Не было печали - Несбё Ю

— Да господи боже мой, ничего я им не сказала, я же говорю. Я… а ну да, я дала им прослушать сообщение Арне, он оставил его на автоответчике два дня назад. И они ушли.

— Вы же говорили, что не общались с ним.

— А я и не общалась. Он просто оставил сообщение, что взял Грегора с собой. Так оно и есть: я слышала лай Грегора.

— Откуда он звонил?

— А откуда мне знать?

— Во всяком случае тем, что были у вас, это известно. Вы можете прокрутить сообщение для меня?

— Но он просто говорит…

— Будьте добры, сделайте, как я говорю. Речь идет о… — Харри попытался высказать свою мысль иначе, но не нашел других слов, — о жизни и смерти.

Харри слабо разбирался в нюансах политики развития транспортной инфраструктуры. Он и слыхом не слыхивал о расчетах, согласно которым строительство двух туннелей в районе Винтербро и продолжения автобана поможет избавиться от пробок на трассе Е-6 к югу от Осло. Не ведал он и о том, что главным аргументом в пользу осуществления этого миллиардного проекта были не пожелания избирателей, мотавшихся взад и вперед из Мосса и Дрёбака, а соображения повышения безопасности дорожного движения. Не были ему известны и расчеты, которыми чиновники департамента транспорта пользовались для обоснования общественной значимости проекта и в которых человеческая жизнь оценивалась в 20,4 миллиона крон, включая расходы на «скорую помощь», вынужденное перераспределение транспортных потоков, а также упущенную выгоду от непоступивших налоговых отчислений. Потому-то, когда он застрял в «мерседесе» Эйстейна в пробке на Е-6, едва продвигаясь в южном направлении, он даже не мог представить себе, во что сам оценивает жизнь Арне Албу. Во всяком случае, он не знал, каков будет выигрыш, если ему удастся спасти ее. Знал только, что ни единой возможности возместить потерю, которую рисковал понести он сам, ему не представится. Так что лучше всего вовсе не думать об этом.

Запись сообщения, которое Вигдис Албу прокрутила ему по телефону, длилась всего пять секунд и была информативна лишь в одном смысле. Но этой информации оказалось для Харри достаточно, и содержалась она вовсе не в десяти словах, которые произнес Арне Албу, прежде чем повесить трубку: «Я взял с собой Грегора. Просто хочу, чтоб ты знала».

Но фоном служил не бешеный лай Грегора.

Это были пронзительные крики. Крики чаек.

Уже стемнело, когда показался указатель съезда на Ларколлен.

Перед домом стоял джип «чероки», но Харри проехал дальше к развороту. Однако и там синего БМВ он не обнаружил. Припарковался Харри прямо напротив дома. Бессмысленно пытаться проникнуть внутрь: он услышал собачий лай, еще когда опустил стекло, довольно далеко от вершины холма.

Харри понял, что следовало бы захватить с собой оружие. Дело не в Арне Албу, он вряд ли был вооружен, поскольку не знал, что кто-то угрожает его жизни, а вернее сказать, желает его смерти. Но теперь кроме них на сцену вышли и другие актеры.

Харри вылез из машины. Чаек не видно и не слышно. Он предположил, что голос они подают только днем.

Грегор был привязан к перилам крыльца. Зубы его сверкали при лунном свете, и у Харри сразу же снова засаднила рана на затылке. Но он заставил себя размеренным шагом подойти к заливавшемуся лаем псу.

— Помнишь меня? — прошептал Харри, приблизившись настолько, чтобы почувствовать его жаркое дыхание. Цепь, на которой сидел Грегор, натянулась. Харри опустился на корточки, и, к его изумлению, лай утих. Судя по хриплому дыханию, пес просто изнемог. Грегор уткнул морду в передние лапы и совсем умолк. Харри потрогал ручку двери. Она оказалась заперта. Он прислушался. Вроде бы никто в доме не разговаривал. Но в комнате горел свет.

— Арне Албу!

Ответа не последовало.

Харри выдержал паузу и повторил попытку.

В фонаре ключа не оказалось. Тогда он подобрал увесистый камень, перелез через перила веранды, выдавил стекло в одном из квадратиков, на которые была разделена ведущая в комнату дверь, просунул руку внутрь и открыл защелку.

Никаких признаков борьбы в комнате он не обнаружил. Скорее речь могла идти о спешном отъезде. На столе лежала раскрытая книга. Харри поднял ее. Это был «Макбет» Шекспира. На открытой странице одна строчка была обведена синей ручкой: «Я слов не нахожу. Тебе их скажет мой меч».^[44] Он огляделся, но никакой ручки не обнаружил.

Вот только в самой маленькой спальне постель оказалась разобранной. На ночном столике лежал журнал «Мы — мужчины».