Правила мести - Райх Кристофер

А как прикажете понимать ее собственное поведение? Затеяла драку, которой, несомненно, следовало избежать. И это безрассудство — еще только начало.

Она открыла холодильник. При дрожащем свете тусклой лампочки разглядела тарелку с ломтиками сыра, покрытого пятнами плесени, и пакет прогорклого молока, от которого исходил такой мерзкий запах, что Эмма ощутила его даже там, где стояла. Она закрыла дверцу, шепча под нос бранные слова. По крайней мере, могли бы положить ей в холодильник хоть что-нибудь мало-мальски съедобное. Упаковку йогурта, может, банку маринованных огурцов, а то и бутылку минералки. И даже, прости господи, бутылку вина. В конце концов, это все-таки Франция.

В животе урчало, и она чувствовала, как его подводит от голода. Воспоминания стучались в голову, словно кто-то колотит молотком.

Неуклюжая, долговязая девчонка в рваном шерстяном платье. Рыжие волосы коротко острижены, давно не чесаны и безнадежно спутаны. Дерзкие, глядящие исподлобья зеленые глаза на лице, изуродованном экземой. Она стоит в школьной столовой, вытянув перед собой руки для наказания. У ее ног лежат разбитая фаянсовая тарелка и шлепок слипшейся каши, которую она только что выскребла с самого дна кастрюли. Черный ремень хлещет ее по ладоням, а затем и не только по ним. И хотя все ее тело кричит, хуже всего приходится измученному голодом и болью желудку.

Эмма усмехнулась своей сентиментальности. Другим ребятам приходилось и похуже. Но где-то внутри себя она опять услышала, как ее кто-то зовет: «Лара!» — и ей сразу же захотелось скорее упрятать воспоминания под замок.

Затем она обошла всю квартиру, задерживаясь в каждой комнате, и, приложив ухо к стене, слушала, что за ней происходит. Так она делала всегда, хотя сейчас голоса соседей через крошащийся, растрескавшийся бетон и без того звучали достаточно громко. Шум — это хорошо. Тишина — это плохо. Тишина означает страх. А страх означает полицию.

Эмма вернулась на кухню и поискала в сумочке, не найдется ли в ней чего-нибудь съестного. Она откопала там жевательную резинку и пакетик леденцов, который купила в Лондоне, направляясь на встречу с Джонатаном. Она высыпала леденцы на ладонь и принялась есть, кладя в рот по одному. Ничего не поделаешь. Сама выбрала такую «шикарную» профессию.

Как раз в этот момент раздался стук в дверь. Эмма пересекла кухню и взяла пистолет. Кто-то постучал три раза. Она приникла к глазку и, узнав мрачного, неряшливого человека, стоящего по ту сторону, открыла дверь.

— Ну и квартирку ты подыскал, Папик.

— Эта квартира не наша, — проговорил тот, протискиваясь мимо нее в дом. — А наших друзей из Тегерана. Все претензии к ним.

— Плевать мне, чья она. Рискованно размещать конспиративную квартиру в таком бедном квартале.

— Рискованно, говоришь? — Мужчина, которого Эмма звала Папиком, распрямился и, как ни странно, стал больше походить на кадрового офицера разведки, которым на самом деле и являлся. — А ты видела вокруг хотя бы одну полицейскую машину? А чьи-нибудь любопытные глаза? Вот уж вряд ли. Это действительно самое безопасное место, даже притом, что тебе пришлось преподать урок вежливости местному общественному комитету по твоей торжественной встрече.

— Ты что, видел?

— Конечно видел. Думаешь, я никуда отсюда не выхожу? — И он с размаху шмякнул на кухонный стол кожаный портфель и покрутил шеей, расслабляя мышцы. — А чего ты ждала? Сверкающего огнями операционного центра с аналитиками за письменными столами и трехметровым экраном на стене? Ты теперь член моей команды. За нами присматривают. И мы не слишком отличаемся от твоих прежних работодателей, только мы, я бы сказал, более амбициозны.

— А ноутбуки? — спросила Эмма. — Вы декодировали содержащуюся на жестких дисках информацию до того, как их уничтожили?

Бледные губы Папика тронула усмешка. Он двумя руками вытащил из портфеля увесистую папку с бумагами, толщиной с телефонную книгу:

— Посмотрите на «Королеву» в неглиже — такой ее видели лишь ближайшие родственники. — Он с усилием плюхнул папку на стол. — Окончательные строительные чертежи, подписанные самим главным инженером. Скачано непосредственно из его святая святых. Видны каждый коридор, каждое окно, каждая дверь. Абсолютная стопроцентная точность.

Эмма провела рукой по детальным схемам, узнавая в них очертания АЭС, которую видела этой ночью.