Красная дверь - Тодд Чарлз

— Что еще она делала в свободное время? Когда не ездила на почту?

— Вязала для миссионерского общества. Она собирала по всей деревне обрезки ткани и вязала перчатки и шляпы для детей, живущих в самых отдаленных уголках мира. Некоторые из них выглядели очень симпатично. Она говорила, что иностранные дети любят яркие цвета.

— Не знаете, для какого именно миссионерского общества?

— Кажется, в Оксфорде.

— Не в Кенте?

— Нет, я уверен, что в Оксфорде. У них есть миссии среди эскимосов.

Тупик. Косвенная улика, не позволяющая узнать, была ли она той женщиной, о которой говорила почтмейстерша. Закончив ланч, Ратлидж поехал в Шафтсбери и навел справки на почте. Но все, что могла сообщить ему тамошняя почтмейстерша, было то, что мисс Престон время от времени отправляла и получала письма, хотя она не помнит имени Питер Теллер.

— Ее я помню только потому, что она была эксцентричной, — виновато объяснила почтмейстерша.

Когда Ратлидж подошел к двери, она добавила:

— Еще кое-что. Алиса однажды сказала мне, что была няней в семье Эвелин Дарли. Моя мать помнила Эвелин и ее сестру-близнеца. Она говорила, что они были самыми хорошенькими девушками, каких мать когда-либо видела. Я спросила Алису, правда ли это, и она ответила, что да.

Ратлидж недоверчиво уставился на нее, потом улыбнулся и поблагодарил.

Это была связь, на которую он надеялся и которую едва не упустил.

Сестрой-близнецом Эвелин Дарли была бабушка Теллеров.

Питер Теллер платил Алисе Престон, некогда няне его двоюродной бабушки Эвелин, давно удалившейся в Седли, за роль посредника, чтобы Флоренс Теллер никогда не писала ему прямо в полк. А его письма к ней никогда не сообщали, был он в отпуске или в армии. Он говорил ей, согласно сообщению почтмейстерши в Тилуолде, что это был самый безопасный и надежный способ связи с ним.

А когда Алиса Престон летом 1918 года умерла, Питер позволил своей единственной связи с Флоренс умереть вместе с ней.

Лейтенант Теллер никогда не вернулся с войны.

Ратлидж отправился на поиски телефона.

Из отельного холла он попросил соединить его с Ярдом. Когда Гибсон подошел к телефону, Ратлидж спросил, есть ли новости о некоем лейтенанте Бэрроузе, о котором ему рассказала Сюзанна Теллер.

— Это правда — он погиб на войне. Единственный сын. Овдовевшая мать живет в Вустере, неподалеку от Милтон-Роуд. Семья имеет хорошие связи в армии и политике. Я также запрашивал армию о другом Питере Теллере. Они проверили полк, где служил капитан Теллер, и больше не нашли никого с такой фамилией в течение целого поколения.

— Есть основания полагать, что появление вдовы расстроило семью Бэрроуз?

— Это интересный момент, сэр. Лейтенант женился во время последнего отпуска и оставил вдову. Детей нет. Она снова вышла замуж и теперь живет в Шотландии.

«Это ничего не значит, — сказал Хэмиш. — Флоренс не знала, как найти семью ее мужа».

Но Ратлидж был готов ко всему. Он поблагодарил Гибсона и положил трубку.

«Это ничего не значит», — повторил Хэмиш.

— Для Сюзанны Теллер было достаточно важно привлечь к этому мое внимание.

«Да, с помощью лжи. Чтобы сбить тебя со следа ее мужа».

Ратлидж поехал в Вустер, готовый закончить охоту. Но это был последний из остающихся вопросов, и он предпочитал не рисковать.

Дом, где жила семья Бэрроуз, находился на южной окраине Вустера, с видом на реку. Это было большое поместье в стороне от дороги. Сам дом был из того же камня, что и знаменитый собор, с белыми колоннами и портиком, с двумя ступеньками к двери. Фонтан в виде статуи Нептуна^[20] с раковиной у рта и лошадей-источников по бокам образовывал центр круга.

По возрасту фонтана Ратлидж определил, что его, видимо, привезли с континента поколение тому назад.

Глициния оплетала стену одного крыла дома, а вьющиеся розы оттеняли каменную кладку с противоположной стороны.

Когда Ратлидж поднял дверной молоток, он услышал, как стук отозвался в доме эхом, и решил, что летом там никого нет. Но горничная в черном открыла ему дверь, и он попросил о разговоре с миссис Симмонс.

Она спросила, в чем состоит его дело, и он назвал себя.

Вскоре горничная вернулась и проводила его в гостиную с окнами, обращенными к кустарнику, где его приветствовала женщина лет шестидесяти пяти. Ее седеющие волосы были причесаны в старинном стиле; одежда также выглядела старомодной. Но голубые глаза были пронизывающими и настороженными.