Насмешливый лик Смерти - Макдональд Росс

― Не могу. Я не доносчица. Не могу.

― Пойди в морг и посмотри на Чарли. Тогда сможешь.

― Нет. ― Ее словно вырвало этим словом. ― Отпусти меня. Обещай меня отпустить, и я скажу тебе одну вещь, которой ты не знаешь. Очень важную.

― Насколько важную?

― Ты меня отпустишь? Клянусь, я ни в чем не виновата.

― Ладно, выкладывай свою важную вещь.

Ее голова была опущена, но синие глаза смотрели на меня исподлобья.

― В морге не Чарльз Синглтон.

― А кто?

― Не знаю.

― А где Синглтон?

― Я не могу больше отвечать. Ты обещал оставить меня в покое.

― Откуда тебе известно, что это не Синглтон?

― Мы так не уславливались, ― слабо запротестовала она. Ее синий взгляд мерцал под трепещущими веками, как пламя в газовой горелке.

― Хорошо, я задам гипотетический вопрос. Ты знаешь, что в машине сгорел не Синглтон, потому что он был убит две недели назад. Он был застрелен, и ты при этом присутствовала. Да или нет?

Бесс не ответила. Вместо этого она тяжело повалилась вперед. Ее дыхание стало частым, как у маленького зверька. Мне пришлось ее подхватить.

Глава 23

Пронзительный голос хлестнул меня по спине:

― Уберите руки от моей жены!

Доктор Беннинг стоял в двери кухни, держась за ручку. У него под мышкой была Библия в черном кожаном переплете, а на голове шляпа. Я отпустил его супругу и повернулся к нему.

― Я дожидался вас, доктор.

― Гадость! ― завизжал он. ― Грязь! Я возвращаюсь из храма Господня... ― Трясущиеся губы помешали ему договорить.

― Ничего не случилось, ― сказала за моей спиной женщина.

У Беннинга были глаза раненого быка. Его рука на дверной ручке и плечо, прислоненное к косяку, не позволяли ему рухнуть. Его тело вибрировало, как камертон.

― Вы врете мне. Оба. Вы обнимали ее. Совокуплялись... ― Слова застряли у него в горле, чуть не вызвав удушья. ― Как две собаки в моей кухне.

― Хватит. ― Бесс вышла из-за моей спины. ― Я услышала от тебя достаточно после того, как сказала, что ничего не случилось. А что бы ты делал, если бы случилось?

Он ответил невпопад:

― Я протянул тебе руку помощи. Я вытащил тебя из сточной канавы. Ты всем обязана мне. ― Шок взорвал в его голове хлопушку, наполненную банальностями.

― Добрый мой самаритянин! Что бы ты делал если бы случилось?

Он выдохнул:

― Мужчине всегда есть что взять у женщины. У меня в столе револьвер...

― Ты бы меня пристрелил, как эту самую собаку, да? ― Она расставила ноги и уперлась руками в бедра, как торговка рыбой. Казалось, ее тело упивается своей силой, черпает сверхчеловеческую энергию в его слабости.

― Я убью себя, ― заверещал он.

Несколько слезинок сбежали по его щекам в скорбные складки у крыльев носа. Это был человек с манией самоубийства, не имевший мужества его совершить.

Я вдруг понял, почему Беннинг столь убедительно описывал страхи Люси. Это были его собственные страхи.

Бесс сказала:

― Давай-давай. Не буду тебя останавливать. Может, это не такая плохая идея. ― Она наступала на него, подбоченившись, избивая его словами.

Весь съежившись, он протянув к ней руку, моля о пощаде. Его шляпа зацепилась за вешалку для полотенец и полетела на пол. Он казался сокрушенным.

― Не надо, Бесс, дорогая моя ― заговорил он так быстро, что я с трудом различал слова. ― Я погорячился. Я люблю тебя. Ты единственное, что у меня есть.

― С каких это пор я у тебя есть?

Он повернулся к стене и уткнулся лицом в грубую штукатурку. Его плечи вздрагивали. Библия упала на пол.

Я взял Бесс сзади за локти.

― Оставь его.

― Почему это?

― Не могу видеть, как женщина ломает мужчину.

― Можешь уйти.

― Нет, это ты уйдешь.

― С кем ты, по-твоему, разговариваешь? ― Она еще кипела, но огонь уже потух.

― С любовницей Синглтона, ― шепнул я ей на ухо. ― А теперь уходи. Я хочу задать твоему мужу парочку вопросов.

Я вытолкнул ее из кухни и захлопнул дверь. Она не попыталась вернуться, но я чувствовал ее близкое присутствие.

― Доктор.

Беннинг начал успокаиваться. Вскоре он повернулся ко мне лицом. Несмотря на лысину, немолодой возраст, потрепанный вид, он казался безнадежно влюбленным юнцом, зачем-то замаскированным под старика.

― Она единственное, что у меня есть, ― простонал он. ― Не забирайте ее у меня. ― Он спускался все глубже и глубже в ад самоунижения.

Я потерял терпение:

― Вы бы мне ее насильно не всучили. Теперь сосредоточьтесь на минутку и ответьте: где вчера была ваша жена между пятью и шестью вечера?