Зеркало для невидимки - Степанова Татьяна Юрьевна

Колосов не верил ушам своим: великие пираты, как все просто… Столько было грома, шума, Яуза с жизнью по ошибке распростился, весь Северный округ на уши поставили, провели операцию, задержали триста морд, из них пятнадцать ранее судимых и членов ОПГ, а тем временем Консультантов преспокойно приезжает в эту чертову баню (ну, пятница же сегодня!), расслабляется и…

— Он один?

— С шофером и двумя девками. Шофер в машине скучает. Девки с ним в сауну пошли. Ну как, едешь?

— Еду. — Колосов чувствовал: в нем поднимается какая-то волна и она уже тащит, несет его за собой. — Будь другом, Коля, проследи, чтобы нам в этой бане никто не помешал.

Салон-люкс был местом, куда хочется возвращаться снова и снова: в просторном холле фонтан с подсветкой, нежно-прохладный кондиционер. Направо — тренажерный зал, налево — бар и кабинеты, прямо — бассейн и сауна. Посетителей — кот наплакал: один встревоженный администратор, два банщика-массажиста, более похожие на вышибал, трое сотрудников розыска, Свидерко и Колосов.

— Где? — спросил администратора Свидерко.

Тот, еще не оправившийся от волнения, связанного с появлением в этом уютном заведении людей с удостоверениями, молча ткнул в сторону бассейна.

Один из сыщиков сразу запер двери салона на кодовый замок и демонстративно сел на место охранника.

В зале были притушены все огни. Только бассейн освещался нижней подсветкой, отчего вода в нем казалась бирюзовой. Они словно очутились на съемочной площадке расхожего гангстерского боевика: приглушенная музыка, нежный женский смех, враз оборвавшийся, шоколадно-загорелые тела русалок, испуганно нырнувших в прозрачную глубину и…

Колосов увидел пистолетное дуло, направленное прямехонько себе в грудь. Самое пошлое вороненое дуло с глушителем. И понял, что тот, кто в него целится, — этот голый человек в бассейне, человек, с которым он ни разу в жизни не сталкивался лицом к лицу, а видел его лишь на фотоснимках ОРД, человек, встречи с которым всего два дня назад он так жаждал, сейчас.., сейчас спустит курок! Вот… Вот и все… Все.

Лгут, что в такие моменты перед вашими изумленными глазами проносится вся ваша жизнь. Глупо, непрофессионально лгут. Есть только тупое удивление и такая же тупая досада — как глупо, боже…

Выстрела Никита (кстати, и никто в зале) не услышал. Что это было, осечка?! Но в следующую секунду между ним и человеком в бассейне словно шаровая молния промелькнула. Никита никак не ожидал от Свидерко такой свирепой, такой неистовой реакции. Человек в бассейне получил удар ногой в лицо и… Всплеск бирюзовой воды, и сам Свидерко (Колосов видел это словно со стороны и в замедленной съемке) ласточкой летит в бассейн! Фонтан брызг, визг испуганных русалок, крики ворвавшейся подмоги: «Стоять! Милиция! На пол! Руки за голову!»

Никита наклонился и поднял пистолет, с лязгом грохнувшийся на мраморный бордюр бассейна. Не «ТТ». «Макаров». Проверил обойму. Пистолет не был заряжен, патронов не было.

А потом была нелегкая работа из болота тащить…

Вытаскивали мокрого как мышь Свидерко, затем оглушенного ударом, полуутопленного фигуранта, голеньких девиц… Это было самое приятное — шоколадные вертлявые попки, шелковистая кожа, черные, полные страха, любопытства и восторга глазки…

«Как он его двинул! Не убили, нет? Ну, круто, ништяк!» Девиц увели коллеги из РУВД Северного порта.

На долю же Колосова достался…

Клиника застонал, перекатился на бок: голое тело на холодном, скользком мраморе. Рыхлая, обрюзгшая, нежно-розовая плоть. Он поднялся, кое-как сел.

Губы его были разбиты, кровь струйкой стекала по подбородку. Но вот пелена боли спала. Он поднял голову, и Никита понял, что человек этот видит его лишь одним глазом — левым. Правый закрывало розовое сморщенное веко, бровь рассекал пополам широкий уродливый шрам.

— Встать можешь? — спросил его Колосов.

Человек прислушался к чему-то внутри себя, потом медленно кивнул.

— На, — Колосов бросил ему махровое полотенце, взятое из плетеного кресла у бассейна.

Консультантов с усилием поднялся, запахнул полотенце на бедрах. Мокрый Свидерко, с которого ручьем текла вода, забрал у Никиты пистолет, осмотрел, сплюнул в бассейн.

— И как это понимать? — спросил он тоном, не обещавшим фигуранту ничего хорошего. — На неприятность нарываешься? Или.., нас с кем-то перепутал?

Клиника добрался до кресла, сел Колосов услышал какое-то кудахтанье, всхлипы. Смех? Скорчившись на кресле, задыхаясь, Клиника давился странным смехом, махнул рукой, поднес ее к лицу, закрыл глаза. Плечи у него тряслись.

Свидерко покрутил пальцем у виска, потом глянул на свои мокрые, облепившие ноги брюки и начал расстегивать ремень. Сел в другое кресло, стянул брюки, выжал их, как тряпку, снял ботинки, вылил воду из них. Вид у него был свирепый, но Колосов чувствовал: его напарник с трудом удерживается.., от смеха. А как еще было реагировать? Черный юмор порой так выручает в ситуациях, когда кто-то вот-вот должен сыграть в ящик. И только по счастливой случайности не сыграл.

А спустя некоторое время… Что греха таить, Никита не раз представлял беседы с этим фигурантом так: полутемный кабинет, плотные шторы на окнах, настольная лампа повернута так, чтобы свет бил прямо в лицо. И Клиника сидит под этой лампой на привинченном к полу табурете, руки его скованы за спиной наручниками. И он вот-вот скажет все, признается! Мечты наши, мечты! Где это видано, чтобы мечты сбывались?

Беседа началась,; но совершенно в ином ключе, чем грезилось им со Свидерко. Из разбитых губ Клиники текла кровь, а смех его все больше и больше начинал смахивать на истерику. Из бара принесли минеральной воды, он жадно пил, зубы его стучали о край стакана. Колосов подумал: неужто Клиника действительно так взволнован, что до сих пор не может взять себя в руки? Но нет, ему было просто холодно — мокрому, в мокром полотенце. Одному из сыщиков пришлось идти в раздевалку, искать там сухое полотенце, халат.

В принципе они со Свидерко могли бы прикончить эту банную идиллию в корне: взять фигуранта для начала в отделение, а потом уж на выбор — в РУВД Северного порта или же на Никитский. Но лицо Консультантова было разбито, а одежда Свидерко напоминала выстиранное белье. Ее поместили в сушку для полотенец. Пока что…

Беседовать начал Колосов, и прелюдия беседы оказалась весьма обстоятельной. Скучным тоном он перечислил все: аферу с аммонитом, взрыв на свалке, мимоходом заботливо поинтересовался, во сколько же обошлось Консультантову лечение за границей.

Повысив голос, уверил, что «хотя из взрыва дела не вышло, пусть некоторые не думают и не надеются, что все позабыто и похоронено». Припомнил последние судимости Консультантова, сроки наказаний, места отсидок, потом интригующе закинул крючок насчет событий в кабаре «Тысяча и одна ночь».

— Слушайте, вы, я так и не пойму, к чему вы все это клоните, — сказал Консультантов, оглядывая их со Свидерко. — Я только врубился, что кто-то пришел давить мне на мозги. — Он потрогал разбитый рот. — А я терпеть этого не могу.

Колосов детально объяснять не торопился. Да, если бы не было событий последних суток, они бы с Клиникой беседовали не так и не здесь. Но это новое убийство, эта чертова лопата, наконец, этот переделанный пугач с боевыми патронами «ТТ»!

Клиника словно по закону подлости пересек их путь слишком поздно, чтобы они вот так с ходу могли взять его сейчас в «самую плотную разработку». Колосов наклонился и указал на татуировку на груди Консультантова, она давно уже привлекла его внимание. Это были крупные фиолетовые буквы — аббревиатура СНЕГ.

— Сильно нравятся единственные глаза, — перевел он. — Красиво, Макс. Ты, оказывается, у нас романтик.

Клиника беспокойно пошевелился.

— Ну так в чем проблема? Я так и не понял, вы что, пришли только в морду мне звездануть?

— Сам хорош гусь, сам и нарвался, — буркнул Свидерко. Голый, как и фигурант, в полотенце, он как-то сразу утратил весь свой наступательный пыл. , — Что же протокольчик не оформляете? Выемку? — Консультантов покосился на Колосова — «макаров» все еще был у того в кармане.

— Ты считаешь, стоит оформить? — спросил Никита.

Консультантов откинулся на кресле. Теперь он разглядывал начальника отдела убийств, казалось, с неподдельным интересом.

— За кого ты нас принял-то? — хмыкнул Свидерко. — Что обороняться-то кинулся голяком?

— За батьку Махно.

— Но-но, поговори у меня!

— А ты меня за дурака-то не держи.

— Ладно, Макс, дело это твое, что тебе померещилось и за кого ты нас принял, — великодушно сказал Колосов. — Наплевать мне на это. Скажу тебе честно, скажу, зачем мы к тебе пришли. — Он вздохнул, примериваясь. Помнится, коллеги говорили, что Клиника помешан на «честной игре», ну и лады, ну и сыграем честно. — Слухи до нас дошли. Макс, что не далее, как шесть дней назад, в Стрельне, на двадцать третьем километре, грохнул ты своего старинного знакомца или врага — это уж тебе лучше знать — некоего Аркана. Аркадия Севастьянова.