Крестный отец - Пьюзо Марио

Империя Маранцано влилась в империю Корлеоне. Дон Корлеоне отработал систему налогообложения, которая позволила всем занятым в сфере азартных игр оставаться на своих местах. В качестве дополнительного приза он добился влияния в профсоюзе рабочих текстильной промышленности, что в дальнейшем оказалось очень важным. И вот теперь, когда все деловые вопросы были улажены, обнаружились неурядицы дома.

Сантино Корлеоне, Сонни, был очень высоким и широкоплечим парнем, с лицом тяжелым и чувственным, но ни в кое случае не женственным. Фредо был спокойным мальчиком, Майкл — вообще ребенок. У Сонни все время возникали неприятности. Он часто дрался, не любил учиться, и, наконец, Клеменца, который был крестным отцом мальчика, явился однажды к дону Корлеоне и сообщил ему, что Сонни участвовал в вооруженном ограблении, причем глупо организованном и результаты которого могли оказаться плачевными. Ясно было, что руководил ограблением Сонни, а двое остальных участников просто последовали за ним.

Это был один из тех редких случаев, когда Вито Корлеоне вышел из себя. В их доме более трех лет жил Том Хаген, и Корлеоне спросил, не участвовал ли и он в ограблении. Клеменца отрицательно покачал головой. Дон Корлеоне приказал привести Сантино в контору фирмы по импорту оливкового масла «Дженко пура».

Впервые в жизни дон Корлеоне потерпел поражение. Оставшись наедине с сыном, он дал выход своему гневу, проклиная Сонни на сицилийском наречии, языке несомненно более остром и грубом, чем все остальные. Он завершил свою тираду вопросом:

— Что дало тебе право участвовать в подобном деле?

Сонни нахмурился и отказался отвечать.

— И так глупо, — сказал дон с презрением. — Сколько вы заработали в ту ночь? По пятьдесят долларов? По десять? Ты рисковал жизнью ради десяти долларов, а?

Сонни заговорил, совершенно игнорируя эти последние слова дона.

— Я видел, как ты убил Фанучи.

— Аааа… — Сказал дон и откинулся на спинку кресла. Он выжидал.

— Когда Фанучи вышел из нашего дома, — продолжал Сонни, — мама сказала, что я могу подняться. Я видел, как ты карабкаешься по лестнице и решил проследить за тобой. Я видел все, что ты сделал. Я видел, как ты бросил кошелек и пистолет.

Дон вздохнул.

— Стало быть, я не могу тебе указывать. Ты не хочешь учиться? Не хочешь быть адвокатом? Адвокат может при помощи своей папки украсть больше денег, чем тысяча бандитов с пистолетами и в масках.

Сонни хитро улыбнулся и сказал:

— Я хочу войти в семейное дело. — Увидев, что лицо дона не изменилось и что он даже не рассмеялся шутке, Сонни поспешил закончить. — Я могу научиться продавать оливковое масло.

Дон продолжал молчать. Наконец, он пожал плечами.

— У каждого человека своя судьба, — сказал он. Он не добавил, что судьбу его сына решило то, что он был свидетелем убийства Фанучи. Он просто повернулся и, выходя в дверь, поспешно добавил:

— Приходи сюда завтра в девять утра. Дженко покажет тебе, что делать.

Интуиция, без которой не может обойтись ни один консильори, подсказала Дженко Абандандо, каково истинное желание дона, и он использовал Сонни в основном в качестве личного телохранителя отца, где он мог учиться тонкостям профессии дона. Дон Корлеоне читал своему старшему сыну лекции о том, как преуспеть в жизни и нередко повторял свою теорию о том, что у каждого человека свое назначение в жизни, упрекая Сонни за его необузданные порывы. Дон считал, что глупо действовать при помощи угроз и давать выход своему гневу. От самого дона никто никогда не слышал ни одной открытой угрозы, никогда не впадал он в неудержимый гнев. Он пытался научить самодисциплине и Сонни. Он утверждал, что нет большего бедствия, чем враг, преувеличивающий твои недостатки или друг, недооценивающий тебя.

Капорегиме Клеменца взялся за обучение Сонни и прежде всего показал ему, как целиться и стрелять из пистолета. У Сонни не оказалось особой тяги ни к чему итальянскому: его, например, устраивал безличный англосакский пистолет, что очень огорчало Клеменца. С другой стороны, Сонни теперь постоянно сопровождал отца, водил его машину и помогал ему в мелких операциях.

Тем временем его сводный брат и друг детства Том Хаген посещал колледж. Фредо учился в средней школе; Майкл, младший из братьев, ходил в начальную школу, а Конни было всего четыре года. Семья давно оставила снятую в Бронксе квартиру. Дон Корлеоне взвешивал возможность покупки дома в Лонг-Айленде, стараясь привести эту идею в соответствие с другими планами.

Вито Корлеоне был проницательным человеком. Преступный мир крупных городов Америки раздирала междоусобная война. Развязывались десятки «партизанских войн», предприимчивые гангстеры старались отхватить кусок пожирнее; люди, подобные Корлеоне ограничивали себя в своих действиях. Дон Корлеоне видел, что пресса и правительственные организации пытаются использовать ситуацию для введения все более и более строгих полицейских мер. Возмущение населения могло, по его мнению, привести к полной ликвидации демократии, что было бы катастрофой для него и его людей.

Он решил примирить все борющиеся группировки, — сначала в Нью-Йорк-Сити, а потом во всей стране. Он прекрасно сознавал опасность взятой на себя миссии. Целый год он провел в переговорах с предводителями банд: прощупывал пульс, предлагал разделить город на сферы влияния. Но было слишком много группировок, слишком много интересов противоречило друг другу. Подобно выдающимся государственным деятелям, дон Корлеоне решил, что мир невозможен до тех пор, пока количество государств не будет сведено до минимума.

Пять или шесть «семейств» были настолько сильны, что об их уничтожении нечего было и помышлять. Но остальные — отдельные террористы, люди из «черной руки», частные шантажисты, владельцы игорных домов, работающие без надежной защиты — должны будут исчезнуть. Он начал войну против этих людей и вложил в нее все ресурсы семейства Корлеоне.

Успокоение Нью-Йорка отняло у него три года, но принесло и неожиданные плоды. Сначала дело не клеилось. Группа бездомных ирландских псов, мастеров вооруженного ограбления типа «руки вверх», которую дон намеревался уничтожить, едва было не одержала верх над своими противниками. Со смелостью самоубийцы один из ирландских бандитов прорвался сквозь стену телохранителей дона и всадил ему пулю в грудь. Убийца был тут же изрешечен пулями, но дело уже было сделано.

Как бы там ни было, этот случай дал шанс Сантино. Отец вышел из строя, и Сантино, подобно молодому Наполеону, в честь которого еще не протрубили трубы, взял в свои руки управление войском. У него обнаружились великолепные качества бойца и жестокость, отсутствие которой лишило победы самого дона.

1935 — 1937 годы принесли Сонни Корлеоне имя самого вероломного и жестокого палача, которого только знал преступный мир. Но во всем, что касается чистого садизма, даже ему не удалось превзойти человека по имени Лука Брази.

Именно Брази взялся за преследование остальных ирландских бандитов и уничтожил их собственноручно. Именно Брази ликвидировал, в виде предупреждения, одного из руководителей могущественного семейства, которое пыталось вмешаться и стать на защиту независимых. Вскоре дон выздоровел и заключил с этим семейством мир.

В 1937 году в Нью-Йорк-Сити воцарился мир и спокойствие, если не считать, разумеется, нескольких незначительных инцидентов и недоразумений.

Подобно властителям древности, которые не смыкая глаз следили за варварскими племенами, шатающимися возле стен их городов, следил дон Корлеоне за внешним миром. У него было свое мнение по поводу прихода Гитлера к власти, падения Испании, шантажа Германии в Мюнхене. Он ясно видел приближение мировой войны и понимал ее сущность. Более проницательные из его людей смогут нажить себе состояние, но все это при одном условии: в то время, как внешний мир будет отдан на произвол войны, в его царстве должен царить мир.

Дон Корлеоне разослал гонцов по всем штатам. Он вел переговоры со своими соотечественниками в Лос-Анжелесе, Сан-Франциско, Кливленде, Чикаго, Филадельфии, Майами и Бостоне. Он стал посланником мира, и в 1939 году ему удалось привести к соглашению наиболее сильные группировки преступного мира. Речь шла о разделе сфер влияния и об уважении каждой стороной территориальных прав всех остальных сторон.

Итак, в 1939 году, когда вспыхнула вторая мировая война и в 1941 году в войну вступили Соединенные Штаты, в мире дона Вито Корлеоне царил мир и порядок, и он был готов пожинать плоды золотого урожая. Семейство Корлеоне наложило руку на распределение продовольственных карточек и их продажу на черном рынке. Оно было в состоянии помочь фирмам подписать договор о снабжении армии, а потом обеспечить ту из них, у которых не было договора с правительством, сырьем с черного рынка. Дон Корлеоне мог даже добиться освобождения от воинской повинности для тех из молодых членов его организации, которые подлежали мобилизации и которые не хотели воевать. Он делал это с помощью врачей, которые советовали, какие лекарства принимать перед медицинским осмотром, или просто устраивал своих людей на ключевые должности в военной промышленности.