена – взрослые дети давно разъехались. А она знала, что муж, если сильно задерживается, может остаться ночевать прямо в конторке. Вот управляющий и думал: идти или постелить себе здесь? Но не успел ничего решить: какая-то тень метнулась от дерева к клумбе, а потом, согнувшись, – к веранде. Темный силуэт легко перепрыгнул деревянные перила…

Степан Григорьевич не вскрикнул. «Посмотрим, кто таков и чего затевает…» – сказал он себе. Боязни не было: он был физически очень силен. А еще ему было странно, ведь никто никогда не пытался забраться в имение! Местный деревенский народ был обязан князьям Голицыным своим устроенным спокойным существованием. На господский дом, в их представлении, был как бы наложен запрет – традиции, мораль… Даже сторожей специальных вокруг имения не было, только один у въезда да слуги, ночующие в дворовых пристройках. Лихих людей в округе не было, а случайные воришки просто побоялись бы в такое великолепие сунуться.

Управляющий тихонько двинулся, прижимаясь к стене, за темной фигурой. Незнакомец тоже продвигался вперед – от окна к окну, ощупывая каждое. «Ищет неплотно прикрытое!» – догадался Степан Григорьевич. «Хорошо ли Аграфена все закрыла?» – только успел встревожиться управляющий, как незнакомец присел около одного, стал возиться у створок. «Нашел, видно, щель! – рассердился управляющий. – Уж я ей!..» Но у того, за кем он следил, что-то не ладилось, наверное, поэтому человек вдруг чиркнул спичкой и, прикрывая ее ладонью, стал разглядывать раму. А Степан Григорьевич за те полминуты, которые горела спичка, хорошо разглядел лицо незнакомца. И узнал его!

Тут управляющий замолчал и поглядел на следователя, словно ожидая – что же он скажет? Викентий Павлович покачал головой:

– Вот так сразу и узнали? Ведь вы же давно его не видали…

Степан Григорьевич, обрадовавшись такому ответу, закивал:

– Так я ж его хорошо знаю, не один раз здесь видал! Последний раз точно давно был, вместе с матушкой приезжал. Да не изменился совсем, а узнать-то не трудно – лицо примечательное. Красивый, в общем, молодой человек! Да видать, непутевый совсем, коли замыслил родню обворовать!

– Значит, вы Юлиана сразу узнали?

Теперь Петрусенко мог произнести имя, не боясь ошибиться.

Да, управляющий узнал молодого Кокуль-Яснобранского и всего лишь одну минуту был в замешательстве. Он сразу понял: тот хочет проникнуть в дом не просто так! Знает, что хочет взять и где. Если его не остановить, только хуже будет. А шум поднимать нельзя, ведь это не просто воришка. Во-первых – племянник княгини. А во-вторых – сын Христианы Витольдовны. Это главное! Не дай бог!..

– Что, грозная дама? – усмехнулся Викентий Петрович. Знакомясь с делом Юлиана, он кое-что узнал и о его матери.

– Не то слово! – вскинул руки управляющий. – Все знают, что сына-то она бросила, уехала за границу. Но будьте уверены, если задеть ее честь – рад не будешь, что на свет родился! Намекни я только, что сынок ее лез в дом, как вор, – все громы на мою голову упадут! Я эту Христю давно знаю, слава богу, двадцать лет тут служу, не раз видеть доводилось. Да и слыхал всякого… Скорее всего, сам же и окажусь кругом виноватый…