Великое избaвление - Джордж Элизабет

Мы переехали в Белгравию. Мы вам еще не говорили? Заходите к нам на чашку чая. Ничего особенного. Всего триста тысяч фунтов, но мы рассматриваем это как выгодное капиталовложение. Пять комнат. Прелестная тихая улочка, булыжная мостовая. Ждем вас к половине пятого. Вы сразу узнаете наш дом. Я посадила бегонии буквально на всех подоконниках.

Барбара поднялась по отмытым добела мраморным ступеням и презрительно сощурилась на маленький герб, притаившийся под медным светильником. Старинное дворянство! Линли не придется жить в конюшне.

Она уже протянула руку к звонку, но задержалась, тоскливо оглядывая улицу. Барбара так и не успела со вчерашнего вечера обдумать свое положение. Разговор с Уэбберли, поездка за Линли на свадьбу, заседание в Скотленд-Ярде и беседа со странным стареньким священником — все эти сцены так быстро сменяли друг друга, что у нее не осталось времени разобраться в своих чувствах и выработать стратегию, которая помогла бы без потерь пережить навязанное ей партнерство.

Правда, вопреки ее ожиданиям, у Линли эта ситуация не вызвала возмущения. Ничего похожего на ярость самой Барбары он не испытывал. Однако, с другой стороны, в тот момент инспектора занимали иные проблемы — свадьба близкого друга и, уж конечно, ночное свидание с леди Хелен Клайд. А теперь, когда он успел обо всем поразмыслить, он, несомненно, заставит Барбару сполна поплатиться за то, что ему в коллеги навязали парию, да еще и простолюдинку.

Что же делать? Накоиец-то ей представилась долгожданная возможность, о которой она мечтала и молилась, возможность показать себя с наилучшей стороны, закрепиться в следственном отделе. Единственный шанс сгладить все шероховатости, все глупости, слетевшие у нее с языка за последние десять лет, все идиотские ошибки.

«Вы можете многому научиться, работая с Линли», — озадаченно хмурясь, припомнила она слова Уэбберли. Чему она может научиться у Линли? Какое вино заказывать к обеду, как пройтись в танце, как развлечь полную комнату блестящих гостей? Чему она может научиться у Линли?

Разумеется, ничему. Но Барбара слишком хорошо понимала, что Линли — ее единственная надежда вернуться в следственный отдел, и, стоя на ступенях у входа в его роскошный особняк, она тщательно продумывала, как ей установить нормальные отношения с этим человеком.

— Полное подчинение, — сказала она себе. — Никакой инициативы, никаких идей, соглашаться с каждой его мыслью, с каждым словом.

Главное — выжить, решила она, нажимая на кнопку звонка.

Она думала, что дверь откроет красивая горничная в нарядном форменном платье, но ее ожидало разочарование: Линли собственноручно отворил дверь. Он был в тапочках, в одной руке держал гренок, а на кончике аристократического носа красовались очки.

— А, Хейверс, — приветствовал он ее взглядом поверх очков. — Раненько пожаловали. Великолепно.

Он повел ее в дальнюю часть дома, в полную воздуха столовую, со свежими скатертями и столь же свежими светло-зелеными стенами. В одном конце комнаты высокие стеклянные двери без занавесей открывали вид на цветущий поздними цветами сад, возле стены на сервировочном столике орехового дерева красовались серебряные блюда с завтраком. В комнате вкусно пахло теплым хлебом и беконом. Барбара почувствовала голодную пустоту в желудке. Прижав руку к животу она уговаривала себя забыть о том, что ее утро началось с крутого яйца и подсушенного хлебца. Обеденный стол был накрыт на две персоны. Барбара сперва удивилась, но тут же припомнила о свидании в поздний час, которое Линли назначил леди Хелен Клайд. Разумеется, дама все еще нежится в его постели — не станет же она подниматься раньше половины одиннадцатого.

— Угощайтесь. — Линли рассеянно ткнул вилкой в сторону сервировочного столика, другой рукой подбирая несколько страниц из полицейского отчета, рассыпанного посреди чайного сервиза. — По-моему, когда ешь, и думается лучше. Только копченую лососину не трогайте. Она, кажется, перележала.

— Спасибо, не стоит, — сдержанно отвечала Барбара. — Я уже поела, сэр.

— Даже сосиску не хотите? Сосиски очень хороши. Бы не обратили внимание, что мясники наконец-то отважились класть в сосиски больше свинины, чем крахмала? Это обнадеживает, верно? Через полсотни лет после Второй мировой войны мы наконец-то прекратим экономить продукты. — Линли потянулся к заварочному чайнику. Как и вся посуда, чайник был старинного фарфора, несомненно, он составлял часть фамильного сервиза. — Может, выпьете чаю? Должен вас предупредить, я предпочитаю «Лапсан Су Шон», хоть Хелен и утверждает, будто у него вкус мокрых носков.