Черное солнце - Арбенина Ирина

И не есть ли это секретное оружие — люди-зомби?

Зомбирование! Сколько, право, ходит слухов о секретных разработках спецслужб. Сколько написано и сказано на эту тему. Немало! Правда, толком так никто ничего и не знает. Выдумки? Или же нет дыма без огня?

А может, кто-то из жертв эксперимента вышел из-под контроля и начал действовать в свободном полете? Точнее, начала женщина-зомби?

* * *

Пришлось Светловой опять жарить Гоше картошку. Ибо все их «профессиональные совещания» превращались в кормежки обладающего фантастическим аппетитом коллеги Ладушкина.

— Гоша, надо заняться версией шантажа, — осторожно начала Светлова, когда картошка подрумянилась, а поджаренный лучок стал хрупким и золотистым.

Анна, в общем-то, не знала, как отнесется к ее идее сам Ладушкин.

— Это поручение?

— Точно.

— О'кей! Будем отрабатывать!

— Не хочешь спросить?

— Не хочу. У матросов нет вопросов.

Светлова только благодарно вздохнула.

Как хорошо, что она не одна. И не нужно разрываться на части.

Хлопоты с картошкой — ничто по сравнению с тем, что можно вот так не тратить времени на объяснения: «А как мы будем это делать? А зачем? А почему?» — и прочие слова. Можно просто положиться на своего прожорливого соратника, а самой сосредоточиться на другом.

Потому что надо двигаться дальше.

Ведь список, который ей дала Инна Гец, еще не исчерпан.

В нем еще остается «не охваченный» Петербург.

И люди из этого списка мрут как мухи! А их, в отличие от желтоглазой зверюги Маши, получается, никто и не думает защищать. Никакое «общество защиты».

В Петербург Светлова решила ехать сама.

Глава 8

По вагону ходили глухонемые и разносили прессу. Аня купила.

— Можно я у вас журнальчик попрошу? — обратилась к ней соседка, не желавшая тратиться на периодику, но любившая, очевидно, ее почитать.

— Пожалуйста.

Женщина тут же увлеченно открыла журнальный разворот с фотографиями красавиц и углубилась в чтение.

— Ведь это надо! Какая она, оказывается, страшная! А ведь так посмотришь, когда по подиуму ходит — и не подумаешь!

— О чем не подумаешь?

— Ну, что она такая страшная.

«А вы и не думайте…» — хотела сказать Аня, поскольку, на ее взгляд, малопривлекательной соседке более подошло бы подумать о собственной внешности.

— Нет, вы только поглядите!

Соседке явно не хотелось оставаться наедине со своей радостью.

И она протянула журнал Анне.

Но разница, и вправду, была впечатляющей… Вот топ-модель Кейт Мосс сфотографирована в больнице. Оказывается, она недолеченная алкоголичка.

А вот — Кейт Мосс на подиуме.

Красавица и дурнушка.

А вот топ-модель Наоми Кэмпбелл. На одном фотоснимке Наоми — наутро после вечеринки. На другом — Наоми в только что сделанном макияже. Как говорится, «две большие разницы».

— Значит, если бы меня так накрасить?.. — радостно заголосила Анина соседка. — Значит, я бы тоже была как модель?!

«Ну, ты-то вряд ли…» — подумала Светлова несправедливо и мстительно, поскольку общительная соседка не давала ей сосредоточиться.

А вообще-то, да. Макияж, особенно на расстоянии, делает чудеса. И недаром говорится, что нет несимпатичных женщин, а есть только женщины плохо оформленные.

Аня закрыла глаза и сделала вид, что дремлет, чтобы не разговаривать с попутчицей, а спокойно подумать. Но не тут-то было…

— А еще ее, эту Кейт Мосс, лечили от анорексии! — радостно провозгласила попутчица. И редко Светловой приходилось слышать столько радости в голосе.

— А я ей сочувствую… — скорбно заметила Аня, чтобы напомнить женщине, что речь идет все-таки о тяжелой болезни, а не о том, что Кейт Мосс получила наследство…

— Вот с жиру бесятся! — продолжала рассуждать женщина. — Даже болезни у них какие-то не наши.

Анорексия вот эта, например… Ну, жрать, стало быть, отказываются… Да если бы меня так кормили, как эту Мосс, я бы счастлива была! А тут.., килограмм колбасы почти сто рублей стоит!

"Да я… Да мне… — мысленно передразнила Аня попутчицу. — Да уж если бы накрасить тебя, как Кейт Мосс, и дать столько колбасы, сколько модель может купить на свои миллионы.., была бы ты, несомненно, самым счастливым человеком на свете.

А пока, даже в отсутствие колбасы, все-таки нельзя так радоваться — ведь речь идет о тяжелой болезни…"

Светлова чувствовала, что начинает помимо воли раздражаться. Это означало, что она не в состоянии абстрагироваться от темной энергии, которая исходила от этой дамы.