Убийство Роджера Экройда - Кристи Агата

– Мы проверим это заявление, – сказал инспектор, – но, мне кажется, он говорит правду. Все же ему придется сказать, что он делал в «Папоротниках». Я думаю – это наш шантажист, хотя, если ему верить, убийцей он быть не может. При аресте у него обнаружено десять фунтов сумма относительно крупная. Я думаю, что те сорок фунтов попали к нему, хотя номера и не совпадают. Но он, разумеется, первым делом обменял деньги. Мистер Экройд, видимо, дал ему денег, и он поспешил распорядиться ими. А какое отношение к делу имеет то, что он родился в Кенте?

– Никакого. Так, одна из моих идей, – сказал Пуаро. – Я ведь этим знаменит – идеями.

– Вот как? – с недоумением промолвив Рэглан. Старший инспектор расхохотался.

– Я не раз слышал, как инспектор Джэпп говорил о месье Пуаро и его идейках. Слишком фантастичны для меня, говорил он, но что-то в них всегда есть.

– Вы смеетесь надо мной, – сказал Пуаро с улыбкой, – но ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. – И, важно поклонившись, он направился к выходу.

Потом мы с ним позавтракали вместе в гостинице Теперь я знаю, что в тот момент ему уже было ясно все. Последний штрих лег на полотно, картина стала полной. Но в то время я этого не подозревал. Меня сбила с толку его чрезмерная самоуверенность: я думал, что все загадочное для меня загадочно и для него. Большой загадкой оставалось посещение Чарлзом Кентом «Папоротников». Сколько ни ломал я себе голову, я не мог найти ответа на этот вопрос. Наконец я решил спросить Пуаро, что думает на этот счет он. Пуаро ответил:

– Друг мой, я не думаю, я знаю. Но, боюсь, вам будет неясно, если я скажу, что он приезжал туда потому, что он – уроженец Кента.

– Безусловно, неясно, – сказал я с досадой.

Когда на следующий день я возвращался с обхода, меня окликнул инспектор Рэглан, и я остановил машину.

– Доброе утро, доктор Шеппард. Алиби подтвердилось.

– Чарлза Кента?

– Чарлза Кента. Салли Джонс, официантка из «Собаки и свистка», хорошо его помнит – выбрала его фотографию из пяти похожих. Он вошел в бар без четверти десять, а это добрая миля от «Папоротников». По словам Салли, у него было много денег, и ей это показалось странным – столько денег у человека, чьи сапоги в таком плачевном состоянии. Вот они, эти сорок фунтов!

– Он все еще не хочет объяснить свой приход в «Папоротники»?

– Упрям как бык. Я звонил Хейзу в Ливерпуль.

– Пуаро говорит, что этот Кент явился в «Папоротники» потому, что родился в Кенте, – не без ехидства заметил я, злорадствуя, что не одному мне приходится попадать впросак.

Рэглан в недоумении уставился на меня. Потом по его хитроватому лицу расползлась усмешка, и он постучал себя по лбу.

– Винтика не хватает. Я давно это подозревал. Бедный старикашка! То-то он ушел от дел и поселился здесь. Это у них в роду. У него племянник тоже того.

– У Пуаро? – удивился я.

– Да. Он вам не говорил? Смирный вроде, но полный псих.

– А вам-то кто это сообщил?

– Да ваша сестра, доктор Шеппард, – усмехнулся инспектор.

Каролина неподражаема. Она не успокоится, пока не выведает все о семье каждого. К несчастью, я никогда не мог внушить ей, что, узнав что-либо, следует держать это при себе.

– Садитесь, инспектор, – сказал я, отворяя дверцу машины.

– Мы отправимся вместе к Пуаро и ознакомим нашего бельгийского друга с последними новостями.

Пуаро принял нас с обычной любезной улыбкой. Он выслушал инспектора, изредка качая головой.

– Похоже, он чист, – угрюмо заключил инспектор.

– Человек не может одновременно и совершать убийство, и выпивать в баре за милю от своей жертвы. s– Вы его выпустите? – спросил Пуаро.

– Что же нам остается делать? Мы не можем задержать его по обвинению в шантаже. Ни одной, черт побери, улики! – Инспектор с досадой бросил спичку в камин.

Пуаро поднял ее и положил в специально отведенную для этого коробочку. Но сделал это машинально, чувствовалось, что мысли его далеко. Потом сказал:

– На вашем месте я бы пока не выпускал этого Кента.

– Но ведь он же непричастен к убийству. Так или нет?

– Вероятно так, но не наверняка.

– Но я только что сказал вам…

– Mais oui, mais oui «Ну, да, да (франц.)», я слышал, – запротестовал Пуаро. – Я не олух и не глух, слава богу. Но вы подходите к этой проблеме не под тем… как это… углом.

– Я вас не понимаю, – растерянно сказал инспектор, – мы знаем, что Экройд был жив без четверти десять. Согласны?

Пуаро внимательно поглядел на него улыбаясь:

– Я не согласен ни с чем, что не доказано.

– Но у нас есть доказательства – показания мисс Экройд.

– Какие? Что она ходила попрощаться с дядей? Но я – я не всегда верю тому, что мне говорят девушки, пусть даже самые очаровательные.

– Но, черт возьми, Паркер видел, как она вышла оттуда.

– Нет! – неожиданно резко сказал Пуаро. – Этого он как раз не видел. Я убедился в этом, произведя небольшой опыт – помните, доктор? – Паркер видел ее перед дверью. Она держала руку на ручке. Он не видел, как она выходила из кабинета.

– Где же она еще могла быть?

– Может быть, на лестнице.

– Но лестница ведет только в спальню мистера Экройда.

– Именно.

Инспектор все еще недоумевал:

– Но если она была в спальне своего дяди, что тут такого? Зачем бы она стала это скрывать?

– А! В том-то и вопрос. Смотря по тому, что она там делала.

– Вы имеете в виду… деньги? Но, черт побери, не мисс же Экройд взяла эти сорок фунтов!

– Я ничего не имею в виду. Но вспомните: жизнь здесь была не из легких и для матери и для дочери. Неоплаченные счета, постоянная нужда в карманных деньгах. Роджер Экройд, как выясняется, был мелочен в денежных делах. Девушка могла оказаться в тяжелом положении из-за сравнительно небольшой суммы! И вот что произошло: она взяла деньги, стала спускаться по лестнице, услышала позвякивание стаканов и поняла, что Паркер направляется в кабинет. Если он увидит ее на лестнице, это покажется ему странным, и, когда денег хватятся, он вспомнит. Она кидается к двери кабинета и даже берется за ручку, чтобы было видно, что она только что вышла оттуда. Появляется Паркер. Она говорит ему первое, что приходит в голову, – повторяет распоряжение, отданное Экройдом раньше, и уходит.

– Но ведь потом-то она должна была понять, что от ее слов зависит многое? – возразил Рэглан. – Что надо открыть правду?

– Потом, – холодно продолжал Пуаро, – мадемуазель Флора попала в трудное положение. Ей ведь сказали, что ее требует полиция, обнаружен грабеж. Ее первая мысль, естественно, о присвоенных ею деньгах, и она повторяет свою историю. Затем узнает о смерти дяди. Она в панике. Падает в обморок. А современные девушки не так-то легко падают в обморок. Перед ней дилемма: либо не отступать от прежних показаний, либо признаться во всем. А признаваться в воровстве молодой девушке нелегко – особенно перед теми, чьим уважением она дорожит.

– Я не верю! – Рэглан стукнул кулаком по столу, – И вы… вы давно это знали?

– Подозревал с самого начала, – признался Пуаро. – Я был убежден, что мадемуазель Флора что-то скрывает. Чтобы убедиться, я при докторе проделал опыт, о котором вам рассказал.

– И сказали при этом, что хотите проверить Паркера, – с горечью укорил я его.

– Но, мой друг, – начал оправдываться Пуаро, – иной раз надо же что-то сказать!

Инспектор встал.

– Нам остается одно, – заявил он, – тотчас допросить эту молодую особу. Вы поедете со мной в «Папоротники», месье Пуаро?

– Разумеется. А доктор Шеппард подвезет нас на своей машине.

Я охотно согласился…

Мы осведомились о мисс Экройд, а нас провели в гостиную; у окна сидели Флора и Блент.

– Здравствуйте; мисс Экройд, – сказал инспектор. – Не могли бы мы побеседовать с вами наедине?

Блент тотчас встал и направился к двери.

– А в чем дело? – взволнованно спросила Флора. – Не уходите, майор Блент. Он может остаться, не правда ли? – обратилась она к инспектору.

– Как вам угодно, мисс, – сухо сказал инспектор, но я бы предпочел задать вам эти вопросы наедине; думаю, так будет лучше и для вас.

Флора пристально поглядела на него. Я заметил, что она побледнела. Она повернулась к Бленту:

– Я хочу, чтобы вы остались. Пожалуйста. Я очень вас прошу – независимо от того, что намерен сообщить нам инспектор, надо, чтобы вы услышали это тоже.

Рэглан пожал плечами.

– Ну, дело ваше. Так вот, мисс Экройд, месье Пуаро высказал предположение. Он утверждает, что вы не были в кабинете вашего дяди в прошлую пятницу вечером, и не видели вашего дядю, и не прощались с ним, когда услышали шаги Паркера, а были в это время на лестнице, ведущей в спальню вашего дяди.

Флора вопросительно посмотрела на Пуаро, он кивнул.

– Мадемуазель, когда несколько дней назад мы все сидели за столом, я умолял вас быть со мной откровенной. То, чего не говорят папе Пуаро, он узнает сам. Скажите правду. Поймите, я хочу вам помочь… Вы взяли эти деньги?