Любовь в законе - Колычев Владимир

– Ты с ними спала? – ревниво посмотрела на нее Севастьян.

– Нет. Но только потому, что я этого не хотела. Но если бы вдруг случилось… Мне кажется, ему было бы все равно, спала я с кем-то или нет. Ведь это нужно было для дела. Для его грязного воровского дела. А может, он бы меня убил, если бы я вдруг оказалась в постели с жертвой… Моя мама тоже с ним работала. Я так думаю, что работала. Но, видно, она уже выработала свое. Может, и легла с кем-то… Мне иногда кажется, что он ее убил. А где она тогда? Почему не приезжала? Почему не давала знать о себе? Деревенька здесь где-то, она там с кем-то живет. Это мне Макар так говорил. А я верила. Хотела верить. А сейчас не верю. И верить не хочу… И с ним больше не хочу… Он как наркотик, если сможешь отвыкнуть – можно и без него жить. Если нет… Но я отвыкла. Я не хочу с ним больше.

Она повернулась на бок, освободившейся рукой провела по его волосам. Севастьян закрыл глаза от удовольствия, затрепетал в ожидании чего-то гораздо более серьезного.

– Я так рада, что ты принял меня обратно, – продолжала она. – С тобой как за каменной стеной, а с Макаром как на вулкане. Не хочу на вулкане. Хочу, чтобы спокойно все было, чтобы никаких потрясений. Я могла бы выйти за тебя замуж…

Она губами коснулась мочки его уха, затем теплым сухим языком провела по его шее. Пальцы медленно и неловко расстегнули пуговицы на его рубашке.

Но на этом все и закончилось. Полина отстранилась от него, опрокинулась на спину. Он повернулся к ней и увидел, что она лежит как неживая и смотрит в потолок. И ему не надо было объяснять, что произошло.

– Я все понимаю, – безнадежно сказал он, возвращаясь в прежнее положение.

– Ничего ты не понимаешь.

Она снова повернулась набок и нежно провела ладонью по его щеке.

– Не надо себя насиловать. – Он мягко убрал ее руку.

– Может, я тебя хочу изнасиловать, – совсем неуверенно сказала она.

– В том-то и дело, что не хочешь, – мотнул он головой. – И не надо себя заставлять. Мне твои жертвы не нужны.

– Но я должна…

– Ничего ты мне не должна. И не надо себя обязывать.

Севастьян вернулся на диван, включил телевизор и попытался отвлечься. Если Полина ляжет с ним из чувства долга, то между ним и ею незримо будет присутствовать Макар, что совершенно его не устраивает. Она сама должна созреть для близости с ним, только тогда он сможет обладать ею целиком и полностью. А на меньшее он не согласен.

Женское внимание всегда приятно, особенно если оно исходит от нужного и к тому же весьма симпатичного человека. Инна Игоревна заведовала экономическим отделом в районной администрации, но Севастьяна к ней привело не столько желание зарегистрироваться в качестве частного предпринимателя, сколько намерение приобрести в собственность пять соток бесхозной земли между его участком и рекой. Помимо всего, эта не совсем уже молодая, но свежая на вид и даже красивая женщина числилась заместителем председателя районной земельной комиссии.

– Ну, я думаю, мы рассмотрим этот вопрос, – мило, но все-таки с высоты своего положения улыбнулась она Севастьяну. – Документы вы собрали, газовые и прочие магистрали не проходят. Не думаю, что произойдет это быстро. Проведем заседание земельного комитета, примем решение. Но вам-то куда спешить? На участок ведь никто не претендует, дом же на нем не построишь, нельзя, а себе присоединить можете только вы…

– Знаете, вчера белый пароход мимо моего дома проходил, красиво так, романтично, – добавил лирических нот Севастьян. – Как будто мечта сбылась: из окна своего дома на белый пароход смотреть…

Инна Игоревна слушала его с улыбкой, не перебивая. Одной рукой она неторопливо, поглаживающими движениями теребила золотую цепочку на шее, другую держала почти на изломе, ладонью вверх. Она была открыта и для делового разговора, и для более близкого общения, во всяком случае, так можно было истолковать ее жесты.

– Представляете, шел к вам, а в киоске открытка была: белый пароход, дым из трубы, кисейная барышня с белым зонтиком… Вот, посмотрите, если есть желание!

Свое желание она выразила движением бровей, не то чтобы кокетливым, но легкомысленным для чиновника при исполнении. Правда, тут же превратилась в делового человека, поскольку в конверте вместе с открыткой лежали три стодолларовые купюры.

– Не знаю, нужно ли это. Участок от вас все равно никуда не денется…

– Ну, мало ли… Дело в том, что у меня большие планы.

– На этот участок?

– Нет, вообще. Я дома строить собираюсь, мне земля нужна.

– Много земли?

– Чем больше, тем лучше.

– Мы, конечно, можем выделить вам землю. – Инна Игоревна смахнула конверт в ящик стола. – Но только один участок. Ну, максимум два… А если нужно больше, так это уже область решает, проводится земельный аукцион, выделяется земля… Там счет идет на гектары. Но для того, чтобы участвовать в аукционе, вам нужно обоснование. Например, построить коттеджный поселок. Конечно, землю можно будет потом перепродать, но бизнес-план нужно предоставить. Только не факт, что это поможет.

– А много покупателей на этом аукционе?

– Дело не в покупателях. Дело в том, как в их число попасть.

Инна Игоревна многозначительно отвела взгляд в сторону.

– И почем родину продают?

– Смотря в каком районе. Если в нашем, то сто-двести долларов за сотку. Плюс еще столько же. Если повезет… Но если вы не верите в удачу, то мы бы могли поговорить с вами… Ну, послезавтра, например.

Окна ее кабинета выходили на автостоянку, где находилась его машина. Открывая водительскую дверцу, Севастьян почувствовал взгляд, поднял голову и увидел ее в открытом окне. Она смотрела на него с теплотой и с подстрекающей насмешкой. Дескать, не теряйся, парень, дверь для тебя открыта. И не только в бизнес… Он улыбнулся ей в ответ так, как будто собирался еще и подмигнуть. Теряться он не станет, не для того он затеял штурм районной администрации. Только его интересует исключительно бизнес. Хотя…

Усаживаясь за руль, он улыбнулся. Что бы подумала Инна Игоревна, если бы он уехал от нее на стареньком «Москвиче»? На миллионный аукцион претендует, а ездит на такой рухляди. Но, к счастью, у него уже была новенькая «девятка», которую он взял еще в Степнянске.

А дома его ждала новая жена. И скоро у него будет новый дом. Он уже начал строиться в нескольких шагах от старого. Севастьян нанял шабашников, возглавил эту бригаду, но при этом избавил себя от физического труда. Оказывается, не только в строительстве счастье. Сейчас, пока есть деньги, нужно скупить как можно больше земли, потому что цены действительно быстро растут.

Рабочие заканчивали заливать фундамент. Дом Сева собирался построить большой, двухэтажный, с высоким цоколем и мансардой, а грунт на участке плохой, поэтому фундамент приходилось строить основательный: заливать на дне котлована полутораметровой толщины армированную плиту, вытягивая вверх жестко связанную с ней монолитную ленту. Работа тяжелая, затратная, но Севастьян должен был быть уверенным в том, что стены будущего дома не треснут.

На солнце голые по пояс рабочие вязали арматуру, им нужно было закончить, пока не подъехал бетоновоз, а он вот-вот уже должен был появиться. Их должно было быть пятеро, но Севастьян насчитал только четверых. Отсутствовал Паша – грубый, хмурый, внешне чем-то напоминающий Макара мужчина. И куда он подевался, никто не знал. Был и пропал. А рубашка его висела на двери в бытовку. Значит, он собирался за ней вернуться.

Не хотел Севастьян в это верить, но, увы, он знал, насколько ненадежны женщины. Сначала Полина его предала, затем Зойка… Он, конечно, переживет, если Полина вдруг загуляла, но хрупкая вера в совместное будущее будет разрушена. Они до сих пор не спали вместе, и если она вдруг ляжет с другим, ее поведение вряд ли можно будет назвать изменой. И что, сделать вид, что ничего не произошло?

Севастьян зашел в дом и еще в сенях услышал протяжный стон. Это был голос Полины. То она завывала, как волк, то издавала звук, с каким матери убаюкивают детей, качая их на руках, то ее стон переходил в какой-то гортанный хрип. На одеревеневших ногах Севастьян зашел в маленькую горницу, прошел в другую комнату и увидел Полину.

Она сидела на полу, прислонившись к дверце шкафа. Глядя прямо перед собой широко раскрытыми от боли глазами, она держалась за указательный палец левой руки и стонала, не в силах терпеть острую боль. Никакого Паши рядом с ней не было.

Севастьян встал перед ней на колени, заставил ее отпустить больной палец и увидел кровь под ногтем.

– Проклятая дверь!

Ремонт в избе он сделал собственными руками: заменил полы, обшил стены фанерой, оклеил их обоями, выбросил старую мебель, поставил новую, чтобы затем вместе с ней переехать в построенный дом. А окна и двери менять не стал – просто покрасил, и все. Деньги нужно было тратить разумно, и Полина, кстати говоря, с этим соглашалась. И возмущалась она сейчас только потому, что ей было больно.