Смерть дня - Райх Кэти

– На север. И никаких подробностей.

– Он когда-нибудь слышал о Доме Оуэнсе?

– Нет. В их группе всем заправлял некто по имени Тоби.

– Фамилия?

– Фамилии нужны только в нашем мире. Но лидера старик не боялся. Похоже, даже неплохо с ним ладил. Но с ума сходил от ужаса из-за какой-то женщины.

Что говорила Катрин? "Это не Дом. Это она". Я вспомнила лицо девушки.

– Кто она?

– Старик не знает имени, но говорит, будто она сказала Тоби, что антихрист пал и близок Судный день. Тогда они и собрались в путь.

– И?..

У меня мурашки побежали по спине.

– Собаку с собой не пригласили.

– Всё?

– Старик утверждает, что женщина играет роль матери-настоятельницы.

– Катрин тоже говорила о женщине?

– По имени...

– Я не спрашивала. Тогда не пришло в голову.

– Что еще она говорила?

Я рассказала все, что запомнила.

Райан накрыл мою руку своей:

– Темпе, мы ведь ничего не знаем о Катрин, кроме того, что она строила свою жизнь на основе чужой культуры. Она является к тебе домой, заявляет, что нашла тебя через университет. А ты не записывала свой адрес в журнале. В тот же день сорок три ее ближайших друга срываются с места в двух штатах, и сама она тоже исчезает.

Верно. Райан и раньше высказывал сомнения по поводу Катрин.

– Ты так и не узнала, кто устроил выходку с котом?

– Нет.

Я высвободила руку и принялась терзать большой палец. Мы замолчали. Потом я вспомнила еще кое-что.

– Катрин тоже говорила об антихристе.

– Что?

– Дом не верит в антихриста.

Райан надолго задумался.

– Я разговаривал с парнями, которые вели дело о смертях в "Храме Солнца" в Канаде. Ты знаешь, что произошло в Морин-Хайтсе?

– Умерло пять человек. Я была в Шарлотте, а американские средства информации интересуются в основном Швейцарией. Канаде в прессе уделяют мало внимания.

– Я тебе расскажу. Жозеф Димамбро послал группу фанатиков убить ребенка.

Он дождался, пока до меня дойдет.

– Морин-Хайтс послужил спусковым крючком для событий за морем. Похоже, ребенок родился без согласия Большого Папаши, поэтому его объявили антихристом. Когда малыша убили, праведные получили разрешение на переход.

– Боже всемогущий! Ты думаешь, Оуэнс – один из фанатиков "Храма Солнца"?

Райан снова пожал плечами:

– Может, просто жулик и подражатель. Трудно понять, что происходило в Адлер-Лайонс, пока там не поработали психологи.

В общине на Святой Елене обнаружили научный трактат и карту провинции Квебек.

– Но я не дам и цента за жизнь психа, который доводит до смерти невинных людей. Я поймаю эту сволочь и лично выпущу ему кишки.

Он заиграл желваками и опять схватил журнал.

Я закрыла глаза и попыталась уснуть, но образы в голове не давали покоя.

Гарри, дерзкая и полная жизни. Гарри в свитере и без макияжа.

Сэм, расстроенный вторжением на остров.

Малахия. Матиас. Дженнифер Кэннон. Кэрол Кэмптуа. Содержимое пакета у моих ног. Обугленный кот.

Катрин с умоляющими глазами. Как будто я могла ей помочь как-то изменить ее жизнь в лучшую сторону.

Или Райан прав? Может, меня подставили? А Катрин подослали с какой-то зловещей миссией, о которой я ничего не знаю? Неужели кота приказал убить Оуэнс?

Гарри говорила о порядке. Ее жизнь полетела к черту, и порядок поможет восстановить душевное спокойствие. И Катрин твердила о том же. Что порядок установлен для всех. Брайан и Хайди его нарушили. Какой порядок? Космический? Порядок, установленный свыше? Или порядок "Храма Солнца"?

Я чувствовала себя мошкой, бьющейся в банке о стекло то одной, то другой случайной мыслью, но не могла вырваться из паутины сбивчивых рассуждений.

"Бреннан, так и с ума сойти недолго! Ты ничего не можешь поделать на высоте в одиннадцать тысяч метров".

Я решила сбежать от проблем в прошлое столетие.

Открыла дипломат, вытащила дневник Беланже и вернулась к Декабрю 1844 года, надеясь, что праздники улучшили настроение Луи-Филиппа.

Добрый доктор насладился рождественским ужином в доме Николе, одобрил свою новую трубку, но осудил намерение сестры вернуться на сцену. Эжени пригласили петь в Европу.

Недостаток чувства юмора Луи-Филипп компенсировал упорством. В первые месяцы 1845 года имя его сестры упоминалось часто. Он явно постоянно с ней спорил. Однако, к недовольству доктора, отговорить Эжени не получилось. Она уезжала в мае, чтобы дать концерты в Париже и Брюсселе, потом провести лето во Франции и вернуться в Монреаль в конце июля.