Правила мести - Райх Кристофер

64

С окончанием холодной войны противостояние разведок Востока и Запада не прекратилось. После некоторой оттепели в отношениях между Соединенными Штатами, а также с их союзниками по НАТО, с одной стороны, и странами прежнего Советского Союза — с другой, эти отношения вступили в новую фазу и стали столь же прохладными, как и прежде. Попытки посеять семена демократических реформ в России провалились. Планы по реструктуризации экономики привели к катастрофическим последствиям, в частности к обвалу рубля в конце лета 1998 года. Униженная, раздавленная и страдающая от потери международного влияния, Россия жаждала реванша. Был избран новый президент, представитель национальной службы безопасности, который черпал свое вдохновение в уроках русской истории. России всегда требовалась крепкая рука, и он решил действовать именно в таком направлении. Внутри страны подавлял всякие критические голоса. На международной арене пытался восстановить прежний авторитет страны. Однако во внешней политике России добавились и еще кое-какие изменения: в новом ее подходе к международным делам теперь проявлялась некая резкость, которой не замечали раньше. Как говорят в таких случаях американцы, в российской политике теперь «появилось что-то личное».

Особенно хорошо это заметили Чарльз Грейвз и его коллеги по МИ-5. В 1988 году в российском посольстве состояло на службе две сотни работников. В МИ-5 полагали, что из этого числа выпускниками Академии ФСБ в Ясенево являются человек семьдесят. «Рыцари щита и меча», как их иронически называли. К 2009 году число сотрудников нового российского посольства в Кенсингтон-Гарденз, перевалило за восемьсот, из которых больше четырехсот вполне могли оказаться профессиональными разведчиками. Уже само их количество делало весьма затруднительной, если не вообще безнадежной, любую попытку определить, кто из них мелкая сошка, а кто — специалист высокого ранга. И хотя ряды само́й службы МИ-5 за это время почти утроились, занятость ее агентов контртеррористическими операциями преимущественно на Британских островах препятствовала ведению тщательного наблюдения за своим в недавнем прошлом главным противником.

Поэтому Грейвза вовсе не удивило, что ему не доводилось прежде слышать такого имени, как Давид Кемпа, который и числился всего-то вторым секретарем посольства по вопросам культуры, — как, впрочем, и того, что на самом деле он занимает высокий пост в структуре ФСБ и уполномочен вести в Лондоне разведывательную работу. Очередной новостью стало для него и то, что изящный старомодный особнячок по улице Принсез-Мьюз, дом 131, на самом деле служит явочной квартирой российской разведки.

— Чего-нибудь выпьете? — спросил русский.

— Нет, — ответил Грейвз. — У меня не так много времени.

Кемпа налил себе в бокал «Столичной», а потом надругался над ней, опрокинув туда же полбанки «Ред Булла». Это был моложавый подвижный мужчина с прямым взглядом и растрепанными каштановыми волосами. Одетый в винтажную футболку с надписью «Секс-Пистолз» и джинсы со штанинами-дудочками, он походил скорее на бывалого рокера, чем на агента иностранной спецслужбы. Приветственным жестом подняв бокал, он произнес:

— Шагалинский сказал, вы знаете, кто подложил бомбу.

Шагалинский. В нарочитом употреблении полного варианта фамилии Грейвз признал прежний, свойственный коммунистическому режиму антисемитизм.

— Так и есть, — подтвердил Грейвз.

— Хотелось бы узнать кто.

— Всему свое время. А почему вы передали Расселу информацию о Виктория-стрит? Ведь слова «Виктория, Биар» исходят от вас, не так ли? Что вы обо всем этом знаете?

— Знаю не намного больше, чем вы. Эти два слова впервые появились в записке, наспех набросанной на листке, который мы выудили из корзины для бумаг в кабинете Швеца. На том же листке приводился перечень действующих ядерных реакторов, расположенных в Западной Европе. Из этого, а также из переговоров, которые Швец вел по мобильному со своими личными агентами, мы догадались, что он затевает какую-то операцию, предполагающую нападение на атомную электростанцию. Судя по всему, это должно произойти очень скоро. Вообще, боюсь, мы узнали обо всем слишком поздно. Вот если бы нам удалось остановить их до нападения на Иванова, тогда у нас, может, и был бы шанс.

— Их? Вы только что мне сказали, что это дело рук Швеца. Однако, насколько мне известно, вы с ним принадлежите к одной организации.