Сафари в Ла-Пасе - Вилье Жерар де

– Все это – вздор, – сказал Малко. – В Ла-Пасе находится человек, который может вам доказать, что я не торговец наркотиками. Это – Джек Кэмбелл, директор Ю. Эс. Ай. Эс.

Боливиец играл паспортом задержанного. – Вы не американец, – заметил он. – У вас австрийский паспорт.

– Джек Кэмбелл – мой личный друг, – сухо произнес Малко. – И я такой же американский гражданин.

Майор не спеша закурил сигаретку и стал считать банкноты.

– Здесь двести двенадцать тысяч долларов США, – сказал он, наконец.

– Я вам уже говорил, что...

Боливиец наклонился к Малко и ласково, по-отечески поглядел ему в глаза. От его шевелюры разило бриолином.

– Тысяча извинений, сеньор, но у меня имеется строжайший приказ покончить с торговлей наркотиками. Я не собираюсь портить вам жизнь. Мы очень гостеприимны по отношению к иностранцам. Американцы – наши друзья. Вы просто подпишете заявление о том, что приехали в Боливию с двумястами двенадцатью тысячами долларов с целью приобретения кокаина. Мы вас вышлем и забудем эту злосчастную историю. Доллары же, конечно, конфискуем.

– Никогда, – отрезал Малко.

Майор Гомес засунул мизинец в левое ухо и сильно потряс им.

– Я ваш друг, сеньор, – грустно произнес он. – При нынешних законах я могу держать вас в тюрьме очень и очень долго. И даже в концлагере. А концлагерь – штука неприятная. К тому же в Камири очень жарко.

Малко изо всех сил старался не паниковать. Как сильно блефовал боливиец? Вся эта акция была следствием побега Мартины и его собственного визита к дону Федерико. Пока майор ничего не нашел, опасаться не приходилось. Меня хотят во что бы то ни стало выдворить из страны.

Следовательно, имеется желание что-то скрыть. Этим «что-то» может быть только Клаус Хейнкель. А я, Малко, могу исчезнуть, как Джим Дуглас, в чужом гробу. Я пропал, если дам себя запугать.

Малко посмотрел в глаза боливийцу и сказал:

– Меня подставили. Вы это прекрасно знаете. Я хочу, чтобы вы вызвали Джека Кэмбелла и адвоката.

Боливиец изменился в лице. Ударив ладонью по столу, он завопил:

– Нахал! Бродяга!.. Майору Гомесу «я хочу» не говорят!

Он встал, открыл дверь и рявкнул:

– Рамон!

Появилось нервно-заискивающее, изъеденное оспой лицо.

– В пятую! – бросил майор парню, а когда Малко вставал, отработанным движением нанес арестованному удар по лодыжке квадратным носком ботинка. Острая боль пронзила ногу Малко.

Рамон отстегнул один из наручников и, как теленка, потащил Малко по коридору. По внутренней лестнице они спустились в подвал. От едкого запаха пота и грязи Малко едва не задохнулся. Голая лампочка освещала обитые железом двери. Открыв одну из них, полицейский толкнул арестованного внутрь камеры.

Это был мрачный карцер, размером четыре на четыре метра.

– Подыхай, выбл...к, – любезно проговорил Рамон.

На этом придворные изыски кончились. Дверь захлопнулась. В слабом свете лампочки Малко разглядел сидевшего в углу человека. Его руки были заведены за спину, ноги связаны. Лицо покрывали ссадины и запекшаяся кровь. Увидев новичка, он поднял голову и застонал.

Малко подошел ближе и ужаснулся. Один конец проволоки был накручен на шею «чуло», другой – вокруг яичек, что не давало несчастному разогнуться. Малко попытался было размотать проволоку, но без плоскогубцев это оказалось невозможно. Когда же он нечаянно задел страшно раздувшиеся яички сокамерника, тот взвыл.

Из соседней камеры ответили криками, за которыми последовали звуки ударов, ругани и дикое завывание смертельно мучимого человека.

Малко прислонился к сырой стене. Картина была впечатляющей. Если, конечно, это не было инсценировкой. Малко вполне могли убить или замучить в одном из подземелий, и никто об этом никогда не узнал бы.

Чтобы не думать о страшно распухших яичках несчастного товарища, он стал вспоминать проведенный с Лукресией вечер. Они встретились после поездки к дону Федерико. Пообедали у «Максима», в наименее плохом ресторане на Прадо. С ужасом узнав о мнимом самоубийстве Фридриха, девушка принялась умолять Малко плюнуть на этого Клауса Хейнкеля... Потом они вместе позавтракали... Теперь отпечатки пальцев немца были в руках у майора Гомеса.

* * *

Малко проснулся от удара ногой. Он открыл глаза и увидал двух зверски злых полицейских в рубашках с засученными рукавами.

– Эй ты, выбл...к! Поднимайся!

Малко встал. Ему тут же надели наручники. Почти одновременно нанесенный удар в живот согнул Малко пополам. Удары посыпались, как град. Полицейские били методично, целясь в наиболее болезненные точки, и естественно, не жалея сил. Когда Малко упал, люд Гомеса стали бить его ногами, молча и деловито, как по боксерской груше. От удара по селезенке Малко вскрикнул. Животный страх охватил все его существо. Было похоже, что эти типы получили приказ забить его до смерти.