Семья в законе - Колычев Владимир

– И пистолет.

– И пистолет, – ощерился Бурыбин.

– Где ты его спрятал?

– Без понятия, о чем ты говоришь.

Павел прекрасно понимал, насколько Семен опасен. Его люди могли убить сегодня Крыжова, передать Семену орудие убийства, и, возможно, он уже доставил его к нему в дом. Осталось только дать знать своему человеку из милиции. Мотив, по которому Павел мог убить Крыжова, нельзя было назвать серьезным, но все-таки это был мотив. И быть беде, если умножить этот мотив на орудие преступления, которое могли найти у него в квартире...

Опасен Семен. Очень опасен, если смог проникнуть в квартиру Павла. И ведь ничего не боится. Более того, бахвалится своим бесстрашием...

– Все ты понимаешь, Бурыбин. Чего тебе надо? – угрюмо спросил Павел.

– Да вот, водочки с тобой попить хочу... Нормальный ты мент, Паша. Ничего, что я с тобой так просто? – куражился Семен. – Дело свое знаешь, любишь. И главное, ничего не боишься. Я таких людей очень уважаю. И даже неважно, враг он мне или нет... И тебя уважаю. Хотя ты мне враг... Враг ты мне, Паша. Но выпить с тобой я хочу. И еще хотел, чтобы ты мне родственником стал. Ну, на Юльке бы женился... Нравится она тебе. Знаю, очень она тебе нравится...

– А это не твое собачье дело, – разозлился Павел.

– Ну, ну, давай без собак. А то собачиться – последнее дело...

– А людей убивать?

– Каких людей?

– Живых!

– Ну чего ты заводишься, майор? Я же с тобой нормально говорю. Вот, в родственники тебя позвать хочу... Только не сможешь ты мне родственником стать. Потому что Юлька замужем. А многомужество у нас пока законом не разрешено... Можно, конечно, Эдика на Колыму спровадить, но мы тебе, Паша, этого не позволим. Эдик – наш человек, и мы всех рвать за него будем...

– Знаем мы таких, – презрительно скривился Павел.

– Что ты знаешь?.. Ты жену потерял, было такое?

– А вот об этом не надо, тебя это точно не касается.

– А может, и касается... Ты в девяносто восьмом человека одного в зону отправил, а он тебе за это отомстил... Ты, наверное, и не думал, что за него спросить могут. А с тебя спросили. Потому и жену твою грохнули.

– Что ты сказал?!

Павел схватился за пистолет, но только он взял его в руки, как ему в затылок уперлось что-то подозрительно твердое.

– Пушку брось! – услышал он голос Ждана, эффект которого был усилен звуком взводимого куртка.

– В натуре, майор, чего ты дергаешься? – ободренный поддержкой младшего брата, развеселился Семен. – Мы же с тобой нормально. Вот, людей нашли, которые жену твою сделали... Или ты думаешь, что это мы сделали? Нет, Паша, мы с женщинами не воюем. Если бы мы хотели отомстить, то мы бы тебя сделали. А этот шакал на бабу твою руку поднял. Потому что за мента спрос больший. А нам все равно, что мента, что не мента...

– Кто? – сквозь зубы процедил Павел.

– Ну вот, нормальный вопрос. А я дам тебе нормальный ответ. Ты в девяносто седьмом году Гончарова взял, по мокрому делу, а девяносто восьмом году он на этап ушел. Помнишь?

Павлу пришлось напрячь память, чтобы вытащить из нее ничем не примечательного парня. Менеджер коммерческий фирмы, далекий от уголовного мира. Да и жену свою убил из банальной ревности. Она изменяла ему с его же другом, а раз так, решил Гончаров, то пострадать должны были оба. Жену он убил, а друга-предателя выставил, как ее убийцу. И ведь грамотно все продумал, все рассчитал, предусмотрел. Но на допросе у него сдали нервы. Павел зацепился за маленькое несоответствие в его показаниях, стал путать парня, пока, в конечном итоге, не загнал его в тупик противоречий. Не выдержал Гончаров, раскололся. И получил свои десять лет строгого режима...

– Не мог он отомстить, – покачал головой Павел. – Не из того он теста.

– В темноте и заяц за волка сойти может.

– Ну, так то в темноте.

– Зона – она и есть та самая темнота. Гончаров твою жену в карты выиграл. То есть заказал... Торпеда на волю вышла и торпедировала твою жену. Ты убийцу среди местных искал, потому и не смог найти. Залетные это были... Один из наших воров случайно об этом узнал. Только вор этот не стукач, потому и звонить тебе не стал...

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – свирепо спросил Павел.

– Затем, что тебе должно быть интересно.

– Мне интересно. Но я тебе не верю.

– А ты поверь... Мы знаем, как выйти на торпеду, которая жену твою убила. Он тебе все конкретно расскажет... Ты же хочешь отомстить за свою жену.

– Хочу, – не раздумывая, сказал Павел.

– Давай так. Мы тебе представим торпеду на блюдечке с голубой каемочкой. А ты Эдика на волю вытаскиваешь. Баш на баш – все как в лучших домах.

– Сделку мне предлагаешь?

– Не предлагаю, а заставляю. У тебя нет выбора, майор, – Семен хищно сузил глаза. – Или ты помогаешь нам, или садишься сам за убийство Крыжова. Мы тебе это организуем. Хочешь, прямо сейчас?

– У вас ничего не выйдет, – осознавая свою беспомощность, нервно мотнул головой Павел.

– И войдет, и выйдет; все будет, как нам это нужно. Так что не сомневайся... А если поможешь нам, то тебе ничего не будет. А в качестве компенсации за моральный ущерб получишь убийцу своей жены. Согласись, это благородный жест с нашей стороны...

– Если убийца настоящий, то да...

Натянутые до предела нервы вибрировали, посылая в сознание тяжелые, разрушительные импульсы. Все мысли в голове, казалось, перемешались, а организму не хватало энергии, чтобы расфасовать их, расставить в стройный ряд. Павлу казалось, будто голова его зажата в тисках, а Семен без устали крутил затягивающий рычаг.

– Настоящий. Сам в этом убедишься... Ну так что, баш на баш?

– Я не знаю, чем смогу помочь вам, – покачал головой Павел. – Дело уже в производстве, остановить я его не смогу...

– Мы остановим. Ты, главное, стоп-кран нам отдай, а мы сами его рванем.

– Какой стоп-кран?

– Дужку от очков с отпечатками Эдика... Остальное мы сами.

– И все?

– А этого мало?

– Много... Но в то же время мало. Есть первоначальное вещественное доказательство, а есть производная вещественного доказательства – слепки, копии... Дужка уже давно описана, сфотографирована, отпечатки пальцев запротоколированы, все это вшито в дело. И эти копии в общем-то имеют юридическую силу...

– Чего же ты за эту дужку так держишься? – перебил Павла Семен.

– Первичное важнее вторичного, все как в жизни...

– А без первичного не может быть вторичного, да? Если мы на первичное другие пальчики наложим, то все вторичное менять придется, так, да?.. Надо, чтобы на дужке чужие пальчики остались. Старые стереть, а новые приложить. Это же не трудно?

– Свои пальчики я оставлять не буду.

– Ну, это само собой.

– И подставлять никого не собираюсь.

– Кто бы сомневался... Дужку мне отдашь, а я тебе сразу ее верну. Есть у меня человек, который свои пальчики оставит. Он чистый, по вашим картотекам не проходит... Ну так что, договорились?

– Я не знаю, – уронив голову на грудь, обреченно вздохнул Павел.

Он очень хотел найти и наказать убийцу Лены. Может, это вернет ему нормальное состояние духа. А то ведь не живет он с того времени, как потерял жену. Одно сплошное мучение, а не жизнь...

– Знаешь ты все, майор. Ты пойми, это не предательство, – увещевал его Бурыбин. – Это всего лишь выгодный обмен.

– Подкрепленный шантажом? – мрачно усмехнулся Никифоров.

– Ну, это чтобы уж наверняка... Мы тебя не торопим, у тебя есть целый час, чтобы подумать. Думай, Паша, думай.

Семен скрутил пробку с бутылки, разлил водку по рюмкам. Павел очень хотел выпить, но в ответ на предложение, решительно мотнул головой. Хоть какой-то, но протест...

– Вали отсюда, Бурыбин. Видеть тебя не хочу.

– Значит, согласен, – широко улыбнулся Семен.

– Сначала убийцу допрошу.

– Само собой. Здесь будешь с ним разговаривать или где?

– У себя в кабинете.

– Ну что ж, завтра утром я тебе позвоню, скажу, куда подъехать... Утром деньги, а вечером я буду ждать стулья. И смотри, не вздумай со мной хитрить!

Семен ушел, забрав с собой брата. В квартире после них остался тяжкий дух безнадежности. И бутылка водки... Павел думал недолго. Выпил одну рюмку, другую, а затем, вспомнив про пистолет, кинулся обыскивать квартиру. Он тщательно обследовал каждый квадратный метр площади, заглянул в каждую щель, куда Бурыбины могли спрятать орудие убийства, но, как ни старался, ничего не нашел.

Вернувшись к столу, он снова налег на водку, а, расправившись с ней, отправился в спальню. Хмель заглушал терзающие его мысли, но все же он долго не мог заснуть. Как это не обидно, он должен был признать свое поражение. В тисках он, на одной щечке которых – желание поквитаться с убийцами жены, а на другой – страх за свою дочь и опасность быть обвиненным в убийстве Крыжова...

Бурыбин позвонил в половине одиннадцатого утра. Павел только что вернулся с оперативного совещания, собирался заняться текущими делами, когда запиликал мобильник.

– Перекресток Чернышева и Свердловской. От автобусной остановки в сторону Рижского переулка тянется тропка к гаражному кооперативу, дойдешь до ворот и жди. До одиннадцати успеешь?