Трое - Фоллетт Кен

– Что же тогда остается для донесений? – забеспокоился Хассан.

– Более чем достаточно. Дикштейн, Евроатом, уран, встреча с Пьером Боргом… если ты выложишь хотя бы половину из этого, то станешь в Каире просто героем.

Но Хассана его слова не убедили.

– Я отвечу такой же откровенностью. Если я последую вашим советам, мои донесения потеряют всю убедительность, которой отличаются ваши.

Ростов изобразил смущенную улыбку.

– Разве я веду нечестную игру?

– Нет, – признал Хассан. – Вы заслуживаете полного доверия.

– Да и, кроме того, никто, кроме нас двоих, не будет знать, как и чем отличаются наши донесения. И в завершении операции ты получишь полную информацию.

– Хорошо, – сказал Хассан. – Я буду осторожен. У вас есть какие-то планы?

– Постараюсь провести несколько дней с Марией и детьми. У нас дача на берегу Рижского залива.

– Прекрасно.

– Там великолепные места, хотя нет такой жары, конечно, к которой вы привыкли. Куда потом направишься – в Александрию?

Прозвучало последнее приглашение на рейс, и араб встал.

– Мне еще не так везет, – сказал он. – Скорее всего, мне придется провести все время в прогнившем Каире.

Но у Ростова мелькнуло подозрение, что Хассан лжет.

Когда Германия потерпела поражение в войне, вся жизнь Франца Альбрехта Педлера пошла под откос. Пятидесятилетний кадровый офицер вермахта, он внезапно оказался бездомным безработным нищим. И, как миллионы других немцев, начал с нуля.

Он стал коммивояжером французского предприятия по окраске тканей: без зарплаты, на небольших комиссионных. В 1946 году у него было всего лишь несколько заказчиков, но к 1951 году германская промышленность постепенно стала восстанавливаться, и, когда наконец дела пошли на лад, Педлер уже обрел такое положение, что мог воспользоваться открывающимися перед ним новыми возможностями. Его офис располагался в Висбадене, куда сходились железнодорожные пути на правом берегу Рейна, и были все основания считать, что в будущем он станет крупным промышленным центром. Список продукции, с которой он имел дело, постоянно расширялся, как и увеличивалось число потребителей; скоро он продавал моющих средств не меньше, чем красителей; он получил доступ на базы США, которые в то время осуществляли управление оккупированной частью Германии. Оставшиеся позади трудные времена научили его пользоваться открывающимися возможностями: если интенданту армии США были нужны дезинсектанты в пинтовых бутылках, Педлер покупал средство от насекомых, расфасованное в бочки по десять галлонов, снимал ангар, разливал в нем дезинсектант в закупленные из вторых рук пинтовые бутылки, украшал их наклейками «Специальный дезинсектант Ф.А.Педлера» и получал за эту операцию неплохой доход.

От аренды ангара и перерасфасовки было недалеко и до приобретения ингредиентов химических средств и их дальнейшего производства. Первые барели «Специальных чистящих средств Ф.А.Педлера» для нужд промышленности появились на свет в том же арендованном ангаре и были приобретены инженерно-технической службой военно-воздушной базы США. И компания пошла в рост.

Ф.А.Педлер стал поставщиком военных ведомств, у которых он получал не очень большие, но надежные и выгодные заказы. Взятый в аренду сарай превратился в комплекс одноэтажных зданий. Франц снова женился – его первая жена погибла при бомбежке в 1944 году – и усыновил ребенка жены. Но в глубине души он остался тем же ловцом удачи, и когда услышал, что где-то лежат солидные залежи урановой руды, которые можно задешево приобрести, почуял аромат прибыли.

Уран принадлежал бельгийской компании «Сосьете Женераль», которая входила в состав корпорации, фактически управлявшей Бельгийским Конго, где было изобилие естественных минеральных ресурсов. После волнений 1960 года компании пришлось оставить страну, и, поняв, что те, кто вовремя не унесут из нее ноги, будут просто выкинуты, компания приложила все усилия, дабы переправить в метрополию как можно больше сырья до того, как окончательно захлопнутся ворота. Между 1960 и 1965 годами она собрала немалое количество урановой руды неподалеку от обогатительных фабрик рядом с границей Голландии. К большому огорчению компании в это время был ратифицирован договор о прекращении ядерных испытаний, и, когда все связи с Конго окончательно прервались, на уран оказалось очень мало покупателей. Запасы руды лежали втуне смертным капиталом.

По сути, Ф.А.Педдеру было нужно не так уж много урана для производства красителей. Тем не менее, Францу нравились игры такого рода: руду удалось закупить по дешевке, на обогащение ее тоже уйдет не так много денег, и как только возникнет потребность в уране – а рано или поздно это произойдет – он получит солидный доход от вложенных денег. Поэтому он и пошел на эти затраты.

Нат Дикштейн появился у Педлера как нельзя кстати. Ему был симпатичен бодрый семидесятитрехлетний немец с искорками в глазах, который ухитрился сохранить свою шевелюру. Они встретились в субботу. На Педлере был яркий спортивный пиджак и желтовато-коричневые брюки, он говорил на хорошем английском с легким американским акцентом и предложил Дикштейну стакан «Секта», местного шампанского.

На первых порах они осторожно присматривались друг к другу. В конце концов, в прошедшей войне они дрались на разных сторонах, и война жестоко обошлась с ними обоими. Но Дикштейн всегда считал, что врагом был не немецкий народ, а фашизм, и его беспокоило лишь то, что Педлер будет чувствовать себя не в своей тарелке. Выяснилось, что то же самое волновало и Педлера.

Дикштейн позвонил из гостиницы в Висбадене, чтобы договориться о встрече. Его звонка ждали. Местный израильский консул предупредил Педлера об ожидаемом визите мистера Дикштейна, старшего армейского интенданта с большим списком предполагаемых закупок. Педлер прикинул, что перед ленчем у него дома он устроит гостю небольшую экскурсию по предприятию, которое в субботу утром будет пусто.

Просидев полночи над учебником, Дикштейн обзавелся набором интеллигентных вопросов относительно присадок и катализаторов, очистки сырья и контроля качества, а также складирования. Возможные ошибки он решил списать на плохое владение языком. Похоже, должно было сработать.

Сложилась достаточно забавная ситуация. Дикштейну предстояло играть роль заказчика, сомневающегося и нерешительного, которого уговаривает продавец, он же поставщик, тогда как на самом деле, он собирался втянуть Педлера в отношения, о серьезности которых немцу даже мысль не могла придти в голову. Он нуждался в уране Педлера, но ни словом, ни намеком не мог ему дать знать об этом. Он должен был поставить Педлера в положение, при котором его благосостояние зависело бы от расположения Дикштейна.

После осмотра предприятия Педлер, усадив его в «Мерседес», доставил Ната в обширный дом в стиле шале, разместившийся на склоне холма. Рассевшись перед широким окном, они попивали «Сект», пока фрау Педлер, живая веселая женщина, хлопотала на кухне.

Из окна открывался вид на долину. Далеко внизу медленно текла широкая река, по ее берегу вилась узкая ленточка дороги. Вдоль берега группками стояли серые домики с белыми ставнями, а посадки винограда поднимались по склонам вплоть до дома Педлера и, минуя его, до опушки леса. Если бы мне довелось жить в стране с прохладным климатом, подумал Дикштейн, я бы выбрал такое же прекрасное место.

– Итак, что вы думаете? – спросил Педлер.

– О пейзаже или о заводе?

Улыбнувшись, Педлер пожал плечами.

– И о том, и о другом.

– Пейзаж великолепен. Предприятие меньше, чем я ожидал.

Педлер закурил сигарету. Он был по-настоящему отчаянным курильщиком – и мог считать себя счастливчиком, что дожил до таких лет.

– Меньше?

– Очевидно, я должен объяснить, что меня интересует.

– Будьте любезны.

Дикштейн приступил к изложению своей версии.

– В данный момент армия производит закупки моющих и чистящих средств у разных поставщиков: детергенты у одного, обыкновенное мыло у другого, растворители для машин и агрегатов у третьего и так далее. Мы поставили задачу сократить расходы и, может быть, решим ее, если будем вести все дела в одном районе и с одним производителем.

Педлер невольно вытаращил глаза.

– Это же… – он поперхнулся на полуслове, – …огромный заказ.

– Боюсь, он может оказаться слишком велик для вас, – сказал Дикштейн, думая лишь об одном: только не говори «да»!

– Не обязательно. Единственная причина, по которой мы не стремились расширять объемы, производства, заключалась в отсутствии таких крупных заказов. У нас, без сомнения, есть навык управления, есть отработанная технология, и если к нам обратится крупная фирма, найдутся и средства, чтобы расширяться… по сути, все зависит от объема заказа.