Нежная буря - Блант Джайлс

Кэтрин и Салли вышли. Вскоре Кардинал услышал резкий скрежет скребков, атакующих крепкий лед.

Его отец застонал и открыл глаза.

Кардинал прекратил нажимать и приложил ухо к его груди. Он услышал мерный глухой стук, но легкие, казалось, были полны жидкости.

— Папа, — тихо сказал он и положил ладонь ему на щеку. — Папа, ты меня слышишь?

— Да.

— Где у тебя мочегонное? Надо как-то вывести у тебя из легких жидкость.

— Оранжевые таблетки. — Голос у него ослаб до шепота, глаза смотрели, казалось, куда-то выше потолка.

Кардинал наконец нашел нужный пузырек на столике, вытряхнул на ладонь две таблетки и начал поднимать отцу голову.

— Нет, — прошептал отец. — Не надо больше таблеток.

— У тебя легкие залило. Это поможет тебе дышать.

— Не надо больше таблеток.

— Папа, это только для того, чтобы тебе легче дышалось.

— Не надо больше таблеток. — Отец продолжал обшаривать глазами потолок, хрипло дыша, судорожно глотая воздух.

Кэтрин вернулась промокшая до нитки. Вместе с ней в комнату ворвалось облако морозного воздуха.

— Лед ужасный, — сообщила она. — Мы даже дверцу машины не смогли открыть.

Вдали послышался вой сирены.

— Ничего. Сейчас приедет «скорая». Папа не хочет пить лекарство.

Кэтрин подошла к креслу и опустилась на колени с другой стороны:

— Что я слышу? Вы не хотите пить лекарство?

На вялых, влажных губах Стэна Кардинала появилось подобие улыбки.

— Хотите, чтобы я ужасно страдал?

Кэтрин покачала головой. Ее глаза наполнились слезами, но она, поморгав, удержалась от плача. Нащупав руку старика, она взяла ее в свои. Кардинал сжал отцу предплечье.

— Единственное, что ты в жизни сделал правильно, — произнес отец. Слова выходили из его рта медленно, словно отдельные ноты, не дающие уловить мелодию.

— И что же? — спросил Кардинал. Ему не хотелось плакать на глазах у отца.

— Кэти.

— Я знаю. — Кардинал стиснул ему руку. — Послушай, папа. Я знаю, ты давно не был в церкви, но…

— Не надо священника.

— Точно? Если хочешь, позвоним в «Корпус кристи».^[24]

— Не надо священника.

Кардинал услышал, как вой сирены пронесся мимо дома. Они прозевали поворот. Впрочем, вряд ли санитары могут тут чем-то помочь. Или даже врачи.

— Джон.

— Да, папа?

— Джон…

— Говори, папа. Я здесь.

— По-моему, нам было неплохо, а?

Кардинал сглотнул. Ему казалось, что его адамово яблоко стало втрое больше.

— Было отлично.

Следующую фразу отца Кардинал расслышал плохо. Сирена стала вновь приближаться к Мадонна-роуд.

— Прости меня за все. Знаешь…

— Папа, не надо ни за что просить прощения.

— За все…

— Я понимаю. И ты меня прости.

— Ты-то за что извиняешься? — Казалось, этот вопрос повис между ними в воздухе, как абстрактная скульптура.

— Я не сделал так, чтобы у тебя было все, что тебе нужно. Чтобы ты мог все это пережить дома, а не…

— Нет, нет.

Отец закашлялся. Его руки взлетели вверх, словно он пытался поймать какую-то тяжесть, которая на него обрушивается. Потом они бессильно упали на пол.

— Папа! — Кардинал яростно тер ему руку, словно восстановление циркуляции крови в ней могло оживить умирающее тело. — Папа!

Отец силился что-то произнести. Кардинал и Кэтрин нагнулись поближе, чтобы лучше слышать, но из его рта вылетали только бессвязные вздохи. Потом он выдохнул в последний раз, и тотчас же его глаза подернулись серой пленкой. Кэтрин, наклонившись к нему, зарыдала. Потрясенный Кардинал согнул ноги в коленях и присел.

В окнах мелькнули фары, стукнули дверцы машины, и послышались тяжелые шаги по льду. Потом санитары вошли в дом, проверили симптомы и подтвердили, что Стэн Кардинал мертв.

— Извините, что мы не смогли приехать раньше, — сказал один из них. — Дороги сейчас просто невозможные. И до самого Форельного озера нет электричества.

— Знаю, — ответил Кардинал.

— Мне надо позвонить коронеру, он должен приехать засвидетельствовать смерть.

— Звоните.

Санитар уже раскрыл свой мобильный телефон.

— Да, мы на Мадонна-роуд, кардиологический больной, полная остановка сердца, никаких признаков жизни. Свободен кто-то из коронеров? Спасибо.

Кардинал толком не видел, но чувствовал, что Кэтрин движется в бликах пламени. Наверное, кто-то подкинул еще дров в печь. Он не помнил, чтобы делал это сам. Каким-то образом ей удалось переправить детей в комнату Келли, не разбудив при этом миссис Потифер. Она вскипятила воду и дала Салли и санитарам чаю. Все они то вплывали в поле зрения Кардинала, то вновь исчезали: силуэты без лиц в этом потустороннем мире, где все расстояния беспредельны и каждый голос — лишь эхо. Кардинал отхлебнул чай и обжег себе язык.