Здравствуй, Мурка, и прощай! - Колычев Владимир

– А ты что, мужик? Я думала, ты центровой пацан.

– Угадала. Пацанов, значит, любишь.

– Вышла я из того возраста, чтобы пацанов любить, – усмехнулась она. – Взрослые мне больше нравятся.

– Так я и есть взрослый!

– Шпана ты. А ну посторонись!

Но браток и не думал отходить в сторону. Стоит, смотрит на Марину. Глаза наливаются кровью.

– Это кто шпана? – угрожающе зарычал он.

Марина хотела было открыть рот, чтобы подтвердить свою оценку, но браток вдруг резко пришел в движение. Ударил коротко, без замаха. Ладонью по шее. Марина без чувств рухнула на зеленый ковер под ногами.

Когда она очнулась, браток уже пыхтел над ней. Больно, мерзко. Марина попыталась вырваться, но насильник с такой силой влепил ей пощечину, что плохо склеенное сознание вновь разлетелось на тысячи острых кусочков. Когда она снова пришла в себя, руки ее оказались связанными за спиной ее же майкой. Рот заклеен пластырем. А над ней уже резвится второй беспредельщик.

Его сменял третий, когда появились менты.

– Что здесь происходит? – с важным видом спросил напыщенного вида сержант с дубинкой на поясе.

Хоть бы расчехлил ее для убедительности. Про пистолет в кобуре он и вовсе забыл.

– Да вот, начальник, деньги свои отбиваем, – ухмыльнулся мордастый браток.

– Деньги?!

– Ну да. Эта сука по пятьдесят баксов за час берет.

– Проститутка, что ли? А руки почему связаны?

– Так сама попросила. Типа садомазо, начальник. Ты это, командир, не кипишуй. Нормально все.

– Где ж тут нормально?

Браток достал из кармана две стодолларовые купюры и сунул ментам на лапу.

– Ну, теперь точно в порядке, – раздобрился мент.

И вместе со своим напарником исчез из виду.

А братки продолжили свое мерзкое дело. И убрались только после того, как натешились вдоволь.

Марина осталась наедине со своей бедой. Умереть хотелось – так пакостно было на душе. Руки связаны, ноги не держат. Но все же она нашла в себе силы, чтобы подняться. Поднялась. Но тут же обессиленно опустилась на траву.

Она бы заплакала от обиды. От унижения и боли. Но плакать она не умела. Она умела только мстить.

На поляну из кустов выскочила Люська.

– Ты живая?

Марина не ответила.

– Живая. Я думала, они тебя убьют. Выбегаю, гляжу, менты идут. Ну, я к ним. А какой от них толк? Мы же с тобой бомжи. Мы с тобой не люди.

Горькая правда. Марина – бомж, а значит, не человек. Поэтому менты и не думали за нее заступаться. Зато деньгу срубили. Козлы. Козлиха. Она сама козлиха. Потому что с прошлым покончила. Как можно покончить с прошлым, если нет ни настоящего, ни будущего? Только прошлое у нее и осталось. И нужно держаться за него. Хотя бы потому, что Мурка жила так, что никто не смел ее унижать. Да, в нее стреляли. Но это не унижение, это сущий пустяк по сравнению с тем, что сделали с ней сегодня.

– Ничего, это не смертельно, – успокаивала ее Люська. – Со мной, знаешь, сколько раз так было. И ничего. Раньше страдала, а потом научилась расслабляться и получать удовольствие. И ты научишься.

– Не собираюсь, – тихо, себе под нос, сказала Марина.

Не собирается она быть бомжихой. Не собирается она терпеть надругательства и унижения. Надо быть Муркой. Дерзкой и отчаянной. Тогда никто не посмеет позариться на нее. И несдобровать тем, кто на нее уже позарился.

– Ты знаешь этих уродов? – тяжело, исподлобья глянула она на Люську.

– Да, знаю. Одного Хромов фамилия, а второго не знаю. Они за нашим заповедником смотрят, на «луноходе» своем здесь катаются. Мы им отстегиваем.

– Это ты про кого?

– Про ментов.

– А я тебя про мохнорылых спрашиваю.

– А-а, этих я не знаю. Братва, видать. Крутые, да. Я их машину видела. Иномарка черная.

– Где ты машину видела?

– Ну сейчас видела. Как они в машину садились, видела.

– Номера не запомнила?

– Да чего там запоминать. Цифры – четыре ноля. А зачем тебе?

– Да погадать хотела, – мрачно усмехнулась Марина. – Сама-то я им ничего сделать не смогу. А судьба их покарает. Узнать хочу, как это будет.

– Как?

– Если четыре ноля, то все просто. По нулю лет им жить осталось.

Марина нашла в себе силы зайти в воду. Искупалась. Обсохла. Но снова ей одеться не дали. На этот раз помешали те самые менты, которых купили братки.

– Сержант Хромов! – с наглой ухмылкой представился один.

– Ну и что дальше? – яростно сверкнула она глазами.

– Документы есть?

– Есть.

Марина потянулась за одеждой, но сержант ее опередил. Сначала достал из кармана справку об освобождении, а затем сгреб в охапку все шмотки, передал своему напарнику. Себе же оставил только справку.

– Так, Климова Марина Викторовна. Что-то знакомое. Сидела, значит. Проституцией занимаемся, да?

– Проституцией ты занимаешься! – как та кошка вздыбилась Марина.

– Полегче, гражданка, полегче! – занервничал мент.

– Че ты изгаляешься, мусор? – зашипела она. – Бакланов беспредельных в жопу целуешь, а меня тут голышом маринуешь. Шмотки отдай!

– А то что?

– А узнаешь!

– Начальству жаловаться побежишь? – презрительно скривился Хромов. – Не побежишь.

– Шмотки, говорю, отдай!

– Пошли, отдам.

Марине пришлось в чем мать родила идти до мусорского «лунохода». Сержант открыл зарешеченный «трюм».

– Давай, грибок, полезай в кузовок.

– Это еще зачем?

– А за сто первый километр поедем, – злорадно усмехнулся Хромов.

И для устрашения отстегнул от пояса «демократизатор». Его напарник сделал то же самое.

– Убьем ведь. А скажем, что ты с ножом на нас бросалась. А нож у нас есть. Ну так чо, сама сядешь или тебе помочь?

Выбора у Марины не было. И она забралась в зарешеченный отсек. Одежду ей так и не отдали.

За сто первый километр менты ехать не стали. Далеко. Вывезли ее за Кольцевую, остановились в каком-то леске.

Марина не верила, что ее отпустят с миром. Так и оказалось.

– Сама дашь? Или тебя упрашивать? – похотливо усмехнулся Хромов.

– Сама, – кивнула она. – А что будет после?

– Гулять пойдешь. Без одежды. Чтобы обратно в Москву тебя не потянуло. Ну так чо, начнем?

– Начнем. А одежду потом отдашь?

– А это от тебя все зависит. Как стараться будешь.

– Уж постараюсь, – многообещающе улыбнулась Марина.

И ласковой кошечкой подступилась к Хромову. Мягко положила руки ему на грудь, медленно, нежно мурча, опустилась перед ним на колени. Расстегнула пояс на брюках, полезла в ширинку. Мент ждал, когда она вытащит наружу его аппарат, но совсем забыл про другой ствол, который находился у него в кобуре. А у Марины пальчики быстрые, ловкие. И хотя они утратили прежнюю чувствительность, пистолет все же вытащить из кобуры смогла. И тут же отскочила назад. Грозно лязгнул затвор.

Напарник Хромова полез за оружием, но Марина навела на него ствол. В глазах убийственный холод, штормовые волны агрессии.

– Ствол на землю! Спиной ко мне, руки на машину! – скомандовала она.

Растерянные менты повернулись к ней спиной, оперлись на машину. Марина ловко сняла с их поясов наручники. Передала им и велела сковать друг друга. Менты подчинились.

Ключи от наручников и оба пистолета она тайком бросила под водительское сиденье. Такое палево ей ни к чему. Оделась и бесшумно скрылась в гуще леса.

Стрелку Жора отстоял на левой ноге. Бутовские пацаны войны не хотели, поэтому проблема с ними разрешилась влет. В пользу Жоры. Пахану это понравилось. И разрешил ему с пацанами отдыхать до следующего дня.

– Что, снова в сауну дернем? – спросил Бамбук.

– Телок возьмем, – оживился Ушастик.

– Тех же самых? – поморщился Жора.

– А что, тебе не понравилась? Можешь мою бляндинку взять, – предложил Бамбук.

Позавчера ему досталась самая клевая телка – сисястая блондинка с роскошной попой. Жора мог бы ее отобрать. И отодрать. Но что-то настроение не стояло. Не тянуло его в тот день на баб. С лихвой хватило той телки, которой он вскрыл мохнатый сейф на берегу Москвы-реки. И сейчас она стояла перед глазами.

С виду вроде бы в ней ничего такого. Смазливая мордашка, не хилая фигурка, кожа смуглая, гладкая. Но таких баб по Москве полным-полно. Та же блондинка, которую топтал Бамбук, будет поэффектней. Но была в той бабе какая-то изюминка. То ли ее возраст – далеко за двадцать. То ли короткая под ноль стрижка. То ли магия взгляда. Не мог он разобраться, что притягивало его к ней. Но ведь притягивало. Третий день эта бестия не выходит у него из головы.

– На речку поедем, – решил Жора.

– А чо, вариант, – кивнул Бамбук. – Может, другую русалку встретим.

– Другую вы себе возьмете. А мне та бритоголовая нужна.

– Что, понравилась? – осклабился Ушастик.

– Не твое дело! – огрызнулся Жора.

Как и в прошлый раз, на территорию заповедника они заехали без проблем. Жора только глянул на сторожилу на шлагбауме, и тот поспешил дать им зеленый свет.