Мертвые, вставайте! - Варгас Фред

– Если она едет в Мезон-Альфор, – сказал Легенек, – только зря потеряет время. Переулок перекрыт.

– Зачем ей туда? – спросил Марк, внезапно вспылив и забыв, что несколько минут назад он желал, чтобы Александра убралась жить в другое место. – Она поедет куда глаза глядят, только и всего!

Легенек вместо ответа развел своими широкими ладонями.

– Вы собираетесь установить за ней наблюдение? – спросил Вандузлер.

– Нет, не сегодня. Сегодня она ничего важного не предпримет.

Марк встал, быстро переводя взгляд с Легенека на Вандузлера.

– Наблюдение? Да вы шутите?

– Ее мать – одна из наследниц, и Александре это выгодно, – сказал Легенек.

– Ну и что? – вспылил Марк. – Надо думать, не ей одной! Боже мой, да посмотрите на себя! Глазом не моргнули! Твердость и подозрительность прежде всего! На девушке лица нет, она едет куда глаза глядят, а вы устанавливаете наблюдение! Люди с характером, люди, которых не проведешь, люди, которые не вчера родились! Грош вам цена! Знаете, что я думаю о людях, которых не проведешь?

– Знаем, – сказал Вандузлер. – Ты на них…

– Вот именно! Нет хуже придурков, чем те, кто не способен хотя бы время от времени родиться вчера! Свалиться с луны! Я вот думаю, не самый ли ты очерствевший из всех легавых, откуда бы они ни свалились!

– Позволь представить тебе святого Марка, моего племянника, – сказал Вандузлер Легенеку, улыбаясь. – Он переписывает Евангелие на пустом месте.

Марк пожал плечами, залпом допил свой стакан и со стуком поставил его на стол.

– Оставляю последнее слово за тобой, дядюшка, потому что ты все равно захочешь его сказать.

Марк выскочил из комнаты и кинулся вверх по лестнице. Люсьен бесшумно последовал за ним и схватил его за плечо на площадке второго этажа. Редкий случай, но Люсьен говорил нормальным голосом.

– Спокойно, солдат, – сказал он. – Победа будет за нами.

19

Когда Легенек покинул чердак Вандузлера, Марк взглянул на часы. Было десять минут первого ночи. Они играли в карты. Заснуть Марку так и не удалось: он слышал, как около трех вернулась Александра. С вечера он оставил все двери открытыми, чтобы не прозевать Кирилла, если тот проснется. Марк подумал, что спускаться, чтобы подслушивать, нехорошо. Тем не менее спустился и, дойдя до седьмой ступеньки, прислушался. Молодая женщина двигалась бесшумно, чтобы никого не разбудить. Марк слышал, как она выпила стакан воды. Так он и думал. Едешь прямо перед собой, уверенно несешься в неизвестность, принимаешь твердые и противоречивые решения, но на деле виляешь из стороны в сторону и возвращаешься назад.

Марк примостился на седьмой ступеньке. Его мысли сталкивались, наезжали одна на другую или разбегались. Как плиты земной коры, которые ухитряются перемещаться по тому скользкому и раскаленному, что находится под ними. По расплавленной мантии. Страшно подумать о плитах, которые разъезжаются во все стороны по поверхности Земли. Невозможно устоять на месте. Тектоника плит – вот что это такое. Ну а у него тектоника мыслей. Вечно они скользят, а иногда неизбежно сталкиваются. Как тут не оказаться в дерьме? Когда плиты расходятся, получается вулканическое извержение. Когда сталкиваются – тоже вулканическое извержение. Что случилось с Александрой Хауфман? К чему приведут допросы Легенека, почему София сгорела в Мезон-Альфоре, любила ли Александра того типа, отца Кирилла? Стоит ли ему носить кольца и на правой руке, и почему, чтобы петь, нужен базальтовый камешек? Ага, базальт. Когда плиты расходятся, наружу выходит базальт, а когда плиты надвигаются одна на другую, что-то еще. Что? Как его… Андезит. Точно, андезит. А почему не одно и то же? Неизвестно, он уже не помнит. Он слышал, как Александра готовится лечь спать. А он, сидя в четвертом часу утра на деревянной ступеньке, ждет, пока улягутся тектонические сдвиги. Почему он так набросился на крестного? Приготовит ли им завтра Жюльет «плавучий остров» ^[2], как она часто делает по пятницам, признается ли Реливо, что у него любовница? Кто наследники Софии, не слишком ли смел его вывод о сельской торговле в Средние века, почему Матиас не желает носить одежду?

Марк потер руками глаза. Он достиг момента, когда беспорядочные мысли сплелись в такую плотную сеть, что в нее не просунешь и иголки. Остается только все забыть и попытаться заснуть. Отход на тыловые позиции, как сказал бы Люсьен, отступление от линии огня. А сам-то Люсьен вулканоизвергался? Нет такого слова, вулканоизвергаться. Вулканизировать? Тоже нет. Люсьена скорее следует отнести к разряду хронической вялотекущей сейсмической активности. А Матиас? У Матиаса вообще нет никакой тектоники. Матиас – это вода, водная стихия. Бескрайняя водная стихия, океан. Океан, охлаждающий лаву. Однако в глубине океана не так уж спокойно, как кажется. Там внутри тоже есть свои залежи дерьма, но нет порядка. Провалы, разломы… А совсем глубоко, возможно, даже водятся мерзкие твари – неизвестные животные виды. Александра легла спать. Снизу уже не доносилось ни звука, все погрузилось в темноту. Марк закоченел, но холода он не чувствовал. Лестница вновь осветилась, и он услышал, как по ступенькам тихонько спускается крестный и останавливается рядом с ним.