Мои грехи, моя расплата - Колычев Владимир

– У тебя было!.. А у меня не было. Может, и хотела, но не было… Да, я по городу ходила, одна, на мужиков заглядывалась. А тебе все равно, ты даже не обращал на меня внимания. Все работа да работа…

– Неправда.

– Правда!.. Я уже не вытерпела, сказала вчера, что на пляж. Только тогда до тебя доходить стало… Я нарочно это сказала. Потому что до крайности дойти могла. Хотела, чтобы ты меня остановил…

– Остановил?

– Да.

– А дальше что?

– Не знаю… Сашеньке уже пять лет, ему в садик надо, там развитие, ему перед школой это необходимо. А я работать пойду. Если ты меня к себе возьмешь… Могу я работать у тебя секретаршей?.. Помнишь, как мы в Москву только-только приехали, как меня секретаршей хотели взять. Секретаршей для секс-услуг…

– Секс-услуги меня не интересуют, – горько усмехнулся Ефим.

– Так никто и не предлагает… Работать у тебя буду, всегда у тебя на глазах. Если ты, конечно, не против…

– Я не знаю…

– Можно, конечно, и развестись… Но ты же не хочешь, чтобы я пошла по рукам?.. – с режущей прямотой спросила Дана. – И я этого не хочу… Я хочу быть с тобой… В общем, ты голова, ты и решай. А я приму любое твое решение…

Дана сидела неподвижно, подавленно глядя куда-то вдаль; на ее глазах блестели слезы.

Голова болела с похмелья. Коньяк вчера был отменный, но Болек выпил слишком много, поэтому сегодня страдал. Чем лучше было вчера, тем хуже сегодня – все по закону сохранения энергии.

– Болеслав Янович, к вам Кречетов!

– Кто? – скривился Болек.

Когда-то Кречетов числился у него главным специалистом по нестандартным вопросам, но ему не удалось найти Ефима Болотова, и он попал в немилость. Пока Болек думал, что с ним делать, Кречетов просто-напросто исчез из поля зрения. Он самовольно вышел из системы, за что ему полагалась смертная кара. Но вот он объявился. И что бы это значило?

– Кречетов, – повторила секретарша. – Смагин с ним.

– Давай их сюда.

Смагин со своими бойцами обеспечивал охрану офиса. И если он с Кречетовым, то все в порядке – можно не опасаться пули исподтишка.

Кречетов светился, как фосфорный болван, но при этом пугливо прятал взгляд.

– Где ты его нашел? – спросил Болек у Смагина.

– Сам пришел.

– Сам, сам, – закивал Кречетов. – Болотова нашел и пришел…

– Болотова?! – приятно удивился Болек.

– Я его все это время искал… А вы, наверное, думали, что я удрал?

– И думал, и приговор тебе вынес.

– Но я правда Болотова искал!

– И где он?

– В Крыму… Я со всеми договорился, кто на Болотова здесь работал, в Москве. Позавчера поступил сигнал, какой-то мужик из Крыма спрашивал про Болотова. Он в гостинице остановился, я его нашел, он сказал, где Болотов живет…

– Что, и точный адрес сказал?

– Точнее не бывает… Много интересного рассказал, – сально улыбнулся Кречетов.

– Где он сейчас?

– Болотов?

– Нет, мужик… Поговорить с ним хочу…

С греком Попандопулосом Болек встретился в тот же день, в отдельном кабинете собственного ресторана в двух шагах от офиса. Головная боль давно уже улеглась, но выпивку он заказывать не стал – не тот случай.

– Что ты там хотел про Ефима рассказать? – холодно спросил Болек, рассматривая мужчину.

Черные волосы, темно-синие глаза, хорошее телосложение – он, должно быть, нравился женщинам. Но Болеку этот тип не нравился вовсе. Скользкий он какой-то, неприятный для мужского восприятия. Глаза беспокойные, на губах нервная улыбка.

– А вы… Вы его ищете, я правильно понимаю?

– Ищу.

– У него бандиты бизнес в Москве отняли…

– Я не бандит.

– Ну нет, что вы! – всполошился грек. – Ну какой же вы бандит! Вы цивилизованный человек, сразу видно!

– Что тебе видно? Что ты знаешь? – ядовито усмехнулся Болек.

– Это Болотов – типичный бандит, – бледнея, сказал Попандопулос. – Выглядит как бандит, ведет себя как бандит…

– Что он в Крыму делает?

– Живет. Бизнес у него там… Я ему помог, на ноги поставил, а он меня за это… Предал он меня, к другому хозяину ушел. Потом и его бросил… Он парень, конечно, ушлый, работает как черт, и голова умная, дела быстро делает. У него сейчас целая сеть – пансионаты, санатории… Но все равно, человек не благодарный. Я ему помощь предлагал, а он меня за это чуть не утопил…

– Что за помощь? – поморщился Болек.

Слушая этого пустозвона, он чувствовал, что вот-вот снова разболится голова.

– Вы, наверное, не знаете. У него импотенция… Это после ранения. Все нормально, а с этим– туго, – злорадно улыбнулся грек. – А жена у него красавица… Она мне сама говорила, раньше, мол, у самой с этим делом проблемы были, не хотелось, все такое. А Ефим на стенку лез, так хотел. А после ребенка все наоборот стало – она сама на стенку полезла. Ну и на мужиков…

– Гуляет?

– Ну, как сказать… Не знаю, за что Болотова любить можно. А она его любит… На стену лезет, но любит… И меня к себе не подпускала… Пока они на ноги не встали, не подпускала. А потом совсем невмоготу стало, на пляж ходить стала. Ну и я там… Не знаю, как у других, но у меня с ней бы точно получилось. Если бы не Ефим. Мы с ней купаться пошли, а он меня чуть не утопил…

– И ничего не вышло?

– Нет. Но она хочет. Я же знаю, что хочет!

– А ты чего хочешь? – жестко спросил Болек.

– Ну, я тоже хочу. С ней хочу…

– От меня тебе что нужно?

– От вас?.. – замялся Попандопулос. – Ну, я не знаю… Просто в Москве был, по делам, ну, Ефим говорил про свой бизнес, я хотел узнать, что там да как…

– Ты с бандитами встречи искал. С теми, которые бизнес у него отобрали, так?

– Ну, не с бандитами…

– Но искал!

– Так они ж его ищут. Может, он кому-то что-то плохое сделал…

– А ты такой добрый, что хочешь этому «кому-то» помочь?

– Не знаю, – подавленно пожал плечами грек.

– Все ты знаешь, – презрительно усмехнулся Болек. – Ты нам Ефима сдаешь, мы его в расход, а ты с его бабой…

– Ну, зачем сразу в расход?

– А это не тебе решать, что мы с ним сделаем… Я тебе скажу, что с ним будет. Мы его убьем.

– Э-э, это не мое дело, что вы с ним сделаете…

– Не твое, но ты этого хочешь. И это будет. Потому что Ефим нарушил наш закон. Он вышел из дела, он нарушил клятву.

– Зачем вы это мне говорите? Мне это совсем не интересно…

– Заткнись!.. Ефим нарушил клятву, он приговорен. И это ты должен знать. А еще ты должен знать, что Ефим был моим другом. Может, я люблю его как брата.

– Мне-то что до этого? – с искаженным от страха лицом пробормотал Попандопулос.

– Ефим – мой друг. А ты – Иуда. Ты предал моего друга. Ты приехал за его смертью…

– Нет! Нет! Вы не так поняли!..

Грек сполз со своего стула, встал на колени, попытался схватить Болека за ногу. Но тот пнул его носком туфли, завалив на бок.

И уходя, он провел ребром ладони по своему горлу. Телохранитель молча кивнул: он понял, что Попандопулос не должен выйти отсюда живым.

Ветер зло швырял в окно капли дождя и желтые листья. Он гнул клены и срывал пену с темно-зеленых волн. Стоя у окна, трудно было понять, что шумит больше – деревья или море. Темные грозовые тучи низко шли над водой, надвигаясь на берег с фатальностью армады тяжелых бомбардировщиков. Поздняя осень, буйство природы перед зимней спячкой…

Ефим стоял у окна в приемной, где сейчас должна была находиться Дана. Она работала у него секретаршей, но сегодня ей приспичило посмотреть, как идут работы в доме, который Ефим строил для себя и своей семьи. Сам он был занят и собирался заехать на объект вечером, но там сегодня укладывали паркет, а Дана купила алюминиевую ленту для порожка, именно такую, которую она хотела видеть на полу, на стыке с лестницей. Она, конечно, права: лучше сразу правильный порожек положить, чем потом его менять. И без того проблем у нее хватало – то ручки на дверях не такие, то люстру надо заменить. Дом строился для нее, и неудивительно, что она принимала живое участие в процессе. Даже Ефим не уделял этому делу столько времени, как Дана.

Но погода портится, ветер усиливается, вот-вот на город обрушится ливень. Дана, конечно, может переждать его в доме, но Ефим решил, что будет лучше, если он заедет за ней…

Дождь лил во всю свою осеннюю силу, когда Ефим подъехал к дому. Остановился возле «Тойоты» своей жены. От машины до крыльца всего ничего – метра три-четыре, но Ефим все же взял зонтик, чтобы не промокнуть. Но ветер вырвал его из рук и унес куда-то за забор. Гнаться за ним Ефим не стал – махнув рукой, заскочил под козырек крыльца.

В доме было подозрительно тихо. Рабочих не видно и не слышно. Но Дана где-то здесь…

– Не-ет! – донеслось со второго этажа. – Пусти!..

Ефим увидел ее на лестнице. Она бежала вниз в одних трусиках, закрыв оголенную грудь руками, а за ней гнался какой-то смазливый брюнет в джинсах и с голым торсом.

– Ну ты же сама хотела! – разочарованно и с удивлением крикнул он.