Заживо погребенные - Рэнкин Иэн

– Разумно, но допустим, что он действительно ждал каких-то денег… или думал, что они поступят.

– Деньги, добытые путем шантажа?

Ребус кивнул:

– От кого-то, кого ему не надо было бояться…

– Немного сыщется людей, более уступчивых, чем Эдвард Марбер.

Ребус поднял вверх палец.

– Ты права. Но, возможно, Марбер не предполагал жить долго…

– Он что, собрался помирать?

Шивон нахмурилась, чувствуя, что не понимает хода мыслей Ребуса. Тот покачал головой:

– Он не предполагал жить здесь. Пустое хранилище, все картины упакованы, словно подготовлены к транспортировке…

– То есть он собирался куда-то уехать?

Ребус снова кивнул.

– Этот его дом в Тоскане… Может, он подумывал о том, чтобы убедить Лауру уехать туда вместе?

– Она бы не согласилась.

– Я не об этом говорю. Но если он испытывал к ней серьезное чувство, возможно, и не предвидел отказа. Вспомни, как он поселил ее в квартире на Мэйфилд-террас: просто сделал сюрприз. Может, и переезд в Италию он хотел сделать таким сюрпризом?

Шивон задумалась над версией, предложенной Ребусом.

– Итак, он помещает часть своего собрания в хранилище, возможно, кое-что он собирается взять с собой… – Она в недоумении пожала плечами. – Ну и к чему это нас приводит?

– Это нас снова приводит к Веттриано… – потирая подбородок, ответил Ребус.

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась чья-то голова: Филлида Хоуз.

– А я думаю, чьи это голоса? – извиняющимся тоном проговорила она.

– Мы здесь кое-что обсуждаем, Фил, – объяснила Шивон.

– Не сомневаюсь, но заместитель начальника участка Темплер ищет детектива Ребуса. Тут суит ^[40], так, кажется, говорят французы…

Когда Ребус вошел в кабинет Джилл Темплер, она, казалось, была всецело поглощена разборкой бумаг на своем столе.

– Вы хотели меня видеть? – спросил он.

– Я слышала, что тебя видели в участке, – ответила она, комкая лист бумаги и отправляя его в мусорную корзину.

– Ты довольна расследованием дела Марбера? – поинтересовался он.

– Финансовое управление прокуратуры, кажется, намерено передать дело в суд. Они хотят, чтобы мы подбили кое-какие бабки… – Подняв голову от бумаг, она посмотрела на него. – До меня дошел слух, что ты рванул в самоволку из Туллиаллана?

Он пожал плечами.

– Там все закончено, Джилл.

– Серьезно? Сэр Дэвид не сообщал ничего…

– Позвони ему сама.

– Может быть, и позвоню. – Помолчав немного, она спросила: – У тебя что-нибудь получилось?

Он помотал головой:

– Могу я сделать для тебя что-нибудь еще, Джилл? Ты знаешь, есть кое-что, что я хочу выяснить…

– Что именно?

Он был уже на полпути к двери.

– Ну… как ты сказала… подбить кое-какие бабки.

Зайдя в комнату отдела по расследованию убийств, он остановился у стола Филлиды Хоуз. В комнате кроме нее сидели еще двое. Ребус склонился почти к самому ее уху.

– Так где же ты меня видела? – спросил он полушепотом.

Она поняла, к чему он клонит.

– Нигде, кроме комнаты для допросов номер один? – проговорила она и посмотрела на него, спрашивая взглядом, доволен ли он ответом.

Он кивнул и чуть отступил от нее.

– Кто-нибудь еще знает?

Она помотала головой.

– Пусть все будет, как есть, – сказал он.

Когда он, спустившись по лестнице, вернулся в комнату для допросов №1, Шивон уже допила банку.

– Веттриано? – напомнила она. – А я ничего не нахожу.

Он сел на стул и взялся за ручку.

– А зачем держаться именно за эту картину?

– Но ведь ты сам сказал, что для кого-то она что-то значит.

– Именно. Предположим, Марбер шантажировал кого-то, пустив в ход некоторую часть, а может быть, даже все свои деньги, чтобы купить какую-то картину. Он конечно же был не первым человеком на свете, которого поразила бацилла жадности, и он решил кое-что на этом выгадать…

– Он не был и первым, для кого такого рода попытки закончились смертью. – Чтобы усилить смысл сказанного, Шивон, подняв руку, прижала друг к другу кончики пальцев. – Он подумывал о том, чтобы слинять из страны, а поэтому решил срубить еще немного бабок на ком-то, кого он шантажировал. Но тем это не понравилось, поэтому они его убили, а картину забрали, ибо знали, что куплена она на деньги, отнятые у них.

– Но картина ничего для них не значила, для них это была просто картина, – добавил Ребус. – Хищение этой картины было просто жестом, притом весьма опрометчивым. И потому, когда Нельсон стал перспективным подозреваемым, убийца решил, что картина станет последним гвоздем, вколоченным в его гроб.