Сбрось подругу с пьедестала - Колычев Владимир

– Да пела бы. Но негде… Пробовалась в «Абсент», но не взяли. По кастингу не прошла. Сказали, что неплохо, но…

– «Абсент»?! «Абсент» не слабая группа… Нам до нее, как до Киева… Слушай, а может, ты у нас попробуешься? Мы хоть и не хватаем звезд с неба, но у нас есть пара неплохих композиций. Глядишь, и прорвемся…

– Давай попробуем!

У Любы и в мыслях не возникло желания отказаться от столь заманчивого предложения. Любить Фима, петь с ним на одной сцене, что еще может быть лучше?.. О Рэме она думать не хотела, Фим затмил его своим ослепительным сиянием.

– Тогда завтра же и начнем…

– Скажи, куда подъехать, я подъеду!

– Знаешь, у меня такое чувство, что ты обязательно нам подойдешь… Может, заранее обмоем это событие?

Он достал из буфета бутылку какого-то ликера.

– Нет, – неуверенно покачала она головой. – Я же за рулем, а мне еще обратно ехать…

– Куда? – К Рэму своему?

– Он меня ждет…

Рэм ее ждал. Знал бы он, что Люба готова променять его на другого…

– А ты не можешь сказать ему, что поехала к родителям, встретила подругу, выпила с ней на радостях по пять капель… Заночуешь у родителей. Разве так нельзя?

– Можно.

– Так в чем же дело?

– Ни в чем…

Пить она не хотела. Одно присутствие Фима пьянило ее похлеще всякого спиртного. Но и отказывать ему не хотелось… Ни в чем не хотелось отказывать…

Они выпили по рюмке. По второй.

– Тебе не жарко? – спросил он.

– Да есть чуть-чуть…

В доме и в самом деле было душно. Но если бы Фим о жаре не спросил, она бы и не заметила.

– Можно в летнем душе охладиться…

Любе понравилась его идея. Они выпили по третьей, и он повел ее за дом, где находилась дощатая кабинка с железным баком на крыше.

– Вода должна быть теплой… – сказал он. – Полотенце там есть…

– Спасибо…

Она зашла в кабинку, закрыла за собой дверь. Осталось затворить ее на щеколду или вертушку. Но нет ни той, ни другой… Что ж, может, это и к лучшему…

Она разделась, встала под душ, зажмурилась в ожидании холодной воды. Но та в самом деле оказалась теплой. Приятно теплой…

Она уже намылились, когда дверь тихо отворилась. На пороге стоял Фим. Стоял и бесстыже пялился на нее.

Люба инстинктивно дернулась, чтобы закрыться. Но тут же опустила руки… Пусть смотрит. Пусть все видит. Пусть делает, что хочет… Он должен ее хотеть. А если нет, то зачем тогда жить?

– Помочь? – спросил он.

Люба молча протянула ему кусок мыла, повернулась к нему спиной… Рэм тоже так иногда начинал. Сначала намыливал ей спину, а затем все остальное…

И Фим знал, что нужно делать. Но сначала он закрыл за собой дверь, разделся. И только затем взялся за дело…

4

Мама, как всегда, нагрянула внезапно.

– А где эта?

«Этой» она называла Любу. Унизительно-пренебрежительная форма обращения. Как относилась к ней, так и обращалась…

– Сказала, что у родителей, – пожал плечами Рэм.

Люба позавчера сдала экзамены. И сразу же отправилась в свой Подберезовск. Там и заночевала. Должна была приехать вчера. Но ее до сих пор нет. И не звонит…

– А чего так неуверенно?

– У родителей она!

Вряд ли его голос прозвучал уверенней, но раздражения в нем было не в пример больше.

– Может, загуляла?

– А ты только этого и ждешь?

– Да от нее всего ожидать можно.

– Чем она тебе не нравится?

– Всем не нравится! Я не устану тебе повторять, что она тебе не пара!

– А я уже устал это слышать!.. Не пойму, чего ты добиваешься?.. Ну давай я ее прогоню! Давай останусь один! Давай упаду в тусу! Там весело, поверь! Героин, кокаин, колеса!..

– Ты не такой, чтобы употреблять эту дрянь!

– Откуда ты знаешь?.. Я между прочим… Не хотел тебе этого говорить, но скажу, раз ты этого хочешь! Я на колеса чуть не подсел. Да, на колеса! «Экстази», «ЛСД»… Продолжать?

– Что ты такое говоришь?

– А то, что было, то и говорю!.. А как Любу встретил, так и забыл про все это… А потом чуть снова не подсел. Жизни без нее не было, понимаешь?.. А как забрал ее к себе, так никаких больше колес, никаких тусовок. Живем душа в душу. А ты жизнь нам отравляешь!

– Сынок, успокойся! – не на шутку разволновалась мама.

Обняла его за шею, прижала к своей груди. Страшно стало… А ведь не так страшен был черт, как Рэм его сейчас размалевал. Не сидел он никогда на колесах. Так, баловался иногда для понту. А героин вообще никогда не пробовал. На это дело так можно было подсесть, что никогда не встанешь. Да и на колесах до конца жизни можно ехать, не слезая. И путь этот будет не очень длинный…