Аптекарь, его сестра и ее любовник - Браун Сандра

— Наверно, почудилось, — вздохнул Уэс. — От этих тарахтелок столько шума, у меня аж в ушах звенит. Ладно, неважно. Ты что-то говорил о Лилли.

— Она там уже два дня. Безвыходно. Без электричества. Почему же она не хватается поминутно за телефон, не ждет пока он зазвонит, почему не пытается позвонить сама?

— Да, действительно, — согласился Уэс. — Но, может, у нее там, наверху, связи нет? Может, у нее батарейка сдохла.

— А может, она сама.

— Датч…

— А может, она ранена.

А может, она уютно устроилась в коечке с Тирни, и звонящий телефон ей только мешает. Может, они найдут ее не раненой, а наоборот — цветущей, как роза, и мурлычущей от удовольствия после классного секса. Датч взглянул на Уэса и понял, что он думает о том же.

— Если бы она могла, обязательно позвонила бы, Датч, я уверен.

У Датча руки чесались сбросить Уэса с утеса за эту манеру говорить с ним, как с душевнобольным. Чтобы удержаться от искушения, он натянул лыжную перчатку.

— Если собираешься вести, давай живее. Уэс пошел к своему снегоходу.

— Живее не получится. Эти «шпильки» меня убивают.

— Ты же это знал, когда вызвался идти со мной. Да, кстати, какого черта ты это делаешь?

Уэс замер на ходу и повернулся к нему.

— Что?

Датч сдвинул на лоб очки-«консервы» и смерил Уэса долгим, оценивающим взглядом.

— Что?

— Зачем ты это делаешь, Уэс? Только пойми меня правильно. Я убью Тирни, и мне все равно, Синий он или нет. А у тебя-то что за интерес?

Уэс недоуменно покачал головой.

— Что-то я не въезжаю.

— Не прикидывайся дурачком. Вчера ты мне разве задницу не лизал, чтобы я сам пошел за Тирни. Я хочу знать почему.

— Я объяснил почему. Ты заслужил право взять его и пусть это будет твоя заслуга, а не этого гребаного ФБР. Я буду купаться в лучах твоей славы. Что тут плохого?

— Ничего тут плохого нет. Но, я думаю, у тебя есть другой мотив. И мне кажется, что этот мотив — Скотт.

— Скотт?

— Тебе ли не знать, Уэс: чем больше ты строишь из себя целку, тем больше у меня подозрений. Не пытайся мной манипулировать. Я же сказал: я все равно уберу Тирни. Но мне хотелось бы твердо знать, что меня не держат за болвана. — Датч сверлил Уэса взглядом полицейского. — Скотт имеет отношение к исчезновению этих женщин?

— Ага, как же. Как будто у него могло встать на Бетси Кэлхаун. Его всегда безумно волновали утягивающие чулки и пояса.

— Я не шучу.

— Ну, если ты не шутишь, значит, у тебя совсем крыша съехала. Запишись на повторный курс к своему промывателю мозгов в Атланте. Он тебя недолечил.

— С твоим сыном что-то не так.

— Он вставляет своей училке по английскому! Значит, с ним не все в порядке, неужели не ясно?

— Это все?

— А тебе мало?

— Он что-то сделал с Миллисент?

— Да как тебе в голову взбрело? Ты же знаешь его с рождения!

— А тебя — еще дольше. — Датч прищурился. — Скажи мне правду, Уэс. Скотт — тот, кого мы ищем?

— Я не собираюсь даже…

— Ты его покрываешь?

— Нет!

— Я тебя знаю, Уэс.

— Ни хрена ты не знаешь!

— Ты кого-то покрываешь.

— Я покрываю себя!

Датч попятился, спотыкаясь, и ошеломленно уставился на своего старого друга. У него пересохло во рту.

Уэс вздохнул, отвернулся и посмотрел на череду деревьев, тянущуюся вдоль правой обочины дороги, потом перевел взгляд обратно на Датча.

— Я ее трахал, доволен?

— Я тебя знаю, Уэс, — повторил Датч. — Об этом я догадался.

— Ладно, слушай.

Уэс выдал ему телеграфную версию своей краткой связи с Миллисент и ее последствий.

— После этого Скотт не хотел иметь с ней ничего общего. Я хотел положить конец их роману, и мой план сработал как по волшебству. Чего я не ожидал, так это того, что Миллисент возьмет и исчезнет. Я не имею к этому отношения. Скотт тоже не при делах. Но я тебе скажу, приятель: это расследование ее исчезновения заставило меня понервничать, потому что эта чугунная задница Бегли лезет во все дырки, изучает ее жизнь под микроскопом, ищет секреты.

Если бы правда о нашем маленьком треугольнике выплыла наружу, скандал мог мне сильно повредить. И это еще не все. Мне бы не хотелось, чтобы федералы или, скажем, ее родители узнали бы, что один из нас — а может, и кто-то другой, откуда мне знать? — ее обрюхатил. Ну, кто бы это ни был, со своим нытьем она пришла ко мне. Сказала, что ребенок от меня. У меня самая толстая чековая книжка, понимаешь? И я больше всех терял, если бы не заплатил. Скотт даже не знает о ребенке. Слава богу, она его потеряла из-за своей анорексии. Не успела настучать на нас со Скоттом и выложить всю историю.