Закон трех отрицаний - Маринина Александра Борисовна

– Да-а, бедняга, – посочувствовал Ольшанский. – Хочешь, я тебе яблочко принесу?

На яблоко она согласилась и сгрызла его в мгновение ока – так была голодна.

– Ладно, коль ты не ешь и рот у тебя свободен, ты и начнешь, – велел следователь. – Надумала что-нибудь за два дня?

Настя надумала. В деле Ларисы Риттер они перебрали возможность обмана со стороны всех, они подозревали во лжи или просто недобросовестных, пристрастных показаниях Валерия Риттера, его мать, домработницу, мать убитой Ларисы. И ничего не складывалось, как бы они ни крутили. Но они не учли одного человека: саму Ларису. Все говорили правду, а она лгала. И тогда сходится почти все.

– Лариса не бросила в свое время Владимира Харченко, – говорила Настя. – Они пошли на сговор. Лариса выходит замуж за богача Риттера, тот прикладывает усилия к тому, чтобы раскрутить жену и сделать ее известной, после чего она разводится с ним и возвращается к Харченко. Именно поэтому у матери Ларисы и возникла иллюзия, что ее дочь быстро приняла решение выйти замуж за Риттера. Ничего не быстро. Лариса встречалась с Риттером достаточно долго, и все это время они с Харченко обдумывали свою комбинацию, а матери, вполне естественно, она ничего не сказала. Но был нюанс: как сделать так, чтобы Риттер захотел помочь жене, и как сделать так, чтобы он не очень домогался ее в постели и уж тем более не приставал насчет детей? Ответ: прикинуться нежной, наивной и беспомощной, во-первых, и наркоманкой, во-вторых. Если не колоться, а якобы принимать таблетки, то обман раскрыть практически невозможно. То она веселая, то подавленная, то возбужденная, то сонливая, то не ест целыми днями, то у нее зверский аппетит. В глазки капнула капельки – и зрачок сужается или расширяется, это уж как захочется. Вот тебе и вся картина наркотической зависимости. А чтобы все было достоверно, нужно периодически давать мужу и прочим обитателям дома возможность находить пустые упаковки от сильнодействующих лекарств. История с картиной для выставки в Германии – ерунда, такой выставки там не планируется, я проверяла. Именно поэтому в гостях у Риттеров никогда не бывали ни мать Ларисы, ни ее подружка Лена Завьялова. Лариса встречалась с ними в других местах. Представляете, что с ними было бы, если бы вместо разумной, спокойной и прагматичной Ларисы они увидели бы дурочку-свистушку? А никакой другой в присутствии мужа и свекрови Лариса быть и не могла. Это очень утомительно – строить из себя то, чем ты не являешься, на протяжении многих месяцев. Отсюда и длительные «отсидки» Ларисы в мастерской под видом интенсивной работы. Это было, так сказать, первым этапом операции.

– Ни фига ж себе, – протянул Зарубин. – И сколько там всего было этапов?

– Три, – уверенно ответила Настя. – Так, по крайней мере, мне кажется. На втором этапе Лариса обнаруживает, что прикидываться дурочкой, которая к тому же имеет обыкновение накушаться таблеток и засыпать в самых неподходящих местах, очень интересно. Можно много чего услышать, когда муж разговаривает по телефону или со своими сотрудниками в офисе. И много чего увидеть у него в кабинете на столе, среди бумаг. И ей приходит в голову мысль это интересное собирать и дарить своему любимому Харченко, с которым она продолжается общаться и встречаться. А тот, в свою очередь, может использовать это как в служебных интересах, поскольку занимается экономической преступностью, а может и зарабатывать на этом деньги, продавая прессе. Я сегодня несколько часов просидела в Интернете и обнаружила, что львиная доля фирм и компаний, о которых журналист Маскаев писал всякую разоблачительность, незадолго до появления статей только создавались, или реорганизовывались, или меняли профиль деятельности, расширялись, разделялись, сливались и все такое. Одним словом, с ними происходили изменения, в ходе которых они могли обращаться в фирму Риттера. И все их дела и скользкие проблемы Риттеру были известны и наверняка обсуждались им вслух или лично, или по телефону.

– А как это доказать? – тут же спросил Ольшанский. – Это все на словах хорошо, а доказывать как будем?

– Это ваша забота, господин следователь, – усмехнулась Настя. – Мое дело – придумать. Потом случился третий этап, который легко доказывается. Владимиру Харченко что-то надоело. То ли он устал делить Ларису с мужем, то ли любовь прошла, то ли еще что, но он женился. И скрывал этот факт от Ларисы. Но она все равно узнала. Можете себе представить, что с ней было? Она вышла замуж за нелюбимого мужчину, периодически спит с ним, с утра до ночи ломает собственную личность, притворяясь наркоманкой, она таскает милому Володечке информацию, чтобы тот делал карьеру и попутно деньги зарабатывал, а он в ответ что вытворяет?

– Нехорошо, – покачал головой Селуянов, – некрасиво.

– Да сволочь он, – поддакнул сидевший молча Миша Доценко. – Давить таких надо.

– Еще успеешь, – Ольшанский кинул на Доценко острый взгляд и снова перевел глаза на Настю. – И что же наша Лариса? Решила отомстить?

– И как! Она приходит в «Практис-Плюс» к генеральному директору и предлагает свои услуги. План таков: она организует утечку в прессу клеветнической информации о фирме, и после появления статьи господин Чуйков на голубом глазу предъявляет газете иск. Тем самым поправляет свои финансовые дела. А человек, продавший газете информацию, оказывается в полном дерьме. Проще говоря, Лариса решила неверного любовника подставить по-крупному. И ей это удалось. Вот и вся песенка.

– Ну, тут проверить легко. – Ольшанский отправил в рот очередную плюшку, предварительно обмакнув ее в розетку с медом, и Настя судорожно сглотнула. – Завтра прямо с утречка кто-нибудь из вас поедет к Чуйкову и покажет фотографию Ларисы.

– Да я сейчас могу сгонять, – тут же подхватился Селуянов. – У меня уже и телефончики все есть. Позвонить?

– А фотография у тебя есть?

– Нет, – растерялся Коля.

– У меня есть. – Миша Доценко вынул из бумажника и протянул ему фотографию.

– Ишь ты, запасливый, – хмыкнул следователь. – Звони, Коля, договаривайся о встрече. А ты, Каменская, не торопись, песенка-то еще не вся. Ты уверена, что Ларису убил Харченко?

– Почти уверена.

– Из мести?

– Я думаю, скорее от злости. На него же наехали на семьсот тысяч долларов, а информацию ему дала Лариса. Он приехал просить, чтобы она помогла ему выкрутиться, раз уж так вышло по ее вине, а она сказала ему все, что думает о нем. И про его женитьбу, в частности. Может, еще про что-нибудь. Возникла ссора, оба были в ярости.

– Ну, положим, в ярость Харченко впал гораздо раньше, иначе пистолет бы с тобой не принес, – заметил Доценко. – Он приехал не просить помощи, а требовать и запугивать.

– Разумно, – согласился Ольшанский. – По пистолету у нас пока сведений нет. Место происшествия осмотрено плохо, дежурный следователь, проводивший осмотр, ничего умного не сделал и никаких следов, позволяющих идентифицировать убийцу, не зафиксировал. У нас остается надежда только на оружие.

– И на признание Харченко, – добавил Доценко. – Знаете, менты легче всех раскалываются, это давно замечено. Никто не знает почему, но это факт. Если грамотно его прижать, он сам все расскажет.

– Для того чтобы грамотно прижимать, дружочек, надо факты искать, факты, факты, – сердито перебил его следователь. – А у нас пока только мысли.

– А что, плохие мысли? – огорченно спросила Настя.

– Мысли замечательные. Но голые. Одежка нужна. Между прочим, среди этих прекрасных голых мыслей я так и не услышал объяснения ни странным звонкам неизвестных женщин, ни той лесбиянке, с которой Ларису застал муж. Или она лесбиянкой тоже притворялась?

– А что? Могла, – подхватил Зарубин. – Чтоб с мужем не спать.

В комнату заглянул Селуянов в куртке.

– Я поехал к Чуйкову, – сообщил он. – Как что узнаю – сразу позвоню.

Через секунду за ним захлопнулась дверь.

– Нет, – покачал головой Доценко, – притворяться лесбиянкой, чтобы не спать с мужем, дело рискованное. А вдруг он ее выгонит и на развод подаст? А ей разводиться не резон, к Харченко-то она уже уйти не может, он женился.

– Лариса могла считать, что если он ее за наркотики не выгнал, то и за это дело не выгонит, – возразила Настя. – Там семейный принцип: сор из избы не выносить. Так что в определенном смысле Лариса могла чувствовать себя в полной безопасности. Но вообще-то вы правы, эти женщины в телефоне и в постели в схему не ложатся. Если Лариса притворялась лесбиянкой и наркоманкой, чтобы не спать с мужем, она должна была сама организовывать звонки себе домой женскими голосами. А она говорила своей подруге, что не понимает, кто это ей названивает. И с постелью не получается. Не могла Лариса знать, что муж именно в этот день и час придет к ней мастерскую.

– Значит, что же получается? – задал вполне уместный вопрос Зарубин. – Что ее убил не Харченко и все построение рухнуло?