Черное солнце - Арбенина Ирина

Октябрьский-27, когда-то закрытый, режимный и хорошо снабжаемый населенный пункт, затерявшийся в дремучей глубине северного полуострова, последние годы был открыт всем ветрам перемен и жил, по существу, на подножном корме. Питался грибами, олениной, рыбой — словом, дарами природы.

— Ой, не знаю, прямо, как корежит его! Даже смотреть страшно! А вспотел-то как!

Женщина наклонилась к мужу и провела ладонью по влажному лбу.

И вдруг в ужасе закричала.

От этого страшного крика даже свекор в соседней комнате мигом выпрыгнул из теплой постели, откуда ему так не хотелось выбираться, несмотря на поднявшийся переполох, и тоже прибежал следом за женой.

— Даш, ты чего ?!

Женщина с искаженным от ужаса лицом протягивала перед собой ладонь.

— Ах ты, блин!..

У пожилого мужчины, взглянувшего на руку невестки, перехватило дыхание. А его жена схватилась за сердце.

Они оба были уже далеко не молодыми, но никогда раньше не знали, что «кровавый пот» — это не только слова. И не преувеличение….

Старики и не ведали, что они могут быть реальностью!

Пальцы невестки, которыми она только что погладила лоб больного, были красными от крови.

Глава 1

«Поражение блондинок» — таков был заголовок на первой странице таблоида.

«Маленькое солнце», «восходящая звезда» — иначе эту девушку папарацци и не называли… Черные глаза… Ослепительная брюнетка… Волосы, как ночь…

Суть новости заключалась в том, что начинающая модель — молодая девушка из России, почти девочка — затмила и Шиффер, и других признанных блондинок подиума… Ей пророчили сногсшибательную карьеру.

Конечно, вера в таблоид невелика: все, о чем пишется, следует поделить на сто.

Но девушка и впрямь была прелестна, чудо как хороша на фотографиях, сделанных папарацци.

Очевидно, он не отставал от нее ни на шаг. Вот моделька мило, по-детски улыбается в объектив. Вот она на улице. Вот на подиуме. А вот — с отцом, преуспевающим бизнесменом.

Жительница Амстердама, Марион Крам, долго разглядывала на газетном снимке девочку-красавицу, которая стояла, склонив голову на плечо улыбающемуся осанистому мужчине…

Марион, усмехнувшись, шариковой ручкой задумчиво разрисовала мужчине седые усы. Полюбовалась на свою работу и, бросив газету на журнальный стол, подошла к окну своего домика-баржи.

Достала, как обычно, крекер и принялась кормить уток.

Мимо проплывал обычный прогулочный кораблик. Тут же защелкали фотоаппараты. Марион Крам подняла голову и улыбнулась. Она всегда приветливо улыбалась фотографирующим ее туристам, проплывающим мимо по каналу…

Прогулочные кораблики проплывали мимо домабаржи много раз в день. Кому-то это могло и надоесть, но не Марион. Если Марион Крам, случалось, попадала в кадр, она все равно всегда улыбалась…

В этот момент — момент фотографирования — она как бы видела себя со стороны. Камеры и фотоаппараты незнакомых людей, любующихся ее домом и картиной ее жизни, как бы фиксировали ее счастье, делали его осязаемым.

Ведь пока человек не расскажет другим, как он хорошо живет, или пока — и это особенно важно! — другие не объяснят ему, как он замечательно живет — «Повезло же тебе!» — человек, существо вечно капризное и недовольное достигнутым, своего счастья не понимает.

Уточки опять в изобилии сплывались к ней под окно домика-баржи. Марион кормила их раскрошенным крекером и улыбалась…

Туристы особенно любили такие сентиментальные кадры. Из раскрытого окошка полуигрушечного домика-баржи белокурая славная фрау кормит милых маленьких уточек.

Щелкнул ли чей-то фотоаппарат и в тот момент, когда Марион Крам, улыбаясь и кроша крекер, обдумывала свои дальнейшие действия?

* * *

— Откуда столько ос?

Любимая свекровь Ани Светловой, Стелла Леонидовна Старикова, натягивала на окна свежую марлю и громко возмущалась:

— Просто ненормальное количество!

— Не «ненормальное», а аномальное! — уточнил Федор Андреевич, приятель Стеллы Леонидовны и дачный сосед Стариковых-Светловых.

Федор Андреевич появился на ведущей от калитки дорожке точно в назначенное время. Поскольку именно в это время Петя Стариков, Анин муж, уезжал на работу в Москву и частенько прихватывал его с собой. Подвозил вечно рвущегося «по делам» в душную летнюю столицу старого ученого Соколовского.