Убийство Роджера Экройда - Кристи Агата

– У личных секретарей вряд ли остается много времени для развлечений, – улыбнулся полковник Мелроз.

– Реймонд, по-моему, играет в гольф. И в летнее время в теннис.

– Он не посещает гонки? Как это у вас, забыл… лошадиные гонки?

– Скачки? Вряд ли они его интересуют.

Пуаро кивнул и, казалось, утратил интерес к теме. Он снова окинул взглядом комнату.

– Пожалуй, я осмотрел здесь все, – сказал он. Я тоже поглядел по сторонам.

– Если бы эти стены могли говорить… – вздохнул я.

– Языка мало, – сказал Пуаро, – им нужны еще глаза и уши. Но не будьте так уверены, что эти мертвые предметы всегда молчат. Со мной они – кресла, столы – иногда говорят. Он повернулся к двери.

– Но что же, – вскричал я, – что они сказали вам сегодня?

Он оглянулся через плечо и лукаво поднял бровь.

– Открытое окно. Запертая дверь. Кресло, которое, судя по всему, двигалось само. И у всех трех предметов я спрашиваю почему? И не нахожу ответа.

– И он, выпятив грудь и часто мигая, посмотрел на нас.

Он казался до нелепости уверенным в себе. Я вдруг подумал, что, может быть, не такой уж он великий сыщик. Не возникла ли его репутация в результате ряда счастливых совпадений? Наверное, полковник Мелроз подумал то же самое, потому что он нахмурился и отрывисто спросил:

– Вас еще что-нибудь интересует, месье Пуаро?

– Может, вы будете так добры показать мне витрину, откуда был взят кинжал, и я больше не стану злоупотреблять вашей любезностью.

Мы прошли в гостиную, но по дороге полковник остановился, заговорил о чем-то с констеблем и, извинившись, покинул нас, а витрину показал Пуаро я. Он раза два хлопнул крышкой, открыл стеклянную дверь и вышел на террасу. Я последовал за ним.

Навстречу нам из-за угла дома вышел инспектор Рэглан, мрачный, но довольный.

– Вот вы где, месье Пуаро? – сказал он. – Ну долго возиться нам не придется. Жаль, однако, приятный молодой человек, но сбился с пути.

Лицо Пуаро вытянулось. Он сказал – очень мягко:

– Боюсь, что в таком случае моя помощь вам не потребуется?

– В следующий раз, может быть, – великодушно успокоил его инспектор. – Хоть в этом мирном уголке убийство – большая редкость.

Взгляд Пуаро светился восхищением.

– Вы удивительно предприимчивы, – сказал он. – Могу ли я спросить, как вы действовали?

– Конечно, – ответил инспектор. – Для начала – метод. Вот что я всегда говорю – метод!

– А! – вскричал Пуаро. – Это и мой девиз: метод, порядок и серые клеточки.

– Клеточки? – не понял инспектор.

– Серые клеточки мозга, – пояснил бельгиец.

– А, конечно. Полагаю, что мы все ими пользуемся.

– В большей или меньшей степени, – пробормотал Пуаро. – И затем еще психология преступника – следует изучать ее.

– А, вы тоже ушиблены всей этой психоаналитической болтовней? Ну, а я человек простой, – усмехнулся инспектор.

– Значит, как я уже сказал, – метод. В последний раз мистера Экройда видела живым его племянница без четверти десять, не так ли? Первый факт.

– Допустим.

– Это так. В половине одиннадцатого, по словам доктора, мистер Экройд был мертв не менее получаса. Вы это подтверждаете, доктор?

– Конечно, – сказал я.

– Может быть, и больше.

– Очень хорошо. Это дает нам четверть часа, за которые должно было быть совершено убийство. Я сделал список всех обитателей дома и проверил, что они делали в этот промежуток времени – между девятью часами сорока пятью минутами и десятью.

Он протянул Пуаро аккуратно исписанный лист. Я стал читать из-за его плеча. На листе четким почерком значилось следующее:

Майор Блент. – В бильярдной с мистером Реймондом. (Тот подтверждает).

Мистер Реймонд. – В бильярдной. (См. выше.) Миссис Экройд. – 9.45. Смотрела игру на бильярде. 9.55– легла спать. (Блент и Реймонд видели, как она поднималась по лестнице.) Мисс Экройд. – Из кабинета дяди поднялась к себе. (Подтверждает Паркер, также горничная Элзи Дейл.) Слуги: Паркер. – Прошел прямо в свою комнату. (Подтверждено экономкой мисс Рассэл, которая спустилась поговорить с ним примерно в 9.47 и оставалась не меньше 10 минут.) Мисс Рассэл. – См. выше. В 9.45 говорила наверху с горничной Элзи Дейл.

Урсула Борн (горничная) – У себя в комнате до 9.55, затем – в общей комнате для слуг.

Миссис Купер, кухарка. – В общей комнате для слуг.

Глэдис Джоунс (вторая горничная). – В общей комнате для слуг.

Элзи Дейл. – Наверху в спальне. Ее видели там мисс Рассэл и мисс Флора Экройд.

Мэри Фрипп (судомойка). – В общей комнате для слуг.

– Кухарка служит здесь семь лет, Урсула Борн – восемнадцать месяцев, а Паркер немногим больше года. Остальные поступили недавно. Если не считать Паркера (тут что-то не так), никто из слуг подозрения не вызывает.

– Очень полный список, – сказал Пуаро, возвращая его инспектору, и прибавил серьезно:

– Я убежден, что Паркер не убивал.

– Моя сестра тоже убеждена, а она обычно бывает права, – вмешался я, но на мои слова никто не обратил внимания.

– Ну, это о тех, кто в доме, – продолжал инспектор.

– Теперь мы доходим до очень серьезного момента. Женщина в сторожке – Мэри Блек, – опуская занавески вчера вечером, видела, как Ральф Пейтен прошел в ворота и направился к дому.

– Она в этом уверена? – спросил я резко.

– Совершенно. Она хорошо знает его. Он шел очень быстро и свернул на тропинку, ведущую к террасе.

– В котором часу? – невозмутимо спросил Пуаро.

– Ровно в двадцать пять минут десятого. После некоторого молчания инспектор заговорил:

– Все ясно. Все совпадает. В двадцать пять минут десятого капитан Ральф Пейтен прошел мимо сторожки. В девять тридцать Джеффри Реймонд слышит, как кто-то просит денег, а мистер Экройд отказывает. Что происходит дальше? Капитан Пейтен уходит тем же путем, как и пришел, – через окно. Он идет по террасе – обескураженный и рассерженный. Он подходит к открытому окну гостиной. Предположим, что это происходит без четверти десять. Мисс Флора Экройд прощается с дядей. Майор Блент, мистер Реймонд и миссис Экройд – в бильярдной. Гостиная пуста. Пейтен проникает туда, берет из витрины кинжал и возвращается к окну кабинета. Снимает ботинки, влезает внутрь и… ну, детали излишни. Затем – обратно и уходит. Он боится вернуться в гостиницу, идет на станцию, звонит оттуда.

– Зачем? – вкрадчиво спросил Пуаро.

Я вздрогнул от неожиданности этого вмешательства. Маленький бельгиец, весь напрягшись, наклонился вперед. Его зеленоватые глазки остро поблескивали. На мгновение инспектор Рэглан несколько растерялся.

– Трудно сказать, зачем он это сделал, – сказал он наконец. – Но убийцы часто поступают странно. Самые умные из них совершают глупейшие ошибки. Но пойдемте, я покажу вам эти следы.

Взяв у констебля ботинок, принесенный из гостиницы, Рэглан направился к окну кабинета и приложил ботинок к следу на подоконнике кабинета.

– Те же самые, – сказал он уверенно.

– То есть это не та пара – в той он ушел. Но эта пара совершенно идентична той, только старая – взгляните, как сношены подметки.

– Но ведь таких ботинок сколько угодно в продаже, – сказал Пуаро.

– Конечно. Я бы не так оценил эти следы, если бы не все остальное.

– Какой глупый молодой человек капитан Ральф Пейтен, – сказал Пуаро задумчиво. – Оставить столько следов своего присутствия.

– Ночь была сухая, – сказал инспектор.

– Он не оставил следов на террасе и на тропинке, но к несчастью для него, кое-где земля была сырой. Вот посмотрите.

В нескольких ярдах от террасы на размокшей земле тропинки были видны следы. Среди них – следы резиновых подметок. Пуаро неожиданно спросил:

– А женские следы вы заметили?

– Конечно, – рассмеялся инспектор.

– Но здесь проходило несколько женщин и мужчина. Это же сокращенный путь к дому. И узнать, кому принадлежит каждый след, – практически невозможно. Но, в конце концов, важны следы на подоконнике. А дальше идти бесполезно – дорога мощеная, – сказал инспектор.

Пуаро кивнул, но глаза его были устремлены на маленькую беседку слева от нас. К ней вела посыпанная гравием тропинка. Пуаро подождал, пока инспектор не скрылся в доме, и посмотрел на меня.

– Вас послал господь, чтобы заменить мне моего Гастингса, – сказал он с улыбкой. – Я замечаю, что вы не покидаете меня. А не исследовать ли нам, доктор Шеппард, эту беседку? Она меня интересует.

Мы подошли к беседке, и он отворил дверь. Внутри было почти темно. Две-три скамейки, набор крокета, несколько сломанных шезлонгов. Я с удивлением посмотрел на моего нового друга. Он ползал по полу на четвереньках. Иногда он покачивал головой, словно чем-то недовольный. Потом присел на корточки.

– Ничего, – пробормотал он.

– Ну, возможно, что нечего было и ждать. Но это могло бы значить так много…

Он умолк и словно оцепенел. Затем протянул руку к скамейке и что-то снял с сиденья.