Черный ворон, я не твой - Колычев Владимир

Колечкин говорил, говорил, а Станислав смотрел на него как буренка на глупого юнца – сколько б он ни прыгал перед ней, все равно она будет жевать свою коровью жвачку. Жевать и молчать, хвостом отмахиваясь от слепней…

– Вы обвиняетесь в преступлениях, по совокупности которых вам грозит пожизненное заключение. И сейчас у вас есть уникальная возможность облегчить свою участь покаянием и добровольным признанием…

Станислав продолжал молчать. В конце концов следователь вышел из себя.

– Напрасно ты так со мной, Казимиров! Я тебе не просто так! Я старший следователь Генеральной прокуратуры!..

И это как мертвому пощечина. Никакой реакции.

– Не хочешь сознаваться мне, сознаешься другим…

Казимиров глянул на Колечкина с насмешливым интересом. Кому это он признается в том, что грешен, уж не священнику ли? Так этот номер не пройдет…

– Думаешь, я не знаю, что тебе вынесен смертный приговор! – нагнетал обстановку следователь. – Знаю! Воры Рубежного СИЗО ждут не дождутся, когда тебя переведут отсюда в тюремную больницу. Там они хозяева, там тебя… даже не хочу говорить, что там тебя ждет…

Станиславу потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сохранить внешнее спокойствие. Козырь, который Колечкин вытащил из рукава, оказался болезненно серьезным. В тюрьме Станиславу не поздоровится, это верно. Там его действительно ждут, чтобы свести старые счеты…

– Но мы можем договориться. – Следователь перешел на более мягкий, увещевательный тон. – Ты делаешь признание, а мы отправляем тебя в другой изолятор, где о тебе никто ничего не знает. И камеру хорошую подберем…

Станислав мысленно усмехнулся. Не купится он на уловки следователя. Если сделает признание, его ценность, прежде всего как свидетеля, снизится на порядок. А пока он молчит, его будут беречь. И ни один идиот не бросит его на растерзание ворам, даже такой как Колечкин…

Следователь терзал его еще добрых полчаса, но в конце концов до него дошло, что не по зубам ему раскусить столь твердый орешек. И ушел – обескураженный, но с гордо поднятой головой…

Вика торопилась: Андрея вызвали на допрос раньше времени, следователь по его делу еще не подошел, но мог появиться в любой момент. Ей ничего не грозило за то, что она по собственной инициативе встретилась с заключенным, но ей нужно было успеть поговорить с ним, выпрямить знаки вопросов…

Андрей смотрел на нее с интересом, взгляд мягкий, теплый. Но в нем еще угадываются сомнения.

– Говорят, ты Казимирова нашла…

Он обратился к ней на «ты». Хороший знак.

– Нашла. Через его брата. Он у меня дома почти целую неделю провел… Помнишь, я тебе про свою квартиру говорила?

Она хотела, чтобы он пожалел о том, что в свое время пренебрег ее приглашением. Наверное, глупое желание, но она женщина, поэтому ее логика в отношении к любимому мужчине могла противоречить здравому смыслу. Даже если не имела права, могла…

– Он у тебя жил? – озадачился он.

Ей показалось, что она смогла вызвать у него ревность.

– У меня. Но не со мной… А он так надеялся… – кокетливо повела она взглядом.

– Ты меня дразнишь? – скорее мажорно, нежели минорно спросил он.

– Нет.

– А мне кажется, да…

– Может, и да. Хоть на мне и форма, но я сейчас лицо неофициальное…

– Зачем тогда пришла?

– Ты так и будешь злиться на меня?

– Я не злюсь.

– Но и всерьез меня не воспринимаешь.

– Ну почему же! Ты нашла Казимирова, ты фактически спасла мне жизнь. Я твой должник…

– Я спасла тебе жизнь, – задумчиво и с расстановкой сказала Вика. – А некоторые считают, что ты очень хорошо проводил время в том доме, в котором тебя нашли…

– Некоторые – это все? – мрачно усмехнулся Андрей. – И ты в том числе?

– Говорят, тебя нашли в постели, где ты спал с этой… с Риммой…

– Если бы я с ней спал, она бы тоже сейчас была в тюрьме.

– Ну, в тот момент ее просто не было…

– И где она была?

– Это у тебя и пытаются выяснить.

– Я не знаю, где она. Я не знаю, где все эти дегенераты, которые держали меня в подвале на цепи…

– Но тебя нашли в постели.

– Ага. И пистолет с отпечатками моих пальцев нашли… Мне уже обвинение в убийстве предъявили, – с горечью сказал Андрей.

– Как в убийстве?

– Человек из этого пистолета убит был. Позапрошлым летом, в Нижнем Новогороде…

– При ограблении банка?

– Нет, тогда машину инкассаторов ограбили. Дождались, когда они подъедут на заправку, чтобы заправиться, вышли из своей машины и хладнокровно всех перестреляли… Все были в масках, в лицо никто никого не видел. Выходит, что и я мог быть под маской…

– У тебя должно быть алиби.

– Алиби… Я в это время в отпуске был…

– А в отпуске что делал?

– Что-что… Роман у меня был, с одной особой. Мы с ней за городом, у озера отдыхали, в палатке…

– Какой ты любвеобильный, – не сдержалась Вика.

Ей не доставляло удовольствия слышать о романах, которые были у Андрея. И неважно, что этот был до знакомства с ней.

– Я холостой, я имею право…

– И где эта красотка? – Голос ее предательски дрогнул.

Нетрудно было догадаться, в каком духе она думает об особе, с которой Андрей прохлаждался на озере.

– Почему именно красотка? – насмешливо повел он бровью.

Возможно, он хотел услышать комплимент из ее уст. Дескать, у такого красавчика в числе побед могут быть только красотки. Но Вика не стала льстить ему. Много чести для такого развратника, как он.

– Где эта особа, как ты выразился?

– Я не выражался. Я говорил о ней в нормальном тоне, без мата… – усмехнулся он. – А если без шуток, то нет ее. Где-то за границей. В Турцию поехала, горничной в отеле работать…

– В каком отеле?

– Ты что, не знаешь, как девушек в сексуальное рабство заманивают?

– Не знаю, меня не заманивали…

Она поймала себя на мысли, что была бы не против, если бы в такое рабство заманил ее Андрей. Хотя бы на одну ночку. Но лучше – на всю жизнь…

– А ее заманили…

– Ты говоришь о ней в неопределенном роде. Как зовут, как фамилия, адрес, год рождения?..

– Ты мне не веришь, – удрученно посмотрел на нее Андрей. – И следователь не верит…

– Но тебе нужно алиби. Я могла бы заняться ее розыском. Может, найдется… Но что-то мне подсказывает, что такой девушки не существует в природе…

– Как и алиби… Как хочешь, так и думай. Но я никого не убивал. В банде Казимирова не состоял…

– И с Риммой не спал, да? – сказала ехидно Вика.

– Спал, если ты этого хочешь! Спал, но до того, как узнал, кто она такая…

– Ты ее любишь?

– Уже нет.

– Почему? Потому что она преступница?

– Может быть.

– Тогда и я преступница. Не перед законом, но перед тобой… Ты и меня поэтому не любишь?

Как же ей хотелось услышать, что он любит ее. И как было страшно узнать, что к прошлому возврата нет.

– Я не хочу об этом говорить, – нахмурился Андрей.

– Почему? Мы могли бы выяснить…

– Все! – оборвал он ее резко. – Закрыли тему!.. Еще одно слово про любовь, и я вызову конвоира…

Вика могла судить о его чувствах по реакции на свои слова. Он не хотел говорить о любви, потому что неспокойно у него в душе. Значит, есть там еще чувства. Есть, чему волноваться…

– Я и сама уйду…

Вика решила изобразить обиду. И поднялась со своего места, ожидая, что Андрей ее удержит. Но он молча и безучастно смотрел на нее… Ну что он за человек такой?..

Она снова села, положила руки на стол.

– Еще один вопрос, и ухожу… Как ты живешь здесь, в тюрьме?

– Нормально. Отдельная камера. Телевизора, правда, нет, но в целом все хорошо…

– Будет тебе телевизор, я позабочусь.

– Не надо.

– И передачу не возьмешь?

Она поставила на стол все это время стоявшую возле ног сумку с продуктами. Но Андрей даже не глянул на нее.

– Не положено.

– Там нет запрещенных вложений…

– Передачи заключенным передаются в установленном порядке. Конвоир заберет…

– И кому ты это рассказываешь? – возмутилась Вика. – Как будто я не знаю, как к тебе здесь относятся… Не хочешь, как хочешь!

Она забрала посылку и, не прощаясь, вышла из помещения. Все, хватит с нее. Больше она никогда не будет бегать за этим бездушным чурбаном. Пусть живет как знает…

Андрей чувствовал себя полным кретином. Вика так старалась ради него, а он повел себя как скот…

Она была права, в тюрьме к нему относились неплохо. И передачу, которую она принесла, позволили бы взять в камеру. Было бы приятно есть пирожки, приготовленные ее руками… Но он сам все испортил. Фактически прогнал Вику. Что, если она никогда больше к нему не придет…

В камеру заглянул конвоир.

– Андрей Павлович, выходим!

Он обращался к нему по имени-отчеству. Андрей уже заметил, что мало кто в тюрьме верит в его причастность к делу об ограблениях. Даже следователь и тот сомневается. Хотя со всем присущим ему упорством и пытается прижать к стенке. И прижал же. Не мог Андрей найти свою давнюю подружку Иру, с которой крутил любовь в позапрошлый свой отпуск. Они отдыхали, а Казимиров в это время со своими ублюдками инкассаторов грабил. И как только у них паленый пистолет сохранился? Видно, не любят они выбрасывать оружие…