Амплуа девственницы - Полякова Татьяна Викторовна

В назначенное время я прибыла к нотариусу.

Федосеев ждал меня, пританцовывая возле своей «Ауди». Выглядел он так, точно ему на голову свалился кирпич и он по сию пору от этого не оправился. Завидев меня, дернул щекой, физиономию его слегка перекосило, но ее тут же украсила ласковая улыбка.

— Здравствуйте, — обрадовался он, шагнув навстречу, и я только тогда заметила, что левая рука у него на перевязи.

— Что у вас с рукой? — испугалась я, хотя чего бы мне пугаться, раз рука не моя, да и к Федосееву добрых чувств я не питала, уж очень много крови он мне попортил в последнее время.

— Рука? — Он посмотрел на нее с отчаянием и поспешно заверил:

— Ерунда.

Формальности много времени не заняли. Вскоре мы простились с Федосеевым, я довольная, он почему-то не очень, и это меня озадачивало, коли уж инициатива исходила от него. Он проводил меня до машины и неожиданно перешел на шепот:

— Если вдруг, мало ли что.., так вы того.., скажите для начала, зачем же сразу…

Из этой тарабарщины я мало что уяснила, забеспокоилась и поторопилась уехать. Все произошедшее выглядело как-то подозрительно. И тут внутренний голос шепнул мне: «Позвони Андрюхину».

Телефона офиса Андрюхина у меня не было, раз мы даже незнакомы, но в справочной я его получила без проблем, набрала номер, женский голос мне ответил. Я поинтересовалась, могу ли я поговорить с господином Андрюхиным. Женщина вложила в свой голос всю земную скорбь, когда ответила:

— К сожалению, нет. А кто его спрашивает?

— Сестра, — брякнула я, хотя знать не знала, есть ли у Андрюхина столь близкая родственница.

— Ольга Дмитриевна? — обрадовалась женщина и тут же вновь начала скорбеть:

— Денис Дмитриевич в больнице.

— А что случилось? — пролепетала я испуганно, притворяться не пришлось, я действительно была здорово напугана.

— Он вам сам расскажет. Ничего страшного. Это он так говорит, — добавила она.

— А в какой он больнице?

— В «Красном Кресте». — Женщина назвала отделение и палату, а я помчалась туда.

В «Красном Кресте» у меня работала приятельница. Я очень надеялась застать ее на боевом посту.

Так, к счастью, и оказалось. Через двадцать минут Лариска, посетив соответствующее отделение, сообщила, что господин Андрюхин доставлен в больницу с черепно-мозговой травмой, жизни его ничто не угрожает, но от этого легче мне не стало. Простившись с Ларисой, я выпорхнула из больницы и тут же набрала Леркин номер.

— Это ты! — взвизгнула я, вышло как-то не очень толково, так что неудивительно, что Лерка поняла этот визг по-своему и резонно ответила:

— Конечно, ведь ты мне звонишь. Или нет?

— Тебе. Слушай, ненормальная, Андрюхин в больнице, а Федосеев с перевязанной рукой и подписал со мной договор…

— Подписал? — обрадовалась Лерка. — Значит, у тебя никаких проблем? Надо это дело отметить.

— Ничего я отмечать не буду. Скажи, это твоих рук дело?

— Что? — растерялась она, и я тут же подумала: может, напрасно я ее обвиняю, может, она ни при чем, но все равно спросила:

— Кто-то проломил голову одному и покалечил руку другому. Это ты?

— С ума сошла? Как бы я это проделала? Ты бы хоть подумала: ну как я мужику руку сломаю? Во-первых, ломать замучаешься, раз навыков нет, во-вторых, он столбом стоять не будет, пожалуй, и мне что-нибудь сломает.

— Точно не ты? — теплея душой, спросила я.

— Конечно. Это Сашок:

— Ты чокнутая! — заорала я. — Не смей вмешиваться в мою жизнь. А если меня в тюрьму посадят? — озарило меня.

— Не смеши, — вздохнула Лерка. — И чего ты вообще орешь? Сашок восстанавливал справедливость. Эти гады тебе пакостили, потому что ты слабее и вступиться за тебя некому. Это честно? Нет.

Теперь им накостыляли и они в курсе, что поступать по-свински не стоит, можно нарваться. Мужики они здоровые, один дня через три из больницы выйдет, а второй и так по городу бегает не хуже собаки. Не вижу никаких проблем.

— Не суйся в мою жизнь, — повторила я и отключилась, после чего начала размышлять: может, стоит аннулировать договор? Я хотела быть честным человеком и законопослушным. Чем больше об этом думала, тем больше хотела. И позвонила Федосееву.

Он мой порыв воспринял совершенно неожиданно.

— Что вы вытворяете? — спросил он с обидой. — Я же на все согласился. Если арендная плата не устраивает, давайте спокойно обсудим.

Стало ясно: он мой порыв не оценил и даже разглядел в нем какой-то подвох.

Проклиная Лерку, я вернулась в офис и поделилась наболевшим с Софьей Сергеевной. Почтенная дама вдруг заявила:

— Анечка, прекратите дурака валять. Слава богу, что все так благополучно разрешилось, зачем же все портить?

Немного посидев истуканом, я пошла заваривать чай, пообещав себе больше не ломать голову, а воспринять произошедшее как данность. Я понимала, что хитрю и изворачиваюсь, но в свои душевные глубины я заглядывать себе запретила и часам к шести смирилась с мыслью, что смогла устроить свои дела за чужой счет и не совсем законно.

Около семи я покинула офис и в трех шагах от двери обнаружила Лерку, она сидела прямо на асфальте, прислонясь спиной к стене и подтянув ноги к животу. Само собой, на нее обращали внимание, но Лерку это ничуть не волновало. Заметив меня, она улыбнулась и отбросила недокуренную сигарету.

— Рабочий день закончен? — спросила она весело.

— Ну… — невнятно промычала я.

— Может, сходим куда?

— Я…

— Понятно. А проводить тебя можно? До машины, — вздохнула Лерка, увидев невдалеке мой «Фольксваген».

Мне стало стыдно. Человек сидит возле моих дверей, ждет, а мне жаль полчаса времени…

— Может, выпьем кофе? — робко предложила я.

— Годится, — поднимаясь с асфальта, заявила Лерка. — Вон там кафешка приличная. Идем?

— Идем.

И мы пошли. Тут я некстати вспомнила о ее неизменном спутнике.

— А где Сашок?

— Я ему велела в машине сидеть. Чтоб тебя не раздражать. Он ведь тебе не приглянулся.

— Вовсе нет, — начала я оправдываться. — Просто.., если хочешь, возьми его, я не против.

Лерка остановилась и, с благодарностью глядя на меня, сказала:

— Спасибо. Он не любит оставаться один. А после Джоника я стала серьезно относиться к таким вещам. Так я его возьму?

— Конечно. Не то правда сдохнет. — Последнее замечание я пробормотала едва слышно, Лерка в это время махала руками и орала на всю улицу:

— Сашок, давай сюда.

Сашок выбрался из машины и ходко потрусил к нам, при этом он улыбался, точно ему пряник дали, и по обыкновению пускал слюну. Он подскочил ко мне, схватил мою руку, тряхнул и улыбнулся еще шире.

— Аня хорошая, — заявила Лерка, и он согласно кивнул.

Мы наконец вошли в кафе и устроились за свободным столиком. Сашок направился к стойке, а я, пользуясь случаем, зашептала:

— Он что, ненормальный?

— В каком смысле? — тоже шепотом спросила Лерка.

— В буквальном.

— А-а, в буквальном.., мы все с приветом. А Сашок — он особенный. Думает по-другому, живет по-другому, но это ведь ничего не значит.

— А что он сейчас делает? — забеспокоилась я.

— Кофе заказывает. Ты ведь капуччино хотела?

— А он сможет? — не поверила я, но тут рядом с нами возник Сашок с двумя чашками кофе в руках, поставил чашки на стол и вернулся за пирожными.

— Выходит, он может говорить, как нормальный? — не желала успокоиться я.

— Конечно. Только он болтать не любит.

— А ты его давно знаешь?

— Давно. Еще когда у шеста вертелась. Его братан устроил к нам в заведение. Там мы и подружились. Потом я его мужу сосватала в водилы.

— Мужу? — ахнула я.

— Конечно, мужу. Откуда у меня, по-твоему, бабки? — удивилась Лерка.

— А где муж? — растерялась я. — Ты же говорила…

— Муж далеко, но вот-вот появится.

— За границей? А почему ты к нему не едешь?

— Он в тюряге. А туда я ехать не хочу.

Тут вернулся Сашок, и я замолчала, не решаясь говорить при нем. Лерка заговорила сама:

— Муженек у меня гад и сволочь. Считай, его нет вовсе. Хотя крови еще мне он попортит.

— Ага, — радостно кивнул Сашок.

— Он скоро освободится? — спросила я.

— Да он уже освободился. Явился, гад, бабки требовал.

— Свои?

— Само собой.

— А ты?

— А я его послала. Говорю же, сволочь он.

— Но если деньги его… — не унималась я.

— Его. Я этого гада любила как свою бессмертную душу. А он… Ладно. Ты не думай, я не из жадности. Я из чувства справедливости. Он знал, как я его люблю, был уверен, что всю жизнь просижу как собака, виляя хвостом. Вообще-то так и было, не узнай я.., короче, когда его за жабры взяли, он все, что имел, на меня перевел. Весь свой бизнес и все свои бабки. Вот так был во мне уверен. А я его доверия не оправдала. А когда он вернулся, сказала: катись отсюда.

— И что, он взял и ушел?

— А куда ему деваться?

— А вдруг вернется?

— Конечно, вернется. Он за бабки удавится.