Нежная буря - Блант Джайлс

Вернувшись в гостиную, он, тяжело дыша, облокотился на спинку кресла.

— Все в порядке? — спросил хозяин из кухни.

— Все отлично, — заверил его Кардинал. — Мы через минуту уйдем.

— Может быть, присядете? — предложила Делорм. — Переведите дух.

— Ничего страшного. Все в порядке. Извините за маленькую пантомиму. — Готорн вымученно улыбнулся, но на лбу у него выступили капельки пота.

Кардинал вынул фотографию Майлза Шекли:

— Вы узнаёте этого человека?

— Нет. А должен?

— Не обязательно. А этих людей? — Кардинал показал ему снимок четырех улыбающихся террористов на фоне окна.

— Лемойна и Теру знаю по фотографиям в газетах. Насколько я понимаю, они в этом доме никогда не были, они были заняты убийством мистера Дюкетта. А это Мадлен, та самая девушка, которая иногда готовила.

— А вот этот, с краю? — Кардинал указал на чернокудрого мужчину в полосатой футболке.

— Этого человека я вряд ли когда-нибудь забуду. Тот самый, которого они называли Ивом. Самая злобная личность в группе.

— По нашим сведениям, его зовут Ив Гренель, — сказал Кардинал.

— Может быть. Поймите, я не желал ничего знать. Я хотел представлять для них как можно более незначительную угрозу. Не давать им никакого повода меня убивать, кроме политического. Вы говорите, что его звали Ив Гренель? Я вам верю. Но я никогда не слышал его фамилии. Я называл его про себя сукиным сыном, уж извините мне этот узкоспециальный термин.

— Как вы могли видеть его лицо? — поинтересовалась Делорм. — Разве у вас не были завязаны глаза?

— Этому человеку было все равно, вижу я его лицо или нет. Это тоже меня пугало. Однажды, когда в комнате была Мадлен, он стянул с меня наволочку.

— Он приходил все время, пока вы были здесь? Регулярно?

— Не совсем так. Он являлся раза три-четыре, еще в начале. После этого я больше его не видел. Впрочем, это не значит, что он не приходил. Я ведь был заперт в спальне.

— Но после, скажем, второй недели вы никогда его не видели?

— Мне кажется, нет. У нас все время были включены новости, и я знаю, что он исчез после убийства Дюкетта. Я это помню, потому что перед этим он меня очень запугивал. Впрочем, после смерти Дюкетта они все меня пугали. Я боялся, что он явится и еще больше взвинтит их, но если он и приходил, я его не видел. — Неожиданно Готорн поднялся. — Пожалуй, я сделал для вас все, что мог. А теперь, если вы не возражаете, я бы очень хотел отправиться домой.

Кардинал пошел на кухню поблагодарить хозяина.

— Не стоит благодарности, — ответил Ламотт. — Жуткие вещи тут творились. Жуткие. Я рад, что это все-таки не тот дом. Ну, не тот, в котором они…

— Конечно, — согласился Кардинал. — Еще раз спасибо.

— А это тот, кого они тогда похитили, да? Дипломат?

— Боюсь, я не имею права ничего вам рассказывать, пока идет расследование.

— Тридцать лет прошло! Долго же оно у вас идет.

— Знаете ли, — отозвался Кардинал, — тише едешь — дальше будешь.

— Ну да. Если вам кажется… Что-то не так?

— Окно, — пробормотал Кардинал, обращаясь скорее к самому себе. — Шпиль. Там, вдали.

— Собор Святой Агаты. Это до сих пор самое высокое здание в наших местах.

На фоне темной тучи неоготические очертания собора выглядели весьма живописно. Кардинал вынул из кармана фотографию четырех улыбающихся террористов. Вид из окна казался другим: снято было летом, и деревья были покрыты листвой. Но вид на другую сторону улицы ничуть не изменился: тот же коричневый деревянный дом, длинный, одноэтажный, с пологой крышей, с толстым кедром рядом; а справа, над далекими крышами, — шпиль собора святой Агаты.

— Это сделали здесь, — объявил Кардинал. — Фотографию сделали в этой комнате.

— Точно, — согласился мистер Ламотт, заглядывая ему через плечо. — Вот дом на той стороне улицы. А вот церковь.

Кардиналу не терпелось рассказать Делорм, но когда он сел в машину, то увидел, что Готорн всхлипывает на переднем сиденье, как ребенок, а Делорм, кажется, пребывает в замешательстве: он никогда раньше не видел ее в таком состоянии.

Они подождали минуты две. Готорн вытащил платок и вытер глаза, тщательно высморкался и устало откинулся на спинку кресла.

— Господи, — проговорил он, медленно качая головой взад-вперед. — Хотите знать, что было глупее всего?

— Конечно хотим, — ответил Кардинал.