Крестный отец - Пьюзо Марио

Он пошел по направлению к клубу, побродил по Сорок восьмой улице, поужинал в своем любимом итальянском ресторане Патсии, когда часы пробили четыре, вошел в клуб. Ни привратника, ни гардеробщицы уже не было. Бруно Татаглия взял его под руку и повел к бару в углу зала. Лука различал в темноте танцевальную площадку и возвышение для оркестра с металлическим стеблем микрофона на нем.

Лука уселся за стойку, отказавшись от предложенного Бруно виски, зажег сигарету. Возможно, речь идет не о Турке, а о ком-то другом. Но из тени дальнего угла комнаты показался все же Солоццо.

Солоццо пожал Луке руку и уселся за стойку рядом с ним. Татаглия поставил перед Турком стакан, тот поблагодарил кивком головы.

— Ты знаешь, кто я? — спросил Солоццо.

Лука утвердительно кивнул головой и печально улыбнулся. Мыши выбегают из нор. Он с удовольствием займется этим предателем.

— Ты заешь, о чем я собираюсь тебя попросить? — спросил Солоццо.

Лука отрицательно покачал головой.

— Мы открываем крупное дело, — сказал Солоццо. — Я имею в виду миллионы для тех, кто стоит наверху. После первой партии могу тебе гарантировать пятьдесят тысяч. Речь идет о наркотиках. За ними будущее.

— Почему ты обращаешься ко мне? — спросил Лука. — Хочешь, чтобы я поговорил со своим доном?

Солоццо скорчил гримасу-улыбку.

— Я уже говорил с доном. Он не хочет участвовать в этом. Я могу обойтись и без него. Но для операции мне нужен сильный человек. Говорят, что тебе не слишком сладко в твоем семействе, и ты готов перейти к нам.

— Это зависит от условий, — пожал плечами Лука.

Солоццо внимательно посмотрел на него и, казалось, принял решение.

— Подумай над моим предложением несколько дней, а потом снова поговорим, — сказал он.

Он протянул руку, но Лука сделал вид, что не замечает ее и поднес ко рту сигарету. Бруно Татаглия вытащил зажигалку и поднес ее Луке. В тот же момент он повел себя странно: бросил зажигалку на стойку и крепко схватил Луку за правую руку.

Лука прореагировал немедленно, пытаясь высвободиться, но Солоццо схватил его за локоть левой руки. И все же Лука был сильнее их обоих и освободился бы, не окажись позади них еще один человек и не накинь он тонкую шелковую петлю на шею Луки. Петля с силой натянулась, и Лука задохнулся. Лицо его посинело, руки ослабели. Татаглия и Солоццо теперь без труда удерживали его. Они стояли в очень страной позе, а человек сзади натягивал петлю все сильнее и сильнее. Последние остатки сил исчезли, и Лука рухнул на пол. Душитель с такой силой натягивал петлю, что та прорезала кожу и исчезла в мясе. Глаза Луки вышли из орбит и их удивленный взгляд был единственно человеческим, что в нем осталось. Лука Брази умер.

— Я не хочу, чтобы его нашли, — сказал Солоццо. — Важно, чтобы именно теперь его не нашли.

Он повернулся и снова исчез в тени.

Следующий после покушения день был насыщен событиями. Майкл остался у телефона и передавал сообщения Сонни. Том Хаген был занят поисками посредника, который удовлетворил бы обе стороны и позволил бы организовать встречу с Солоццо. Турок вдруг сделался осторожен: знал, наверно, что «гарпуны» Клеменца и Тессио разыскивают его по всему городу. Но Солоццо, как и остальные главари семейства Татаглия, оставался все время в надежном укрытии. Меры предосторожности, принятые Солоццо, не были для Сонни неожиданностью.

Клеменца был занят делом Пауло Гатто. Тессио получил задание найти Луку Брази. Лука исчез накануне покушения и до сих пор не подавал признаков жизни. Это был дурной знак. Но Сонни не мог поверить, что Брази мог стать изменником или мог позволить застать себя врасплох.

Жена Корлеоне жила в городе у друзей семейства, чтобы находиться как можно ближе к больнице. Карло Ричи предложил было свои услуги, но ему было приказано продолжать заниматься делом, подаренным ему доном Корлеоне: самым доходным игорным домом в итальянском районе Манхэттена. Конни была все время вместе с матерью и часто наведывалась в больницу.

Фредо, все еще напичканный снотворными, лежал в своей комнате в доме отца.

— Иисус, — сказал Сонни Майклу, выходя из комнаты Фредо, — можно подумать, что ему досталось больше, чем старику.

Майкл пожал плечами. Ему приходилось видеть солдат на поле боя в таком же состоянии. Но он никогда не ожидал, что подобное может случиться с Фредо. Когда все они были детьми, средний брат выделялся своей недюжинной физической силой. Но он был и самым послушным сыном. В то же время все знали, что дон Корлеоне в нем разочаровался и не надеется, что средний сын займет когда-нибудь важное место в семейном деле. Он был недостаточно умен и недостаточно жесток. Ему недоставало смелости и он был очень замкнутым человеком.

Ближе к вечеру позвонил Джонни Фонтена. Майкл передал трубку Сонни.

— Нет, Джонни, не стоит тебе приезжать, чтобы повидать старика. Он слишком болен, и это сделает тебе плохую рекламу, чего старик не хотел бы. Подожди, он поправится, мы перевезем его домой, и тогда ты приедешь повидаться с ним. О'кэй, я передам ему привет. — Сонни положил трубку, потом повернулся к Майклу и сказал: — Отец обрадуется. Джонни хотел лететь из Калифорнии, чтобы навестить его в больнице.

Поздно вечером один из людей Клеменца подозвал Майкла к телефону на кухне. Это была Кей.

— Твой отец в порядке? — спросила она. Говорила она с некоторым напряжением, не совсем естественным голосом. Майкл знал, что она неспособна до конца поверить в то, что случилось, что его отец и в самом деле «гангстер», как это пишут в газетах.

— Все будет хорошо, — сказал Майкл.

— Могу я пойти с тобой, когда ты навестишь его в больнице? — спросила Кей.

— Над этим стоит подумать, — сказал он. — Если парни из газет пронюхают про тебя, ты будешь красоваться на третьей полосе «Дейли Ньюз». Девушка из уважаемого семейства янки связана с сыном одного из главарей мафии. Как это понравится твоим родителям?

— Мои родители не читают «Дейли Ньюз», — сухо ответила Кей. Последовала пауза, потом она спросила:

— Ты в порядке, Майк, тебе не угрожает опасность?

Майк снова засмеялся.

— Я известен, как самый трусливый в семействе Корлеоне. Никакой опасности. Они не станут утруждать себя преследованием такого ничтожества, как я. Нет, все уже кончено. Не будет больше никаких бед. Объясню тебе при встрече.

— А когда она состоится, эта встреча? — спросила Кей.

Майкл задумался.

— А как насчет сегодняшней ночи? Выпьем по стаканчику и закусим в твоей гостинице. А потом я схожу в больницу к старику. Надоело мне болтаться здесь и отвечать на телефонные звонки. О'кэй? Но никому не говори о нашей встрече. Я не хочу, чтобы репортеры застали нас вместе. Кроме шуток, Кей, это будет не очень приятно, особенно твоим родителям.

— Хорошо, — ответила Кей. — Я буду ждать. Хочешь, сделаю для тебя покупки к Рождеству?

— Нет, — сказал Майкл. — Будь только готова.

Она засмеялась немного взволнованным смехом.

— Я всегда готова, — сказала она. — Разве не так?

— Да, ты всегда готова, — ответил он. — И потому ты самая прекрасная девушка на свете.

— Я люблю тебя, — сказала Кей. — Ты можешь сказать мне то же самое?

— Нет, — ответил он. — Сегодня ночью, о'кэй?

— О'кэй, — сказала она. Майкл повесил трубку.

Клеменца вернулся, наконец, после насыщенного трудового дня и теперь носился по кухне, готовя в огромной кастрюле томатный соус. Майкл приветствовал Клеменца кивком головы и зашел в кабинет, где его уже ждали Сонни и Хаген.

— Где Клеменца? — спросил Сонни.

— Он варит спагетти для солдат, — улыбнулся Майкл.

Сонни был раздражен.

— Пусть оставит эти глупости и зайдет сюда. Есть более важные дела. Тессио тоже приведи.

Через несколько минут все уже находились в кабинете. Сонни спросил Клеменца:

— Поговорил с ним?

Клеменца утвердительно кивнул головой.

— Ты его больше не увидишь.

Казалось, электрический ток прошелся по телу Майкла. Он вдруг понял, что речь идет о Пауло Гатто и что маленький Пауло умер, убит веселым танцором.

Сонни спросил Хагена:

— Ты связался с Солоццо?

Хаген отрицательно покачал головой.

— Кажется, он не в восторге от нашей идеи переговоров. Во всяком случае, не выражает большой заинтересованности. А может быть, он просто боится ловушки. Во всяком случае, мне не удалось найти посредника, которому он поверил бы. Но он, наверняка, знает, что теперь придется вести переговоры. Он упустил свой шанс, дав старику возможность уйти живым.

— Он умный парень, — сказал Сонни, — самый умный из всех, с кем пришлось столкнуться нашей семье. Может быть, он понял, что мы тянем время и ждем момента, когда сможем накинуть веревку на его шею или, когда старик выздоровеет и сам возьмется за дело.