Третья девушка - Кристи Агата

— Нет, где же мы все-таки встречались? — продолжала недоумевать миссис Оливер. — У кого-то в гостях? Нет… Дайте подумать… А-а! В Бородин-Меншенс.

А Фрэнсис тем временем уселась, приняв нормальную позу. Питер испустил страдальческий вопль:

— Ну вот! Все испортила! Ну что ты то и дело вертишься? Неужели так трудно посидеть смирно?

— Нет, я больше не могу. Кошмарная поза! Я себе плечо вывихнула.

— А я вот решила провести эксперимент — устроила слежку, — доверительно сообщила миссис Оливер. — Оказывается, это куда труднее, чем я думала. А это у вас мастерская? — спросила она с радостным изумлением, оглядывая мансарду.

— Теперь они все такие — на заброшенных чердаках. И скажите спасибо, что не провалились вниз, — ответил Питер.

— У тебя тут есть все, что требуется, — сказал Дэвид. — Окна выходят на север, простор, матрас, на котором можно поспать, четвертая доля уборной внизу и даже «приспособление для приготовления пищи». И сверх того две-три бутылки, — добавил он и почему-то при этом посмотрел на миссис Оливер. А потом вежливейшим тоном спросил:

— Не угодно ли чего-нибудь выпить?

— Я не пью, — сказала миссис Оливер.

— Дама не пье-ет! — протянул Дэвид. — Кто бы мог подумать!

— А вы не слишком церемонны, правда, не вы один, — сказала миссис Оливер. — Чуть ли не всякий, с кем я общаюсь, обязательно говорит: «Мне всегда казалось, что вы очень любите выпить!»

Она открыла сумочку, и тут же на пол упали три пышных седых локона. Дэвид проворно их поднял и подал ей.

— О! Благодарю вас, — сказала миссис Оливер. — Утром у меня не хватило времени привести себя в порядок. Интересно, есть ли у меня с собой несколько шпилек? — Порывшись в сумочке, она выудила оттуда пару шпилек и принялась прикреплять локоны к прическе. Питер расхохотался:

— Вы просто неотразимы!

«До чего же странно, — подумала миссис Оливер, — с чего это я вдруг вообразила, будто мне тут угрожает опасность. Опасность — вот от них? Не важно, какой у них вид, на самом деле они вполне симпатичные молодые люди. Все-таки мои друзья совершенно правы: у меня слишком неуемное воображение».

Чуть погодя она сказала, что ей пора, и Дэвид, с учтивостью кавалера времен Регентства, помог ей спуститься по ветхим ступенькам и любезно объяснил, как лучше всего выйти на Кингз-роуд.

— А там, — добавил он, — сядете на автобус или возьмете такси, если вас это больше устроит.

— Только такси, — сказала миссис Оливер. — У меня просто ноги отваливаются, и чем раньше я плюхнусь в такси, тем лучше. И спасибо, — она смущенно улыбнулась, — что не сердитесь на меня. Конечно, мои действия не могли вас не насторожить. Хотя на настоящего частного сыщика — или как их там еще называют? Ищейки? — я вряд ли похожа!

— Пожалуй, что нет, — без малейшей улыбки в ответ согласился Дэвид и еще раз напомнил:

— Пойдете налево, потом вправо, потом снова влево, пока не увидите реку, а там сразу вправо — и прямо, прямо, прямо.

Почему-то, когда она шла через заброшенный склад, у нее опять появилось чувство тревоги. «Да сколько же можно!» — разозлилась она на себя и оглянулась на лестницу и окно мастерской. Дэвид все еще стоял у нижней ступеньки и смотрел ей вслед. «Вполне милые люди, — сказала себе миссис Оливер. — То есть абсолютно милые и очень добрые. Все трое. Здесь налево, потом направо. Мало ли кто как одет или причесан. Это вовсе не повод, чтобы считать их какими-то злодеями. А теперь направо или налево? Кажется, налево. Ноги мои, ноги! И дождь собирается». Она все шла и шла, но Кингз-роуд, похоже, была просто какой-то недосягаемой. Шум машин окончательно стих… И куда же подевалась река? Скорее всего, она все-таки что-то перепутала.

«Ну ничего, — успокоила себя миссис Оливер. — Куда-нибудь да выйду — если не к реке, то к Патни или к Уондсуорту».

Она спросила у прохожего, как выйти на Кингз-роуд, но тот ответил, что он приезжий и по-английски не говорит.

Миссис Оливер устало свернула еще за один угол, и впереди заблестела вода. Она пошла быстрее по узкому проулку и тут услышала сзади чьи-то шаги. Миссис Оливер хотела обернуться, но на голову ей опустилось что-то тяжелое, и перед глазами вспыхнули снопы искр.

— Выпейте это, — произнес голос.

Норму сотрясала дрожь, а перед глазами была какая-то пелена. Голос снова приказал: «Выпейте это». Она послушно глотнула и поперхнулась.

— Очень.., очень крепко, — пробормотала она, задохнувшись.

— Ничего. Зато сейчас вам станет легче. Только не двигайтесь, сидите тихо.

Тошнота и головокружение действительно вскоре исчезли, она почувствовала, как к ее щекам прилила кровь и унялась дрожь. Наконец ей удалось посмотреть вокруг осмысленным взглядом. До этой минуты страх и ужас владели ею, только они одни, но она поняла, что бояться вроде бы нечего. То, что она увидела, показалось ей смутно знакомым, будто она в этой комнате уже бывала. Письменный стол, кушетка, кресло, стул, стетоскоп[38] на тумбочке и какой-то аппарат, кажется, для проверки зрения, решила она. Затем она перевела взгляд на того, кто с ней говорил. На мужчину, который приказал ей выпить эту жгучую гадость.

Она увидела человека лет тридцати трех, рыжего, с некрасивым, но симпатичным лицом — из тех, которые называют грубоватыми, но интересными. Он успокаивающе кивнул ей.

— Ну что, пришли в себя?

— Кажется.., по-моему.., да. Я.., вы.., что произошло?

— Вы не помните?

— Машина. Я.., она неслась на меня.., прямо на меня… — Она поглядела на него. — Меня сбила машина.

— Нет, не сбила. — Он покачал головой. — Я помешал.

— Вы?

— Ну да, вы ведь вышли на середину улицы, и на вас мчался автомобиль. Я еле успел оттащить вас в сторону. Почему вы вдруг кинулись под машину?

— Не помню… Я.., наверное, я задумалась.

— «Ягуар» летел явно превышая скорость, а по встречной полосе ехал автобус. «Ягуар» не пытался вас сбить? Нарочно сбить?

— Я.., нет, нет, я уверена, что нет. То есть.., я…

— Ну, а я было подумал… Возможно, что-то другое?

— О чем вы?

— О том, что вы сознательно это сделали.

— Что значит — сознательно?

— В общем, я подумал, а не хотели ли вы покончить с собой? — И добавил небрежно:

— Так как же?

— Я?.. Нет.., то есть.., конечно нет.

— Если да, то способ вы выбрали не самый лучший. — Его тон слегка изменился. — Но послушайте, что-то ведь вы должны помнить.

Ее снова начала бить дрожь.

— Я думала.., я думала, все сразу кончится. Я думала…

— Так, значит, вы все-таки хотели покончить с собой? Но почему? Мне вы можете все рассказать. Личные проблемы? Это, конечно, штука скверная. Весь свет сразу становится не мил, и с отчаянием думаешь, что уж тогда-то он наверняка пожалеет! Но он не пожалеет, можете не сомневаться. Люди не любят жалеть или чувствовать себя в чем-то виноватыми. И ваш возлюбленный, скорее всего, сказал бы: «Я всегда чувствовал, что она ненормальная. Пожалуй, это самый лучший выход для нее». Обязательно вспомните об этом, когда вам вновь придет охота кидаться под «ягуар». И потом, вы ведь и «ягуару» создадите проблемы, это тоже надо учитывать. Так в чем же дело? Ваш дружок вас бросил?

— Нет, — сказала Норма. — Вовсе нет. Как раз наоборот. — И неожиданно добавила:

— Он хочет, чтобы мы поженились.

— Но это же не причина бросаться под «ягуар».

— Нет, конечно. Я это сделала потому… — Она умолкла.

— Лучше все-таки расскажите. Вам станет легче.

— Как я сюда попала? — спросила Норма.

— Я привез вас на такси. Судя по всему, вы отделались только синяками. Но вы были на грани обморока. Это от шока. Я спросил, где вы живете, но вы смотрели на меня так, словно не поняли ни единого моего слова. Начала собираться толпа. Я подозвал такси и привез вас сюда.

— Это.., это врачебный кабинет?

— Да. Это приемная, а я врач. Моя фамилия Стиллингфлит.

— Я не хочу показываться врачу! Я не хочу разговаривать с врачом! Я не…

— Успокойтесь. Прошу вас успокоиться. Вы уже десять минут как разговариваете с врачом. И чем же вам так не угодили врачи?

— Я боюсь. Я боюсь, что врач скажет…

— Послушайте, дорогая моя, вы же не просите, чтобы я вас проконсультировал. Считайте меня просто прохожим, который позволил себе вмешаться и избавить вас от гибели под колесами, или от переломов рук и ног, или от тяжелейших травм вроде сотрясения мозга или от чего-нибудь еще более неприятного — вы ведь могли на всю жизнь остаться калекой. Я уж не говорю о некоторых других деталях. В прежние времена за попытку наложить на себя руки вы могли угодить под суд. Сейчас тоже можете, если выяснится, что вы в сговоре с другим потенциальным самоубийцей. Ну вот, как видите, я предельно откровенен! А теперь откровенность, за откровенность — почему вы так боитесь врачей? Что они вам сделали?

— Ничего. Пока ничего. Но я боюсь, что они…