Девушка, которая играла с огнем - Ларссон Стиг

Экстрёму уже успели позвонить несколько журналистов, спрашивавших о том, какова была роль известного боксера. Он находился в состоянии, близком к аффекту, и обвинил Соню Мудиг в том, что она допустила утечку информации. Мудиг тотчас же отвергла это обвинение, но все было тщетно. Экстрём потребовал, чтобы ее отстранили от следствия. Бублански пришел в ярость и без колебаний встал на сторону Мудиг.

– Соня сказала, что не допускала никаких утечек. Мне достаточно ее слова. Это же безумие – отстранять опытного следователя, работающего над расследованием с самого начала!

Экстрём в ответ высказал открытое недоверие Соне Мудиг. Словно забаррикадировавшись за письменным столом, он засел за ним, продолжая злиться. Его решение было непоколебимо.

– Мудиг! Я не могу доказать, что ты допускаешь утечки информации, но я не доверяю тебе в этом расследовании. Ты отстраняешься с настоящего момента. До конца недели можешь взять выходные. В понедельник получишь другое поручение.

У Мудиг не оставалось выбора. Она кивнула и направилась к двери. Бублански остановил ее.

– Соня! For the record:75 я не верю ни на грош в это обвинение, и я полностью тебе доверяю. Но решаю не я. Загляни ко мне в кабинет, перед тем как пойдешь домой.

Она кивнула. Экстрём пылал яростью. Лицо инспектора Бублански налилось болезненной краснотой.

Соня Мудиг вернулась в кабинет, где они с Никласом Эрикссоном работали с компьютером Дага Свенссона. Ей было обидно и хотелось плакать. Эрикссон исподтишка покосился на нее и увидел, что с ней что-то не так, но ничего не сказал, она тоже делала вид, что не замечает его. Она села за свой письменный стол и устремила взгляд в пустоту. В комнате повисла тяжелая тишина.

В конце концов Эрикссон извинился и сказал, что пойдет выпить кофе. Он спросил, не принести ли ей тоже, но она помотала головой.

Когда он вышел, она встала из-за стола, надела куртку, взяла свою сумку и направилась в кабинет инспектора Бублански. Он предложил ей сесть в кресло для посетителей.

– Соня, в этом деле я не уступлю, или пускай Экстрём и меня отстраняет от следствия. Я не потерплю этого и дойду до суда. Пока что ты остаешься в следственной группе по моему личному распоряжению. Поняла?

Она кивнула.

– Ты не пойдешь домой и не будешь брать выходные на конец недели, как сказал Экстрём. Я приказываю тебе съездить в редакцию «Миллениума» и еще раз поговорить с Микаэлем Блумквистом. Ты просто-напросто попросишь его, чтобы он помог тебе разобраться с жестким диском Дага Свенссона. В «Миллениуме» у них осталась копия. Мы сэкономим много времени, если нам поможет человек, который уже знаком с материалом и может отделить важное от неважного.

Соня Мудиг вздохнула с облегчением.

– Я ничего не сказала Никласу Эрикссону.

– Я сам им займусь. Будет работать с Куртом Свенссоном. Ты видела Ханса Фасте?

– Нет. Он ушел сразу же после утреннего совещания.

Бублански тяжко вздохнул.

Микаэль Блумквист вернулся домой из больницы около восьми часов утра. Он не выспался, а на предстоящую днем встречу с Гуннаром Бьёрком ему нужно будет прийти с ясной головой. Он разделся, поставил будильник на половину одиннадцатого и два часа поспал. Когда он, побрившись, приняв душ и надев чистую рубашку, вышел на Гулльмарсплан, позвонил мобильник. Это была Соня Мудиг, которая сказала, что ей нужно с ним поговорить. Он ответил, что сейчас ушел по делу и не может с ней встретиться. Она рассказала, зачем он ей понадобился, и он посоветовал ей обратиться к Эрике Бергер.

Соня Мудиг поехала в редакцию «Миллениума». Она нашла Эрику Бергер на месте и почувствовала, что эта уверенная в себе и несколько властная женщина с ямочками на щеках и короткой светлой шевелюрой ей симпатична. Своей красотой она немного напоминала слегка постаревшую Лору Палмер из «Твин Пикс». Ей даже пришла в голову не относящаяся к делу мысль, не лесбиянка ли Бергер, потому что, на взгляд Ханса Фасте, все женщины, упоминаемые в нынешнем деле, относятся к этой сексуальной ориентации. Но тут же вспомнила, что сама где-то читала о браке Бергер с художником Грегером Бекманом. Эрика выслушала ее просьбу о помощи при просмотре жесткого диска Дага Свенссона, и на лице у нее появилось озабоченное выражение:

– С этим есть одна проблема.

– Объясните, пожалуйста, – попросила Соня Мудиг.

– Дело не в том, что мы не хотели бы выяснить правду об этом убийстве или помочь полиции. К тому же у вас имеется весь материал в компьютере Дага Свенссона. Проблема этического плана: у средств массовой информации плохо получается сотрудничать с полицией.

– Уж поверьте мне, я это и сама поняла сегодня утром, – с улыбкой сказала Соня Мудиг.

– А что случилось?

– Ничего особенного. Так, мои личные выводы.

– О'кей. Для того чтобы сохранить доверие публики, средства массовой информации должны четко соблюдать дистанцию по отношению к власти. Журналисты, которые бегают в полицию и сотрудничают со следствием, в конце концов оказываются на побегушках у полицейских.

– Мне приходилось встречать таких журналистов, – сказала Мудиг. – И если я правильно поняла, то бывает и наоборот: когда полиция оказывается на побегушках у некоторых газет.

Эрика Бергер громко рассмеялась.

– Ваша правда! К сожалению, вынуждена открыть вам тайну, что мы в «Миллениуме» просто не располагаем средствами, чтобы держать у себя таких карманных журналистов. Если бы вам нужно было допросить кого-то из сотрудников «Миллениума», это требование мы выполнили бы беспрекословно. Но сейчас речь идет о формальном требовании оказать полиции активную помощь, предоставив в ваше распоряжение наши журналистские материалы.

Соня Мудиг кивнула.

– На это возможны две точки зрения. С одной стороны, речь идет об убийстве одного из сотрудников журнала. В этом плане мы готовы оказать всяческую помощь. Но, с другой стороны, есть такие вещи, которые мы не можем выдавать полиции. Это касается наших источников.

– Я способна проявить гибкость. Я могу обещать вам защиту ваших источников. Для меня они не представляют интереса.

– Дело не в искренности ваших намерений и не в том, доверяем ли мы лично вам. Речь идет о том, что мы вообще никогда не выдаем свои источники, ни при каких обстоятельствах.

– О'кей.

– Далее есть и еще одно обстоятельство: мы у себя в «Миллениуме» ведем собственное расследование убийства, что является нашей журналистской работой. Относительно этого я готова сообщить полиции собранную информацию тогда, когда у нас появится готовый для публикации материал, но не раньше.

Эрика Бергер в раздумье наморщила лоб. Наконец она кивнула, приняв решение.

– Кроме того, у меня есть и собственные дела. Вот как мы поступим... Вы будете работать с нашей сотрудницей Малин Эрикссон. Она хорошо разбирается в этом материале и будет служить вашим проводником по книге Дага Свенссона. Копия у вас уже есть. И вашей задачей будет составить список лиц, которые могут обоснованно рассматриваться в качестве потенциальных подозреваемых.

Ирене Нессер находилась в полном неведении о драматических событиях этой ночи, когда садилась на станции Сёдра в пригородный поезд до Сёдертелье. Она была одета в полудлинную кожаную куртку, темные брюки и нарядную вышитую красную кофточку. На лице у нее красовались сдвинутые на лоб очки.

В Сёдертелье она отправилась на остановку автобусов, курсирующих по маршруту Сёдертелье – Стренгнес и купила билет до Сталлархольма. Она ждала на остановке, с которой видны были жилые дома, и мысленно рисовала себе карту. В нескольких километрах к северо-востоку находилось озеро Меларен, вокруг расположена дачная местность, застроенная летними домиками, среди которых встречались немногочисленные дома для круглогодичного проживания. Дача адвоката Нильса Бьюрмана затесалась среди летних домиков приблизительно в трех километрах от остановки автобуса. Она глотнула воды из пластиковой бутылки и отправилась туда пешком. Через сорок пять минут она была у цели.

Для начала она сделала обход территории, изучая соседей. С правой стороны расстояние до ближайшего домика составляло приблизительно сто пятьдесят метров. Слева была ложбина. Миновав два летних домика, она вышла к небольшому поселку, где о присутствии человека говорило открытое окно и звуки радио. Но от дома Бьюрмана его отделяло целых триста метров, а следовательно, она могла поработать в относительно спокойных условиях.

Она захватила с собой ключи от его жилища и без труда открыла дверь. Первым долгом она растворила окно с другой стороны дома, чтобы обеспечить себе путь отступления на случай, если вдруг со стороны крыльца возникнут какие-то непредвиденные препятствия. Под непредвиденными препятствиями она в основном подразумевала неожиданное появление вблизи дома какого-нибудь полицейского.