В Милуоки в стикбол не играют - Коулмен Рид Фаррел

Боб Смарт был круглым человечком с жестокими глазами, толстогубый, с дурной прической. У него были пухлые, потные ладони и одежда, которую в семидесятых годах посчитали бы безвкусной. Его легко можно было бы сбросить со счетов, но мне доводилось видеть, как действуют подобные типы. Они просто умоляют вас недооценить их, а когда вы это делаете, съедают вас на обед.

– Могу я поинтересоваться, господа, чем вызвана необходимость этой встречи?

– Видите ли, мистер Смарт, – начал Макклу, – эта…

– А что, – поинтересовался я, прерывая Джонни, – разве здесь нет адвоката мисс Джонс?

– Честно говоря, не знаю, мистер Клейн, – оставил дружеский тон Смарт. – Об этом вам лучше спросить у мисс Джонс. Позвольте мне повторить свой вопрос.

– Нет нужды это делать, – включил свое обаяние Макклу, – у нас нет никакого желания вмешиваться в ваше дело. Я абсолютно уверен – вы докажете, что мисс Джонс виновна, как сам смертный грех. Мы здесь потому, что мистер Клейн собирает материал для книги о покойном отце мисс Джонс, Реймене Джонсе.

– Я собираюсь назвать ее «Убийца-гоэт»^[13], – сымпровизировал я.

– Мне это нравится, – одобрил Смарт и кивнул охраннику. – Проходите. У вас пятнадцать минут.

Тут мы снова прошли через ритуал рукопожатия. Он сказал, что будет ждать выхода моей книги. Мы смотрели, как он, переваливаясь, удаляется по коридору.

– Думаешь, он купился? – прошептал я.

– Ни на секунду, но он не может нам помешать. А в следующий раз позволь мне вести все переговоры с окружным прокурором. Ты чуть не завалил все дело с этим вопросом про адвоката Джонс.

– Почему?

– Потом.

Нас похлопали по плечу и проводили в какую-то тусклую комнату с зарешеченными окнами. Все здесь, от стульев до пепельницы на столе, было привинчено и/или приварено. Через толстую металлическую дверь охранница ввела в помещение Валенсию Джонс. Ее толчком усадили на стул и приковали правую ногу к ножке стула.

– Никаких физических контактов с заключенной, – проинструктировала охранница. – Я буду за дверью. Если я вам понадоблюсь, нажмите кнопку под столом. – Она взглянула на часы. – Пятнадцать минут, отсчет пошел.

Валенсия Джонс не была ни красавицей, ни дурнушкой, как на фотографиях в газете. Она была средней девушкой: средний рост, средний вес, средняя. Кожа цвета темного кофе и печальные, печальные глаза. Если бы мне светило от десяти до двадцати пяти лет в тюрьме штата, у меня тоже были бы печальные глаза. По остальным чертам ее лица ничего прочитать было нельзя. Лицо оставалось непроницаемым, пока не вышла охранница.

– Вы похожи на Зака, – улыбнулась она. Затем, одернув себя, снова спряталась в свою скорлупу.

Она ответила на мой вопрос, даже не услышав его.

– Ваш адвокат сказал вам, зачем мы здесь? – полувопросительно-полуутвердительно осведомился Макклу.

– Вы, что ли, полицейский? – презрительно усмехнулась Джонс.

– Да, я работал в полиции. Случалось преследовать вашего отца.

– К черту моего отца! – Полились слезы – Вы что думаете, если бы мой отец был дантистом или профессором в Йеле, я бы сидела здесь сейчас, прикованная к стулу, как дикий зверь? Я здесь из-за своего отца.

– Но ведь это не вашего отца задержали за контрабанду наркотиков в количестве, за которое привлекают к уголовной ответственности, а вас.

– Знаете, мистер Макклу, я всю жизнь пытаюсь откреститься от своей черноты. Но когда вы здесь, это невозможно. Вы сказали моему адвокату, что ищете Зака и, может быть, поможете и мне. Но пока что вы говорите как любой другой коп. Говорите о моем отце и считаете, что я виновна.

– А вы не виновны? – спросил я.

– Нет, сэр, – ответила она, – не виновна. Но если вы спросите меня, как наркотики попали ко мне в машину, я не смогу вам ответить. Если вы ждете, что я докажу вам свою невиновность, я не смогу этого сделать. Все, что я знаю, что Зак достаточно верил мне, чтобы попросить своего отца защищать меня.

Мы с Макклу онемели.

– Зак просил моего брата защищать вас?

– Просил, но отец Зака отказал ему под каким-то нелепым предлогом. Зак сказал, что его отец просто боится браться за подобное дело. Кожа у меня не того цвета, а защитники обвиняемых по делам, связанным с наркотиками, политически непопулярны. Плохо для имиджа фирмы, знаете ли. Зак сказал, что никогда не простит этого своему отцу. И я его понимаю.

– Откуда вы знаете Зака? – слегка сменил я тему разговора.