Свидание со смертью - Кристи Агата

— А его жена?

— Его жена, при всех ее переживаниях и очевидной усталости, не проявляла признаков депрессии. Я думаю, она пыталась тогда решить, как ей быть дальше. Сделать, так сказать, выбор.

— Выбор?

— Ну да. Оставаться с мужем или бежать из этого дома. — Доктор пересказал свой разговор с Джефферсоном Коупом.

— Ну а самая младшая в семье? — спросил Пуаро. — Ее, кажется, зовут Джиневра?

Доктор помрачнел.

— Должен сказать, что психическое состояние этой девушки вызывает серьезные опасения. Уже налицо некоторые симптомы шизофрении. Невыносимые условия жизни привели к тому, что она стала искать спасение в своих фантазиях, придумав себе некий вымышленный мирок. У нее довольно сильно развилась мания преследования — это выражается в том, что она возомнила себя членом какой-то королевской семьи и что ее окружают враги, — одним словом, все признаки болезни налицо.

— А такое состояние — опасно?

— Весьма. Это может перерасти в маниакальное стремление убивать. Страдающие подобной манией убивают не потому, что им хочется убивать, это — мера самозащиты. Они убивают, чтобы не убили их самих, поскольку им кажется, что все вокруг только об этом и думают. А стало быть, с их точки зрения, убийство самый рациональный способ спасения.

— Значит, вы полагаете, что Джиневра Бойнтон могла бы убить свою мать?

— Вполне. Но едва ли она проявила бы столько изобретательности, да и знания у нее не те, чтобы совершить столь изощренное убийство. Такие больные обычно действуют довольно примитивно, и их легко разоблачить. К тому же я почти убежден, что она выбрала бы более эффектный вариант.

— Едва ли, но все-таки могла бы? — настаивал Пуаро.

— Пожалуй — да, — признал доктор.

— Ну а позже.., когда дело было сделано? Как вы полагаете, остальные члены семьи знали, кто убил миссис Бойнтон?

— Да наверняка! — неожиданно вмешался полковник. — В жизни не встречал такой семейки — держатся всем скопом и определенно что-то скрывают. Они все заодно!

— А мы заставим их открыть нам — что это у них за тайны.

— Под пытками, что ли? — с опаской поинтересовался Карбери.

— Ну что вы, сэр, — покачал головой Пуаро. — Мы просто побеседуем с ними.., разок-другой… В конечном счете, люди всегда говорят правду. Ведь правду говорить намного легче! Не нужно напрягаться, каждую минуту что-то изобретать. Можно солгать один, ну два, три раза, ну пусть даже четыре, но ведь нельзя же лгать все время! И в конце концов.., правда выйдет наружу.

— Здесь есть логика, — согласился Карбери и спросил напрямик:

— Вы сказали, что будете с ними беседовать. Вы, стало быть готовы взвалить это дело на себя?

Пуаро важно кивнул.

— Только давайте внесем полную ясность, — сказал он. — Вы хотите знать правду, я постараюсь ее узнать. Но не забывайте: узнать правду — это еще не означает получить доказательства. Я имею в виду такие доказательства, которые можно было бы предъявить суду. Вы уловили мою мысль?

— Вполне, — ответил Карбери — Вы мне расскажете, что там произошло на самом деле, а уж я потом буду решать, стоит ли возбуждать уголовное дело, учитывая, что убитая — американка, а не британская подданная. Международные осложнения нам ни к чему. Но, во всяком случае, мы хотя бы будем знать истину. Терпеть не могу всякой путаницы и неопределенности.

Пуаро улыбнулся.

— Да, только должен предупредить, — сказал Карбери. — Много времени я вам не дам. Я не имею права задерживать их слишком долго.

— Мне понадобится не более суток, — не моргнув глазом заявил Пуаро. — Завтра вечером вы будете знать правду.

Полковник пристально посмотрел на него.

— Вы довольно-таки самоуверенны.

— Просто я знаю свои возможности, — мягко произнес Пуаро.

Подобные откровения были настолько чужды британскому нутру полковника, что ему стало не по себе и он отвернулся, пощипывая свои встопорщенные усы.

— Ладно, — пробормотал он. — Вам виднее.

— И если вам это удастся, мой друг, вы — действительно гений! — воскликнул доктор Жерар.

Сара Кинг внимательно и с любопытством разглядывала Пуаро — его яйцевидную голову, пышные усы и щеголеватый костюм, а также, пожалуй, чересчур черные волосы. В глазах ее мелькнуло недоверие.

— Ну как, мадемуазель, вы удовлетворены?

Сара вспыхнула, встретив его веселый иронический взгляд.

— Простите, — сказала она смущенно.

— Ради Бога. Пользуясь английским выражением, которое я недавно услышал, вы произвели беглый осмотр, не так ли?

Ее губы шевельнулись в улыбке:

— Во всяком случае, вы можете отплатить мне тем же.

— Несомненно. Именно так я и поступил.

Сара бросила на него встревоженный взгляд, несколько задетая его тоном. Пуаро в этот момент безмятежно подкручивал усы, и девушка подумала (уже придя к окончательному выводу): «Какой-то фигляр!» К ней вернулась обычная ее уверенность, и, чуть расправив плечи, она спросила:

— Боюсь, я не совсем понимаю цель нашего разговора.

— Разве милейший доктор Жерар ничего вам не объяснил?

Сара нахмурилась:

— Я не совсем его поняла. Доктор, кажется, считает…

— Что «не все благополучно в Датском королевстве»[62], — быстро договорил Пуаро, — Как видите, я знаю вашего Шекспира.

Однако Саре было не до Шекспира.

— Для чего вы все это затеяли? — спросила она сердито.

— Бог ты мой, но надо же в конце концов узнать правду!

— Вы имеете в виду смерть миссис Бойнтон?

— Совершенно верно.

— А вам не кажется, что все эти поиски истины просто нелепы? Вы, конечно, мастер своего дела, мосье Пуаро. Естественно, что вам…

— Естественно, что мне везде мерещатся преступления? — договорил за нее Пуаро.

— М-м.., пожалуй, да.

— А у вас, мадемуазель, нет никаких сомнений относительно обстоятельств смерти миссис Бойнтон?

Девушка пожала плечами.

— Но, мосье Пуаро, если бы вы сами побывали в Петре, вы поняли бы, что путешествие туда — слишком большая нагрузка для пожилой женщины, у которой к тому же больное сердце.

— И никаких иных причин, по-вашему, быть не может?

— Естественно. Я не понимаю, что так смутило доктора Жерара. Он ведь даже при этом не присутствовал. У него был приступ лихорадки, и он весь день не вставал с постели. Я, конечно, преклоняюсь перед его знаниями… Но в данном случае ему не следовало вмешиваться. Впрочем, в Иерусалиме могут сделать вскрытие, если им угодно.., если они не согласны с моим мнением.

Немного выждав, Пуаро сказал:

— Существует одно обстоятельство, мисс Кинг, о котором вам пока неизвестно. Доктор Жерар не рассказал вам о нем.

— Что это за обстоятельство? — вспыхнув, спросила Сара.

— Из дорожной аптечки доктора исчезла большая доза одного лекарства.., дигитоксина.

— О! — Девушка сразу поняла, что таит в себе эта новость, и тут же выпалила:

— А доктор Жерар точно в этом уверен?

Пуаро пожал плечами.

— Вам, наверное, лучше других известно, мадемуазель, что врачи не имеют привычки делать безответственные заявления.

— Да, конечно. Но ведь у доктора был в то время сильный приступ лихорадки.

— Тут вы абсолютно правы.

— А может ли он сказать, хотя бы примерно, когда было похищено лекарство?

— В первую же ночь после приезда в Петру у него сильно разболелась голова, и он встал, чтобы взять из аптечки фенацетин[63]. На следующее утро он положил фенацетин обратно и запер аптечку — он почти убежден, что тогда все лекарства были на месте.

— Почти… — сказала Сара.

— Ну да, он не может утверждать абсолютно точно! — согласился Пуаро. — Вполне естественная щепетильность — дескать, вдруг на что-то не обратил внимания…

Сара кивнула:

— Я знаю: не доверяют обычно как раз тому, кто слишком в себе уверен. Тем не менее, мосье Пуаро, это весьма ненадежная улика. И вообще, мне кажется…

Пуаро опять закончил фразу за нее:

— Вам кажется, что мне напрасно поручили расследование!

Сара в упор на него посмотрела.

— Говоря честно, да. Я даже думаю, что вы решили устроить нечто вроде «римских каникул»[64].

Пуаро понимающе улыбнулся:

— У людей такое горе, а Эркюль Пуаро тут как тут — рад случаю развлечься детективными играми?

— Я не хотела вас обидеть.., но ведь в чем-то я права?

— Как я понимаю, вы, мадемуазель, — защитница семейства Бойнтон?

— Пожалуй, да. Эти люди и так уже настрадались. Ни к чему их больше терзать.

— К тому же la maman была на редкость деспотичной женщиной, издевалась над собственными детьми, а потому — туда ей и дорога. Верно?

— Ну, если вы так все повернули… — Сара запнулась, но потом, вдруг вся вспыхнув, решительно заявила:

— Вот что я вам скажу: в данном случае совершенно не важно, какой она была.

— Ну это легко сказать… Но не всегда получается… Ведь так, мадемуазель? А вот я совершенно беспристрастен. Жертва может быть воистину святой — а может быть чудовищем. Факт остается фактом: человека лишили жизни! Убийству нет оправдания — каковы бы ни были причины, его вызвавшие.