Смерть лорда Эджвера - Кристи Агата

В кои-то веки я готов был с ним согласиться. Джепп и раньше частенько поговаривал, что Пуаро, как он выражался, «того», правда, в тех случаях, когда просто не понимал, к чему тот клонит в своих рассуждениях. Но теперь и я вынужден был признать, что не понимаю Пуаро. «Того» он или не «того», но он сделался подозрительно непоследовательным. Не успела его же собственная теория с блеском подтвердиться, как он от нее отказался.

Это могло обескуражить даже самого горячего его поклонника. Я удрученно покачал головой.

— Он всегда был со странностями, — продолжал Джепп. — Все видел по-своему. Он гений, не спорю, но недаром говорят, что все гении ненормальные и в любую минуту могут совсем рехнуться. Ему хочется, чтобы все было трудно. Простой случай ему не годится, он хочет мучиться. Он слишком далек от реальности и все время играет сам с собой в какую-то игру. Как старушка, которая раскладывает пасьянс. Если он не сходится, она начинает передергивать. А с ним наоборот. Он передергивает, если пасьянс слишком быстро сходится. Чтобы было потруднее! И докажите мне, что я не прав.

Я не нашелся, что ему возразить. Я был слишком взволнован и расстроен, чтобы спокойно рассуждать, тем более что и мне самому поведение Пуаро казалось странным. А поскольку я был очень привязан к моему эксцентричному другу, я волновался гораздо больше, чем могло показаться со стороны.

Мрачное молчание было прервано появлением Пуаро.

Я с радостью отметил, что теперь он был совершенно спокоен.

Аккуратно сняв шляпу, он положил ее вместе с тростью на стол и уселся на свое обычное место.

— Вы здесь, дорогой Джепп. Какая удача! Я как раз думал о том, что должен как можно скорее повидаться с вами.

Джепп молча смотрел на него, так как понимал, что это всего лишь вступление, и ждал продолжения. Оно не заставило себя ждать.

— Ecoutez, Джепп, — спокойно произнес Пуаро. — Мы не правы. Мы все не правы. И как это ни тяжко, нужно признать, что мы совершили ошибку.

— Не волнуйтесь, Пуаро, — примирительно сказал Джепп.

— При чем здесь волнение? Я глубоко удручен.

— Чем? Тем, что этот молодой человек понесет заслуженное наказание?

— Нет. Тем, что я внушил вам эту идею. Да-да, я, Эркюль Пуаро! Я привлек ваше внимание к Карлотте Адамс, я посоветовал выяснить, о чем она писала сестре. Я направлял каждый ваш шаг! — Эти шаги я предпринял бы и сам, — брюзгливо отозвался Джепп. — Вы всего лишь немного меня опередили.

— Cela ce peut.[66] Но меня это не утешает. Если мои идеи нанесут вам — вашей репутации — вред, я себе этого никогда не прошу!

Джепп слушал его с веселым изумлением, и мне показалось, что он углядел в высказываниях Пуаро не слишком благородные мотивы. Он подозревал, что Пуаро завидует ему, столь удачно разрешившему сложную задачу!

— Не волнуйтесь, — повторил он. — Я не стану скрывать, что кое-чем обязан вам в этом деле.

И он подмигнул мне.

— Оставьте! Я за похвалами не гонюсь! — Пуаро даже языком прищелкнул от нетерпения. — Более того, хвалить здесь некого и не за что. У вас под ногами пропасть, и виноват в этом я, Эркюль Пуаро!

Он замолк с выражением глубокого горя на лице. Джепп не выдержал и расхохотался во все горло. Пуаро надулся.

— Простите, мосье Пуаро. — Джепп вытер глаза, — но у вас такой вид, будто наступил конец света. Давайте не углубляться. Я все беру на себя. Процесс будет шумным, тут вы правы. Но будьте уверены, я сделаю все, чтобы этого молодчика признали виновным. Не исключено, конечно, что умный адвокат спасет его светлость от виселицы — присяжные у нас сердобольные. Но и в этом случае мне хуже не станет. Всем будет ясно, что мы поймали убийцу, а повесят его или нет — это уж другое дело. А если вдруг в суд явится младшая помощница горничной, зарыдает и скажет, что убила она, — что ж, я выпью таблетку и не буду жаловаться на вас. Вот так.

Пуаро смотрел на него с тихой грустью.

— Как вы уверены! Как вы всегда уверены! Вы никогда не сомневаетесь, никогда не спрашиваете себя: а прав ли я? Никогда не размышляете, не говорите себе: это слишком просто!

— И прекрасно себя чувствую! А вот вы, простите за резкость, каждый раз слетаете на этих вопросах с катушек. Почему дело не может быть простым? Что в этом плохого?

Пуаро вздохнул и безнадежно покачал головой.

— C'est fini![67] Я больше ничего не скажу.

— Вот и хорошо! — с облегчением произнес Джепп. — Вернемся к нашим баранам. Хотите, расскажу, чем я занимался?

— Разумеется!

— Я нанес визит достопочтенной Аделе, и она слово в слово повторила рассказ его светлости. Может быть, они работают в паре, но сомневаюсь. Скорее всего, он ее обманул. К тому же она в него явно влюблена. Вся затряслась, когда узнала, что он арестован.

— Правда? А секретарша — мисс Кэррол?

— Вроде бы не особенно удивилась. Хотя кто ее знает…

— А жемчуг? — спросил я. — Выдумка это или правда?

— Чистая правда. Он отнес его в заклад на следующее утро. Но сути это не меняет. Я думаю, что он решился на убийство в театре. Он был в отчаянии, не знал, как поступить, и в тот момент, когда он увидел свою двоюродную сестру, у него в голове возник план. В принципе он был к нему готов — вот почему у него оказался ключ. Я не верю, что он его «вдруг» нашел и «машинально» положил в карман. Так вот, он говорит с кузиной и понимает, что ее тоже можно использовать, чтобы подтвердить потом свою невиновность. Он строит ей глазки, намекает на жемчуг, она ловится на эту удочку, и они уезжают из театра. Как только она заходит в дом, он следует за ней и прямиком направляется в библиотеку. Возможно, лорд Эджвер задремал в кресле. Как бы то ни было, он расправляется с ним в течение нескольких секунд и выходит в холл. Наверное, он хотел опередить свою кузину и выйти из дома раньше нее, чтобы она застала его на улице, у такси. Таксист тоже мог не заметить, что он заходит в дом, они ведь подъехали с противоположной стороны, и таксист сидел спиной к дому. Для него наш герой делал вид, что прогуливается туда-сюда в ожидании дамы.

На следующий день Марш, разумеется, закладывает жемчуг. Пусть думают, что он без гроша! Затем, когда о преступлении становится известно, он запугивает девушку, и они решают сообщить, что провели антракт вместе, в театре.

— Тогда почему они этого не сделали? — спросил Пуаро, глядя на него в упор. Джепп пожал плечами.

— Он передумал. Или решил, что ей такое не под силу. Она ведь нервная.

— Да, — задумчиво произнес Пуаро, — нервная. А не кажется вам, — добавил он после недолгого раздумья, — что капитану Маршу значительно проще было бы съездить на Риджент-гейт одному? Тихонько открыть дверь своим ключом, убить дядю и вернуться в театр. Зачем ему понадобился таксист под окном и нервная девушка, которая в любую минуту может спуститься по лестнице, а потом и выдать его?

Джепп ухмыльнулся.

— Это мы с вами так поступили бы. Но и вы и я немного поумнее, чем капитан Рональд Марш.

— Вы уверены? А мне показалось, что он умен.

— Но уж никак не умнее Эркюля Пуаро! Я, например, в этом уверен.

И Джепп рассмеялся, хотя Пуаро смотрел на него с неприязнью.

— Если он невиновен, то зачем он подбил Карлотту Адамс на этот фокус? — продолжал Джепп. — Этот фокус нужен был только для одного — чтобы защитить настоящего убийцу.

— Тут я с вами совершенно согласен.

— Ну, наконец-то.

— Может быть, он действительно говорил с ней, — задумчиво произнес Пуаро, — в то время как на самом деле… Нет, это глупо. Кстати, как вы объясняете ее смерть?

Джепп прокашлялся.

— Несчастный случай. Я все-таки считаю, что несчастный случай, хотя и очень уж своевременный. Доказательств, что Марш имеет к этому отношение, у меня нет. После театра алиби у него бесспорное. Он был с Дортхаймерами в ресторане до начала второго, а она легла спать значительно раньше. Нет, я думаю, что ему невероятно повезло, как это иногда случается с преступниками. Если бы она осталась жива, он придумал бы, что с ней делать. Прежде всего он бы ее запугал. Наверняка внушил бы, что ее арестуют за соучастие в убийстве, если она расскажет правду. А потом заткнул бы ей рот новой кругленькой суммой.

— И вы считаете… — Пуаро не мигая смотрел перед собой, — и вы считаете, что мисс Адамс послала бы на смерть другую женщину, в то время как сама располагала бы доказательствами ее невиновности?

— Сильвию Уилкинсон не повесили бы. Все гости сэра Монтегю Корнера располагали теми же доказательствами.

— Но убийца этого не знал! Он рассчитывал, что Сильвию Уилкинсон повесят, а Карлотта Адамс будет молчать.

— До чего же вы любите поговорить, мосье Пуаро! Вы прямо-таки убеждены, что капитан Марш — невинный барашек. Неужели вы поверили в его историю о человеке, который проскочил в дом вслед за Аделой?

Пуаро пожал плечами.

— А вы знаете, кто, по его словам, это был?